Рекс Стаут - Рука в перчатке
— Никогда не верьте женщине, когда ее загнали в угол.
Дол вложила в свой голос весь доступный ей сарказм:
— Вы порете чушь, полковник. Я не люблю мужчин вообще, а мужчин в форме и имеющих воинское звание — особенно, ненавижу все, что имеет отношение к войне. Меня не загнали в угол. Однажды мужчина поймал меня в ловушку — больше этого не будет. — Она перевела взгляд на Шервуда и продолжала, уже обращаясь к нему: — Я вправе предполагать, что вы уже выяснили всю подноготную по каждому, кто замешан в этом деле. Что до меня, то вы откопаете, если уже не сделали этого, что история, приключившаяся со мной, была трогательной, но, увы, банальной. Стара как мир! Меня любил и желал мужчина, и я испытывала к нему такие же чувства. Носила кольцо — его подарок — и была счастлива и горда, дожидаясь заветного дня. Этот день так и не настал: отец разорился и покончил с собой, — и я из богатой невесты превратилась в нищую. Кольцо он получил обратно. Банальность случившегося не делает его менее болезненным, хотя, возможно, вы не видите в моей истории ничего трагического. Все это я говорю затем, что вам все равно это станет или уже стало известным, и еще для того, чтобы пояснить, что я все еще выбираюсь из своей западни — и больше ни один мужчина меня туда не загонит. Равно как и в любую другую. Поэтому, бога ради, не тратьте время понапрасну, пытаясь припереть меня к стенке. Вы, полковник Брисенден, особенно мне неприятны. Вы, как северный ветер, берете наскоком. Кроме порывистости, в вас ничего нет; там, где требуются более утонченные методы, вы скорее помеха… А вот с вами, мистер Шервуд, я могла бы сотрудничать, если вы, конечно, пожелаете. Мне кажется, я неглупа. Правда, по молодости может оказаться, что во мне говорит тщеславие, и если это так, тогда для моей гордости это станет большим ударом, но все же я думаю, что умна. И постараюсь оказаться на высоте.
Можно было ожидать, что Брисенден взорвется, но он, по-видимому, кроме порывистости, умел себя еще и сдерживать. Он бросил испепеляющий взгляд… но на Шервуда; тот ответил взглядом понимающим, но необещающим. Если в глазах полковника читалось: «Протрепись только кому-нибудь про северный ветер, и останешься без скальпа», то во взгляде Шервуда: «Как шутку можно и повторить — сказано не в бровь, а в глаз».
Шервуд первым прекратил эту игру в гляделки — и вернулся к тому, чем занимался, то есть к Дол. Он обернулся к ней, явно пребывая в нерешительности, хотя и не без одобрения. Однако вопросу, принять или отвергнуть декларацию Дол о готовности служить верой и правдой, суждено было остаться открытым.
Дверь, охраняемая полицейским, внезапно распахнулась, и топот ног и гул голосов возвестили о том, что грядет депутация. Страж бросился навстречу, но замешкался, когда увидел во главе группы миссис Сторс, хозяйку дома. Она шествовала уверенно и целенаправленно в игральную комнату; за ней следовали: дочь Джэнет, Сильвия Рэфрей, Леонард Чишолм, Мартин Фольц, Стив Циммерман и Джордж Лео Рэнт. Она остановилась в центре комнаты, и ее пронзительные глаза охватили всех четверых сидящих за столом — сразу, всех разом, — как нечто уникальное и незабываемое.
Ее голос с характерной для него напряженностью приобрел еще и полуистерические нотки, когда она осведомилась:
— Кто здесь главный, могу я узнать? Вы… Вы, сэр? Тогда я к вам!
Глава 6
Мужчины вскочили. Шервуд вышел, чтобы приветствовать миссис Сторс и представить ей своего помощника, а затем полковника Брисендена. Фольц и Циммерман придвинули к столу стулья для себя и всех остальных. Рэнт, слегка побледневший, стоял, держа руки в карманах брюк, видимо полностью контролируя свое поведение. Джэнет отказалась от стула, предложенного Чишолмом, и прошла к стулу, находящемуся в другой части комнаты. Дол вышла из-за стола навстречу Сильвии, и бывшие партнерши молча пожали друг другу руки. Брисенден, нахмурившись, вернулся на свое место и уселся на стул.
Шервуд тем временем говорил:
— …ради бога, миссис Сторс, если вы предпочитаете сидеть там… то конечно. Я только думал… вы же говорили, что пришли ко мне…
Миссис Сторс, усевшись и пристально глядя на него, кивнула. Наряд у нее ничем не выделялся: жакет и юбка из джерси, светло-желтая блузка, туфли на низком каблуке, но ее лицо — всегда необычное, не говоря уже о глазах, — обрело печать бледной торжественности и непоколебимой внутренней убежденности. Пальцы она сцепила, руки лежали на коленях, по телу прошла едва заметная дрожь, но вот она справилась с собой и спросила:
— Значит, вы здесь главный?
Шервуд подтвердил:
— Я прокурор этого округа. И возглавляю расследование. Полковник Брисенден здесь для того, чтобы оказать любую помощь…
— Да, вы уже это говорили. — Она так и сверлила его глазами. — Мне жаль, что я была не в состоянии встретиться с вами вчера вечером. Не знаю, то ли меня оставили физические силы и я упала в обморок, или, может быть, дух отказался признать свое бренное тело и покинул его. Если это и так, — напряженность в ее голосе усилилась, — то дух вернулся в свою обитель. Мне было сказано, что, как выяснилось, мой муж был повержен.
Она остановилась.
Шервуд смешался:
— Ну… в некотором роде выяснилось, миссис Сторс. Кажется… вероятно, ваш муж был убит. В настоящее время мы убеждены, что так оно и есть. Во вторник дело будет разбираться коронером. Если только доктор Флэннер управится в срок. Свидетельством насилия… доказательством, что он не убивал себя, является…
Она нетерпеливо покачала головой:
— Не надо, я все это знаю.
— Ах, вы знаете?..
— Я знаю, что он себя не убивал. Импульс разрушения или возрождения — это выше вашего понимания и не зависит от вас. Я пришла кое-что сказать вам и привела с собой этих людей, потому что они были здесь, и хотя им тоже пока не дано понять, по меньшей мере они услышат, что означает сие предзнаменование. Вы должны знать, все вы, что смерть моего мужа означает и мою смерть. Он никогда не мог достичь моего уровня понимания и оставался на низшей стадии познаваемого, но на этой стадии он был моим единственным компаньоном, он был моим единственным мужем, и только в той сфере я могу пережить его. В этой же сфере я связана с ним воедино и должна умереть. Это мой долг, ибо его разрушение никогда не было мне предначертано.
Джордж Лео Рэнт, не шевельнувшись, резко окликнул ее:
— Миссис Сторс! Вы совершенно все представили в извращенном свете. Сэр… и все вы будьте свидетелями, я протестую…
— Не перебивайте, — отрезал Шервуд. — А впечатление исправите потом. Итак, мадам?
Миссис Сторс покачала головой:
