Жорж Сименон - Мегрэ и мертвец
— Знаете этого субъекта?
— В жизни не видел.
— Чехи у вас проживают?
— Есть поляки, итальянцы, один армянин, а вот чехов нет.
— Ладно.
Рутина! Инспектор на бульваре Барбес, у которого одно задание — желтая машина, опрашивает содержателей гаражей, механиков, постовых, торговцев, привратниц.
Рутина! На Шаратонской набережной Шеврие с женой играют роль владельцев бара и сейчас, закрыв ставни, наверняка болтают у пузатой печки, а потом мирно улягутся в постель Альбера и косоглазой Нины. Вот кого еще нужно разыскать. Что с ней? Известно ли ей, что муж убит? Если да, почему она не явилась опознать труп после опубликования фото в газетах? Другие могли его и не опознать, но она?.. Что если убийцы увезли ее с собой? Ее ведь не было в желтой машине, которая доставила тело на площадь Согласия.
— Голову на отсечение даю, что в один прекрасный день мы обнаружим ее где-нибудь в деревне, — пробормотал Мегрэ, вслух заканчивая свои размышления.
— Просто диву даешься, сколько людей, чуть дело запахло жареным, испытывают потребность подышать деревенским воздухом, чаще всего в какой-нибудь спокойной гостинице с хорошим столом и добрым кларетом.
— Берем такси?
Это, конечно, сулит объяснение с кассиром, который с раздражающим упорством обкарнывает счета на оперативные расходы и вечно твердит: «Но я же не разъезжаю на такси!» Но уж лучше нервотрепка, чем переть через Новый мост и ждать автобуса.
— Мобежская улица, «Циферблат».
Отличная пивная, вполне во вкусе Мегрэ: еще не модернизирована, по стенам классический круг зеркал, темно-красные молескиновые банкетки, светлые мраморные столики, там и сям никелированные шары для тряпок. Вкусный запах пива и кислой капусты. Правда, всегда чуточку многовато слишком торопливых, обремененных багажом посетителей, которые пьют и едят наспех, нетерпеливо окликают официанта и не сводят глаз с больших светящихся часов на здании вокзала. Внешность хозяина, который занимает позицию возле кассы, зорко, но с достоинством наблюдая за происходящим, тоже отвечает традиции: маленький, упитанный, лысый; костюм просторный, на легких полуботиночках ни пылинки.
— Две порции сосисок с капустой, две кружки пива и позовите, пожалуйста, хозяина.
— Желаете поговорить с мсье Жаном?
— Да.
Бывший официант или метрдотель, обзаведшийся в конце концов собственным делом?
— Чем могу служить?
— Мы хотели бы получить справку. У вас здесь работал некий Альбер Рошен, по прозвищу, если не ошибаюсь, Маленький Альбер?
— Слышал о таком.
— Но сами его не знали?
— Я перекупил это заведение три года назад. Тогдашняя кассирша знавала Альбера.
— Вы хотите сказать, что больше она здесь не служит?
— Она умерла в прошлом году, просидев сорок с лишним лет на этом месте.
И хозяин указал на кассу в полукабине из лакированного дерева, где восседала белокурая особа лет тридцати.
— А официанты?
— Был у нас один старик, Эрнест, но с тех пор вышел на пенсию и вернулся в родные края — куда-то в Дордонь, насколько помнится.
Хозяин стоял, глядя, как оба клиента поедаю г сосиски с капустой, но замечал каждую мелочь вокруг.
— Жюль! Номер двадцать четвертый…
Он улыбнулся вслед уходящему посетителю.
— Франсуа! Вещи мадам…
— Прежний владелец жив?
— Чувствует себя лучше, чем вы и я.
— Не знаете, где можно с ним повидаться?
— У него дома, разумеется. Иногда он навещает меня. Скучает, твердит, что не прочь бы снова заняться коммерцией.
— Адрес не дадите?
— Вы из полиции? — без обиняков поинтересовался хозяин.
— Я комиссар Мегрэ.
— Прошу прощения. Номер дома я не помню, а как туда добраться — пожалуйста: он несколько раз приглашал меня к завтраку. В Жуэнвиле бывали? Представляете себе остров Любви, чуть дальше моста? Он живет не на острове, а на вилле, прямо против стрелки. На другом берегу лодочная стоянка. Вы ее сразу увидите.
В половине девятого такси остановилось у виллы. На белой мраморной доске с резной надписью печатными буквами «Гнездышко» была изображена сидящая на краю гнезда тропическая птица или нечто, долженствующее изображать таковую.
— Пришлось ему побегать, прежде чем он откопал дачку с таким названьицем! — заметил Мегрэ, нажимая на звонок. Дело в том, что фамилия бывшего хозяина «Циферблата» была под стать наименованию виллы — его звали Луазо, Дезире Луазо[1]. — Вот увидишь: он с Севера и угостит нас старым джином.
Визит оказался удачным. Первым делом они увидели маленькую розовую толстушку-блондинку, на которую надо было смотреть вблизи, чтобы разглядеть мелкие морщинки под толстым слоем пудры.
— Мсье Луазо! — позвала она. — К вам пришли. Однако это оказалась не служанка, а сама г-жа Луазо, Она провела гостей в пахнущую лаком гостиную.
Луазо, как и мсье Жан, был толст, зато шире в плечах и выше, чем Мегрэ, что не мешало ему двигаться с ловкостью танцовщика.
— Присаживайтесь, господин комиссар. И вы, господин…
— Инспектор Люкас.
— Скажите на милость! В школе я знавал одного парнишку с такой же фамилией. Вы не бельгиец, инспектор? А я из тех краев. Это чувствуется, верно? Ну и что? Я этого не стыжусь — что тут зазорного? Милочка, дай нам чего-нибудь выпить.
Подали по стопке джина.
— Альбер? Разумеется, помню. Парень с севера, как и я. По-моему, мать у него тоже была бельгийка. Я очень жалел о его уходе. Понимаете, в нашем деле самое важное — приветливость. Люди, которые ходят в кафе, любят видеть улыбающиеся лица. Был у меня, к примеру, один официант, честнейший человек, отец кучи детей. Закажет клиент содовую, виши или что-нибудь еще безалкогольное, а он наклоняется и шепотом спрашивает: «У вас тоже язва?» Он прямо-таки жил своей язвой, говорил только о ней, и мне пришлось от него избавиться, потому что, когда он подходил к столику, посетители пересаживались за другой. С Альбером все было наоборот. Он вечно балагурил, напевал, шляпу носил так, словно жонглирует ею для забавы. Любой пустяк вроде: «Хорошая сегодня погодка!» — умел как-то по-особенному сказать.
— Он ушел от вас, потому что открыл собственное дело?
— Да, где-то в Шарантоне.
— Получил наследство?
— Не думаю: он бы мне сказал. По-моему, просто удачно женился.
— Перед уходом от вас?
— Чуть раньше.
— Вас не пригласили на свадьбу?
— Я обязательно был бы приглашен, если бы она состоялась в Париже: мои служащие для меня все равно что члены семьи. Но Альбер со своей невестой уехали венчаться в провинцию, не помню уж куда.
— И не можете припомнить?
— Нет. Признаюсь честно: все, что за Луарой, для меня уже юг.
