Агата Кристи - Фокус с зеркалами
– Электропроводка в Стоунигейтсе в плохом состоянии. Вся система очень устарела. В Штатах такого не допустили бы.
– Кажется, электричество провели еще при покойном мистере Гулбрандсене-старшем, когда оно было в новинку, – сказал инспектор Карри, слегка улыбаясь.
– Вот именно! Добрая старая феодальная Англия. И с тех пор здесь ничего не меняли.
На этот раз выбило пробки и погасли почти все лампочки в Зале. Он, Уолтер, пошел заменить пробки. Поменял и вернулся.
– Сколько времени вы отсутствовали?
– Точно сказать не могу. Пробки находятся в неудобном месте. Мне понадобились лесенка и свеча. В общем, это заняло минут десять-пятнадцать.
– Вы слышали выстрел?
– Нет, я ничего не слышал. На кухонную половину ведут двойные двери, а одна из них обита чем-то вроде войлока.
– Понимаю. А когда вы вернулись в Зал, что вы увидели?
– Все там столпились у двери, которая ведет в кабинет мистера Серроколда. Миссис Стрэт сказала, что мистер Серроколд убит, но оказалось, что он цел и невредим. Этот болван Лоусон промахнулся.
– Вы узнали револьвер?
– Еще бы! Это был мой собственный револьвер.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Дня два или три назад.
– Где вы хранили его?
– В комоде, в моей комнате.
– Кому было известно, что вы храните его там?
– Не знаю, кому и что известно в этом доме.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что они здесь все с приветом.
– Когда вы вернулись в Зал, там были все?
– Кто – все?
– Все те, кто там был, когда вы пошли менять пробки?
– Джина была… и старая седая дама, и мисс Беллевер… Я не обратил особого внимания, но, кажется, так.
– Мистер Гулбрандсен приехал позавчера и приехал неожиданно?
– Да. Как я понял, это был непредвиденный визит.
– Его приезд кого-нибудь поразил или взволновал?
Уолтеру Хадду понадобились две-три секунды, прежде чем он ответил:
– Нет, такого я не заметил.
И опять в его поведении появилась настороженность.
– Известно ли вам что-нибудь о цели его приезда?
– Думаю, что он приехал по делам драгоценного Фонда. Вот уж бредовая затея!
– Такие затеи, как вы их называете, существуют и в Штатах.
– Да. Но одно дело – вклад в социальную программу, а другое – вся эта воспитательная возня. Мне психиатры еще в армии осточертели. Здесь же они так и кишат. Учат молодых громил плести корзиночки из рафии[47] и делать подставки для трубок. Нежности какие! Это же для малых ребят.
Инспектор Карри никак не прокомментировал этот критический отзыв. Не исключено, что в глубине души он был согласен. Внимательно глядя на Уолтера, он спросил:
– Как вы думаете, кто мог убить мистера Гулбрандсена?
– Думаю, что упражнялся один из одаренных воспитанников Школы.
– Нет, мистер Хадд, это исключено. Хотя в Школе всячески стараются создать атмосферу свободы, это как-никак место заключения. И порядки там соответствующие. Никто после наступления темноты не может выбраться оттуда.
– Я все же не исключал бы воспитанников Школы. А если вам угодно искать ближе к семейному кругу, думаю, что вернее всего ставить на Алекса Рестарика.
– Почему вы так думаете?
– У него была такая возможность. Он приехал один на машине и как раз в это время ехал через парк.
– А зачем ему убивать Кристиана Гулбрандсена?
Уолтер пожал плечами:
– Я здесь человек пришлый. И не знаю всех их семейных дел… Может, старик что-то узнал про Алекса и мог рассказать Серроколдам.
– И что было бы?
– Возможно, они перестали бы давать ему деньги. А он их здорово умеет тратить, как я слышал.
– На свои театральные антрепризы?
– Так он их называет.
– Вы полагаете – на что-то иное?
Уолтер Хадд снова пожал плечами.
– Откуда мне знать? – сказал он.
Глава 13
1
Алекс Рестарик много говорил и много жестикулировал.
– Да знаю, знаю! Я идеально подхожу на роль подозреваемого. Приезжаю сюда один, а на пути к дому вдруг впадаю в творческий экстаз. Впрочем, вы едва ли это поймете.
– А вдруг все-таки пойму, – сухо возразил инспектор.
