Фриман Крофтс - Самое запутанное дело инспектора Френча
– Думаю, что да, – вяло улыбнулся Вандеркемп. – Я печатаю и знаю скоропись на четырех языках. Но здесь нет пишущей машинки.
Выразив свое восхищение талантами собеседника, Френч предложил тому попросить машинку у администратора.
Вандеркемп, стремясь исполнить все пожелания инспектора, ухитрился уговорить томную темноглазую красотку, заправлявшую канцелярией, и торжествуя вернулся с машинкой. Через десять минут перед Френчем лежал отчет о переездах Вандеркемпа в ночь убийства.
Инспектор тотчас же увидел, что печатает Вандеркемп профессионально – легко и уверенно ударяя по клавиатуре, отлично отпечатывая текст, но не пробивая бумагу. Этот факт был в пользу его невиновности. И, хотя он не был окончательным доказательством, все же им пи в коей мере нельзя было пренебрегать.
Инспектор Френч недоумевал. Опыт подсказывал ему, что в этом мире все, как правило, развивается по обычной схеме, естественно и очевидно. Человек, тайно явившийся на место преступления примерно тогда, когда оно было намечено, и затем уехавший из Англии с секретной и неправдоподобной миссией, человек, у которого в кармане банкноты, украденные на месте преступления, – такой человек по обычной логике обязательно и есть преступник. Таков, подумал Френч, здравый смысл, а здравый смысл оказывается верен в девяноста девяти случаях из ста.
Но всегда есть и этот сотый случай. Невероятности и совпадения все-таки иногда случаются. В тот момент Френч много бы отдал за то, чтобы знать, действительно ли ею дело – исключение, которое лишь подтверждает правило.
Он осознавал, что его второе предположение, пусть и немного притянутое за уши, вполне может оставаться в силе. Очень даже вероятно, что Вандеркемпа одурачил и вовлек в эту сумасбродную затею сам убийца, чтобы бросить на него подозрение, под которое тот и попал, и, таким образом, дал остыть настоящему следу. Очень много фактов подтверждало это предположение: фальшивые письма, якобы переписка со Скоофсом, то, что никакого русского аристократа не появилось ни в одном из оговоренных мест, путешествие под чужим именем, предупреждение избегать контактов с фирмой и, наконец, но не в последнюю очередь, поведение Вандеркемпа во время разговора – все это несомненно подтверждало: коммивояжера использовали как большую подставную куклу.
Если так, то это дьявольская ловушка для незадачливого простака. Френч постарался представить себе, как это предполагали разыграть. Добравшись до агента мистера Дьюка в Константинополе, Вандеркемп узнает об убийстве и сразу же поймет, какому подвергается риску. Чем больше подробностей он будет узнавать, тем острее будет чувствовать, что попался. Он поймет, что если вернется в фирму и расскажет всю открывшуюся ему историю, то ему не поверят ни за что на свете. Тогда он уже по-настоящему обратится в бегство, и тем самым как бы признает свою вину. План был великолепный и выявлял характер и редкую изобретательность выдумавшего его человека.
Френч вовсе не был уверен в правильности своей догадки и полагал, что, хотя и имеет несомненные доказательства, оправдывающие взятие коммивояжера под арест и его экстрадицию, лучше было бы по возможности избежать такого развития событий. Если Вандеркемп попытается удрать, местная полиция тотчас же возьмет его. Обдумав все, он снова обратился к голландцу.
– Мистер Вандеркемп, мне очень бы хотелось верить вашим словам. Но, как опытный и рассудительный человек, вы, конечно же, понимаете, что их необходимо изучить более детально, прежде чем полностью им поверить. Теперь вопрос такой: хотите ли вы вернуться в Лондон со мной и оказать мне помощь в выяснении истины? Не могу обещать вам, что вас не арестуют по прибытии на землю Британии, но обещаю, что с вами будут обращаться достойно и вы получите любую возможность и помощь в подтверждении вашей невиновности.
Вандеркемп ответил без колебаний.
– Я поеду. Я понимаю, что вы можете арестовать меня прямо здесь, если захотите, обратившись к испанским блюстителям закона, так что у меня нет выбора. Но, пожалуй, я бы в любом случае поехал с вами. Я не совершил ничего противозаконного и мне нечего стыдиться. Теперь я не успокоюсь, пока не признают мою невиновность.
Френч серьезно кивнул.
– Скажу снова, сэр: мне кажется, вы на правильном пути. Поедем сегодня же вечером парижским экспрессом. А пока пойдемте на почту и помогите мне отправить телеграмму в Скотленд-Ярд.
Через два дня они прибыли в Лондон. Мистер Дьюк был искренне изумлен тем, что рассказал Френчу его подчиненный, и, выслушав инспектора, высказал мнение, что Вандеркемп стал жертвой одного или нескольких неизвестных мошенников. Еще важнее было то, что начальник Френча, старшин инспектор Митчелл, разделял это мнение, поэтому Вандеркемпа не арестовали, но установили за ним круглосуточное наблюдение. Френч принялся изучать обстоятельства его жизни. Они оказались не такими мрачными, как говорил ему Скоофс, но не добавили ни одного факта к делу об алмазах. Более того, ни один из алмазов невозможно было «привязать» к Вандеркемпу, как и украденные купюры, кроме тех, о которых он говорил.
В очередной раз дни поплыли, не принося на свет ни одного нового факт, и чем больше проходило времени, тем больше отчаивался Френч и тем больше требовали с него вышестоящие. А потом случилось так, что его мысли потекли в совершенно ином направлении.
Глава 7
К вопросу о свадьбе
Когда инспектор Френч чувствовал, что не может справиться с трудностями в расследовании, у пего было в привычке пересказывать обстоятельства дела во всех подробностях своей жене. Оторванная от священных забот по ведению хозяйства, которым была предана всей душой, эта женщина обычно безропотно приносила свое шитье и мирно садилась в углу большого мягкого дивана, а ее властелин и повелитель ходил взад-вперед по комнате, излагая свои размышления, оспаривая их с безжалостной логикой, при этом интенсивно жестикулируя, скрупулезно анализируя факты, перетасовывая их и пересказывая заново… Порой она вставляла несколько слов, а чаще всего предупреждала, чтобы он не наткнулся на столик у пианино, и просила ходить по менее вытершимся местам на ковре. При этом внимательно слушала его и время от времени выражала свое мнение, или, как Френч это называл, «высказывала замечания». И не раз эти «замечания» проливали совершенно новый свет на обсуждаемый вопрос, и этот свет уже не раз указывал то направление поисков, которое в результате приводило к раскрытию преступлений.
После возвращения из Испании инспектор осчастливил ее исчерпывающим изложением фактов, связанных с преступлением на Хэттон-гарден. Она слушала мужа внимательнее обычного, и вскоре он заметил, что она готова сформулировать свои «замечания».
