Марджери Аллингем - Тигр в дыму
Чарльз Люк нервничал. Бугры мускулов на его спине ходили под пиджаком, покуда он безостановочно мерил комнату шагами.
— Шмотка был не один, — угрюмо произнес он. — Что-то угрожало ему и на вокзале, и здесь. Но боялся он не меня, и не Ливетта. Невероятно, чтобы он работал на Ливетта, хотя мне поначалу именно так казалось — тогда зачем Ливетту было давать ему свой адрес? А Джеффри, видимо, дал ему свой адрес именно в той пивной: конверт совсем как новенький. Еще вчера вечером письмо было на почте.
— Вот потому-то я и примчался сюда! — заместитель комиссара засунул руку в карман. — Вы уже видели сегодняшний вечерний экстренный выпуск новостей, Чарльз?
Люк остановился как вкопанный, наморщив лоб.
— Нет, сэр. Боюсь, я никак не мог его видеть: я как вернулся вечером, так только этим делом и занимаюсь.
Оутс сделал плавный успокаивающий жест рукой.
— Не переживайте, мой мальчик. Весьма возможно, в прессу это еще не попало. Иногда сначала все-таки докладывают мне, а уж потом газетчикам. По недосмотру, что ли! — он был мрачновато-весел. — Представляете, Кэмпион, какая у нас в Центре теперь умопомрачительная техника — телепринтеры, радары всякие, кругом разноцветные лампочки. А случись перебой с электричеством — и вся наша хваленая полицейская система выйдет из строя! Так вот, я надел шляпу и отправился сюда лично, потому что заключенный по фамилии Хейвок, совершил побег из тюрьмы Скраббс.
Люк испустил глубокий вздох и удовлетворенно улыбнулся:
— А-а, Хейвок! Ведь этот человек проходил по тому же делу, что и Шмотка. Оба участвовали в ограблении. Вот оно что. Я все ждал, когда же появится какая-нибудь зацепка!
Оутс молчал. Вынув из кармана два листочка голубой бумаги, он был занят тем, что сличал их. Вид у него был неописуемо озабоченный, очки съехали на самый кончик острого носа:
— Весьма неутешительно, — мрачно произнес он. — Ваши люди подобрали тело Шмотки Моррисона в шесть сорок две, насколько я понимаю. Но в шесть сорок пять Джек Хейвок еще только осуществлял задуманный побег совсем в другом конце Лондона. А точнее — убивал другого своего знакомого — то есть, я полагаю, что тот уже скончался. В рапорте, полученном мной перед самым выходом, говорилось «в крайне тяжелом состоянии».
Раздражение Чарли Люка нарастало. Он продолжал понуро стоять, бренча мелочью в кармане.
— Подонки! Что это они все разом о себе возомнили?
— Что они боги, — спокойно ответил Оутс. — Эдакие сверхсущества с крылышками на пятках и с молнией в каждой руке. Уж не полагаете ли вы, что нахлебавшись баланды и после посмотревшись в зеркало, они избавятся от своих иллюзий? Так не бывает, и вы это знаете не хуже моего, Чарльз. Но вот кое-чего вы не знаете. Я ради этого к вам сюда и притащился, извазю-кав чудный лимузин, предоставленный мне заботами Совета Полиции, дабы потрепанность моего гардероба не наносила ущерба престижу моей должности.
Он замолчал, и Кэмпион, удивленно наблюдавший за своим давним знакомым, понял, что шеф Скотленд-Ярда находится в несвойственном ему состоянии — в замешательстве. Казалось, у старика на уме нечто, о чем ему как-то неловко рассказывать.
Заместитель комиссара откинулся на спинку жесткого кресла и вытянул вперед ноги.