Но Алекс Рестарик продолжал, не останавливаясь:
– Ведь именно так и бывает. На тебя находит. Неизвестно когда и как. Какой-нибудь неожиданный эффект или ракурс – внезапное озарение – и забываешь про всех и вся. В следующем месяце я ставлю «Ночи в порту». И вдруг вчера вечером вижу нечто изумительное. Идеальное освещение. Туман – фары, разрезающие туман и отраженные им, тускло освещающие какие-то высокие здания. И все усиливало этот эффект! Выстрелы – звук бегущих шагов – пофыркивание электрического движка, но так могут пыхтеть и буксиры на Темзе. Я подумал: вот оно! Вот что мне надо! Но как воспроизвести это на сцене? И…
Инспектор Карри перебил его:
– Вы услышали выстрелы? Откуда?
– Из тумана, инспектор. – Алекс взмахнул холеными руками. – Из тумана. Это и было самым изумительным.
– И вам не пришло в голову, что случилась беда?
– Беда? С какой стати?
– Разве выстрелы такая уж обычная вещь?
– Ах, я же знал, что вы не поймете! Выстрелы вписывались в сцену, которую я создавал. Выстрелы были мне нужны. Опасность – опиум – безумие… Не все ли мне равно, что это было в действительности? Может быть, выхлопы грузовика на дороге? Или браконьер стрелял кроликов?
– На кроликов здесь ставят капканы.
Алекс неудержимо несся дальше:
– А может, это ребенок забавлялся фейерверком. Я даже не подумал о них как о реальных выстрелах. Я мысленно был в портовом притоне, вернее, в задних рядах кресел, и смотрел на притон.
– Сколько было выстрелов?
– Не знаю, – нетерпеливо сказал Алекс. – Два или три. Два подряд, это я помню.
Инспектор Карри кивнул.
– Вы, кажется, сказали, что слышали топот бегущих ног? Откуда?
– Из тумана. Где-то возле дома.
Инспектор Карри сдержанно пояснил:
– Это может указывать на то, что убийца Кристиана Гулбрандсена появился снаружи.
– Разумеется. Не хотите же вы сказать, что его убил кто-нибудь из домашних?
Все еще осторожничая, инспектор Карри ответил общей фразой:
– Мы вынуждены учитывать все возможности.
– Видимо, да, – великодушно согласился Алекс Рестарик. – Как ваша работа должна иссушить душу, инспектор! Подробности, время, место – как же все это мелко! И ради чего? Разве это вернет к жизни несчастного Кристиана Гулбрандсена?
– А удовлетворение, мистер Рестарик, когда удается поймать преступника?
– О, это уже явно влияние Дикого Запада![48]
– Вы хорошо знали мистера Гулбрандсена?
– Не настолько, чтобы его убить, инспектор. Я иногда встречался с ним, потому что жил здесь в детстве. Он появлялся ненадолго. Это был один из наших промышленных боссов. Тип, который меня не интересует. Кажется, он собирал скульптуры Торвальдсена[49]. – Алекс содрогнулся. – Это говорит само за себя, не правда ли? Боже! У богатых свои причуды!
Инспектор Карри задумчиво смотрел на него. Потом спросил:
– Вы интересуетесь ядами, мистер Рестарик?
– Ядами? Дорогой инспектор, неужели же он был сперва отравлен, а потом еще и застрелен? Это был бы самый безумный детектив!
– Он не был отравлен. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Яды, конечно, обладают некоторой притягательностью… Это нечто более утонченное, чем револьверная пуля или какой-нибудь пошлый кинжал. Что же касается специальных познаний в этой области, то их у меня нет.
– Держали ли вы у себя когда-нибудь мышьяк?
– Чтобы подсыпать кому-то в сандвичи после спектакля? Неплохая идея. Вы не знаете Розу Глайден? Эти актрисы воображают, будто они известны всем. Нет, о мышьяке я никогда не думал. Его, кажется, можно извлечь из гербицида[50] или из липучки для мух.
– Как часто вы здесь бываете, мистер Рестарик?
– Раз на раз не приходится, инспектор. Иногда не бываю по многу недель. Но по мере возможности стараюсь приезжать на выходные. Я до сих пор считаю Стоунигейтс родительским домом.
– И миссис Серроколд поощряет это?
– Вы не представляете, скольким я обязан миссис Серроколд, я перед ней в вечном долгу… Столько понимания, сочувствия и любви…
– А еще, кажется, немало наличных денег?
На лице Алекса выразилось легкое отвращение.
– Она считает меня своим сыном и верит в меня, в то, что я делаю.
– Она когда-нибудь говорила с вами о своем завещании?
– Да, конечно. Но могу я спросить вас о цели ваших вопросов, инспектор? С миссис Серроколд что-нибудь случилось?
– Надеюсь, что нет, – мрачно сказал инспектор Карри.
– Что могут означать ваши слова?
– Если вы их не понимаете, тем лучше, – ответил инспектор. – А если понимаете, пусть они будут для вас предостережением.
Когда Алекс ушел, сержант Лейк сказал:
– Строит из себя не поймешь кого.
Карри покачал головой:
