Клод Изнер - Три изысканных детектива (сборник)
— Повторяю, мсье, это ошибка.
— Понимаю, вам не хочется признаваться из-за шумихи вокруг «процесса детоубийц», но, раз уж мы заговорили о прошлом, моя сладчайшая половина тоже была в числе обвиняемых. Так что мы с вами в одной лодке.
Побледнев как полотно, Эрманс дрожащей рукой тщетно пыталась убрать под чепчик невидимую прядь.
— Кто вы? — прошептала она.
— Друг хромого.
Она покачала головой.
— Оставьте меня в покое, уходите.
— Вы приютили свою дочь Софи, мадам Герен, признайте это. Мы знаем, почему она вернулась из Америки. Передайте ей это. Спасибо за конфеты! — произнес он и помахал пакетиком, перевязанным розовой шелковой ленточкой.
«Патр… Виктор будет мной доволен, я провел допрос на высшем уровне!» — похвалил себя Жозеф, шагая к омнибусу.
Его надежды, вопреки ожиданиям, не оправдались. Виктор выслушал доклад в подвале книжной лавки и недовольно нахмурился.
— Вы разворошили муравейник, теперь все всполошатся — вдова, ее дочь, хромой и бог знает кто еще. Вы поступили крайне необдуманно!
— Так я и знал! Вскочил ни свет ни заря, помчался в Бельвиль, выудил у Миллионера первоклассные сведения, а вы…
— Признаю, вы добыли ценнейшую информацию, — с натужной улыбкой признал Виктор. — Браво, Жожо.
Жозеф счел похвалу шурина слишком скупой и решил подняться к Айрис. Он пообещал Кэндзи, что через пять минут вернется в магазин. Наверху он столкнулся с Зульмой, которая боязливо отступала к лестнице под натиском Эфросиньи. Мадам Пиньо гневалась. Держав одной руке нож, в другой морковку, она грозно рычала:
— Можете на меня жаловаться, мне все равно, здесь я командую! Если понадобится, я молотком вобью эту истину в вашу дурацкую башку!
Жозеф поцеловал мать, надеясь ее успокоить, и решил от греха подальше покинуть кухню, но на пороге обернулся и спросил:
— Тебе, случайно, ничего не говорит слово Вельпо?
Эфросинья выронила морковку.
— Ты смеешь обзывать собственную мать старой шкурой? [351]Иисус-Мария-Иосиф!
Жозеф поспешил смыться. Когда он вошел в спальню, Айрис незаметно спрятала под подушкой тетрадь, в которой записывала сказку о стрекозе и бабочке.
— Я закончила печатать третью главу «Букета дьявола», — сообщила она мужу.
Оставшийся на складе Виктор мысленно подводил итоги.
— В бессвязном рассказе Жожо было нечто принципиально важное, но что? Миллионер участвовал в процессе вместе с миссионером, покровителем сирот. Мирей Лестокар тоже говорила о человеке, который заботился о детях и пристроил Лулу на работу белошвейкой… Кто говорил тебе, что работал в африканской миссии?.. Отец Бонифас! Да, и он же защищал Луизу Фонтан. Чертов кретин, почему я раньше о нем не подумал?
— Виктор, вы не знаете, куда мы поставили «Политические портреты» Ипполита Кастийя? — крикнул сверху Кэндзи.
Виктор поднялся в зал и откопал связку томов под произведениями Мармонтеля. Кэндзи не терпелось сбыть с рук залежавшиеся книги, и он принялся соблазнять парочку рантье, которые жаждали за небольшую плату составить библиотеку — не для чтения, а для красоты и престижа. Тома в кожаных переплетах как нельзя лучше подходили для этой цели.
Когда спустился Жозеф, Виктор отвел его в сторонку и шепнул на ухо:
— Я ухожу, извинитесь за меня перед Кэндзи, придумайте что-нибудь… Мне нужно на улицу Монжоль. Ваша информация навела меня на кое-какие мысли, придется снова побеседовать с отцом Бонифасом.
— А я что буду делать? Бить баклуши?
— После обеда отправитесь на разведку в Зимний цирк и раздобудете адрес Абсалона Томассена.
— Велосипед не возьмете?
— Нет.
«Зимний цирк… Отличное место действия для моего романа, — подумал Жозеф, затосковав по своему литературному детищу. — Так что там с Вельпо? Кто он — путешественник? Ученый?»
Он уже собрался заглянуть в словарь, но его подозвал Кэндзи.
Резкие порывы ветра гнали по небу свинцовые облака, но квартал Монжоль выглядел празднично. Свет горящих за стеклами керосиновых ламп отбрасывал золотые блики на узкие улочки, провонявшие жареной селедкой, алкоголем, табаком и нечистотами. На темном, защищенном от ветра перекрестке улиц Монжоль и Аслен ватага сорванцов стреляла из рогаток по пустым бутылкам, звенело разбитое стекло, разлетались в стороны осколки. По тротуару вдоль жалких домишек и пользующихся дурной славой гостиниц в ожидании субботних клиентов из Ла Виллетт и Бельвиля прохаживались проститутки в сопровождении сутенеров. Одна из них сделала знак Виктору: это была Марион, он видел ее с ребенком на руках у отца Бонифаса.
— Вы вернулись?
Виктор не успел ответить — за его спиной раздался визгливый голос:
— А ну-ка, отвали, этот красавчик мой!
Виктор повернулся. Перед ним стояла Моминетта в обтягивающем шерстяном платье с большим вырезом. Ее глаза были жирно подведены, губы накрашены яркой помадой. Марион и не подумала уступать.
— Только тронь, я позову на помощь! — взвизгнула она.
Виктор примиряющим жестом развел девиц в стороны.
— Я здесь не для… того. Мне нужен отец Бонифас.
Женщинам стало стыдно, они переглянулись и отступили к темно-красной стене «Отель дю Бель Эр»: точь-в-точь неистовые вакханки с греческой амфоры.
— Он пошел навестить Жирафу. — Марион указала пальцем на гостиницу «56 ступеней» — чтобы добраться до нее, надо было подняться по трем лестницам улицы Аслен.
Виктор не понял, как такое огромное животное могло протиснуться на этот Двор Чудес. Моминетта догадалась, о чем он подумал, и пояснила:
— Это прозвище Жозефины Пегрэ, она длинная, как голодный день, и худая как палка!
— С тех пор, как сутенер променял ее на молоденькую гибкую Равиньольшу, она шатается без дела и ничего не ест. Если так пойдет и дальше, скоро станет совсем прозрачной, — добавила Марион.
Виктор попрощался с девицами и поспешил уйти, чтобы не привлечь внимания сутенеров. Тяжело пыхтя, он быстрым шагом прошел по улице и начал подниматься по ступеням отеля мимо сводников, фальшивых калек и нескольких безработных.
Услышав звучное «Можно!», он вошел в убогое жилище: всю обстановку составляли таз — его явно использовали для самых разнообразных нужд, и набитый морскими водорослями тюфяк на полу, на котором лежала прикрытая несвежей простыней женщина с изможденным лицом. В ноздри Виктору ударил резкий запах, и он тут же расчихался.
— Простите, мсье… забыл ваше имя, я переборщил с уксусом Бюлли, борюсь с клопами, но пока безрезультатно, они тут повсюду, — сообщил отец Бонифас, отходя от больной.