— Я получил оба рапорта одновременно, а потом порасспросил суперинтенданта Йео, что тут у вас приключилось сегодня со Шмоткой, подумал и решил, что надо бы мне к вам лично зайти. Хейвок, ну как же, помню я Хейвока. Его уже ищут, и есть надежды, что часа за два — за три поймают, но уж если нет — тогда, полагаю, вы сможете наткнуться на его следы даже тут, в своей вотчине, и вот почему мне стоит с вами заранее о нем поговорить. И вы, Чарльз, и Кэмпион были за границей, когда мы его упекли в последний раз, и вы всю историю проглядели. А проглядели вы совершенный феномен! — он повторил, уже чуть тише, — совершенный феномен!
Мистер Кэмпион осознавал, что уже загипнотизирован. Оутс явно вышел за рамки своего обычного амплуа. Никто на свете не говорил с большей страстью и дотошностью о том, сколь неразумно создавать легенду вокруг имени какого бы то ни было преступника. Таково было его кредо, и старик проповедовал его, не щадя сил. По его теории, всякий уголовник — непременно полоумный, и потому всякий полицейский, выказывающий в адрес правонарушителя нечто большее, нежели добродушное презрение, 1рзе Гасго оказывается немногим умнее. Теперешний подход — это что-то новенькое.
Оутс уловил его взгляд и выдержал его спокойно, чтобы не сказать — равнодушно.
— Хейвок поистине злодей, — помолчав, продолжал он, — в моей практике мне таких попалось только трое. Один — Харрис, отравитель, другой — субъект по кличке Тиме, о котором вы, надо думать, даже и не слыхали, и вот этот тип, Хейвок. Одно время мне казалось, что к тому же классу относится и Хэй, но когда я встретился и потолковал с ним, то понял: нет. Просто он — с явными отклонениями. Неразвитость ощущений. А тут речь совершенно о другом. Этого не описать, но увидев, вы сразу поймете о чем я, если только он оставит вам время. Это как повстречаться со Смертью. Даже если вы с ней прежде не виделись, вы тем не менее узнаете, кто перед вами! — он рассмеялся, как бы про себя и над собой. — Я-то знаю, о чем говорю, — добавил он, и Кэмпион, не помнивший случая, чтобы было иначе, уже склонялся к тому, чтобы поверить.
Чарли Люк, знакомый с шефом не столь близко, постарался перевести беседу в более конкретное русло:
— Вы считаете, что он — прирожденный убийца, сэр?
— О да! — тяжелые веки чуть приподнялись, и холодноватый взгляд старого полицейского на мгновение остановился на подчиненном. — Он убивает, если ему так хочется. Но не от случая к случаю, как ваши гангстеры. Этот точно знает, что делает. Для простого уголовника он мыслит слишком уж здраво. Возьмем его последнюю гастроль. Если сэр Конрад Белфри уже мертв…
Кэмпион выпрямился.
— К. X. И. Белфри?
— Именно, именно. Известный врач. Сегодня в полседьмого вечера Хейвок задушил его и удрал по пожарной лестнице, так что конвойный, сидевший за дверью приемной, в холле — кстати, полностью в нарушение установленных правил, — не услышал ни звука!
— Боже милостивый! Где же это произошло, сэр? Не в самой же тюрьме Скраббс, по-видимому? — Люк изобразил тюремную решетку.
— Нет. В приемной, на втором этаже, на Уимпол-стрит. Белфри уже месяц кряду донимал власти, чтобы заполучить Хейвока к себе в клинику для исследования, — Оутс, говоря, наклонялся все ниже. — Это вам дает приблизительное представление о личности Хейвока. Свое право высунуть кончик носа из тюрьмы этот человек завоевал ценой трех лет железной самодисциплины, и ставлю пять фунтов, что он сделал все в точности так, как однажды задумал. Убийство сэра Конрада было спланировано Хейвоком прежде, чем он узнал о самом существовании доктора с таким именем. После вынесения приговора Хейвока сперва отправили в Челмсфорд, но его поведение там оказалось столь буйным, что его перевели в Паркхерст. Рассчитывать сбежать оттуда может только кретин — кругом вода. И с некоторого времени стало казаться, что он решил зарабатывать себе билетик в одну из этих новомодных тюрем открытого типа, только вот его послужной список такого права не давал.
