Анатолий Галкин - Искатель, 2013 № 03
И люди начали роптать и сбросили Бориса!
А затем в Москву вместе с поляками вошел Гришка Отрепьев. А с севера надвинулись шведы. И тут вообще началась чехарда!
В общем — смутное время!
Но наконец пришли Иван Сусанин, Кузьма Минин, князь Пожарский и новый царь Михаил Романов. Его люди закрепили вертикаль власти, началась крепкая стабильность и маленький рост экономики…
Директор «Пикника» знал эту историю в общих чертах. Он хорошо помнил, что тот Борис Годунов очень плохо кончил! И это якобы из-за того, что он убил царевича Дмитрия.
Как, кстати, звали мужа Тамары?
Не Дмитрий ли?
В каморке уборщицы на восьмом этаже было просторно, но душно. Здесь с советских времен стоял высокий деревянный шкаф, вешалка, пять стульев и какие-то коробки. Тут пахло мокрыми тряпками, стиральным порошком и пластмассой новых ведер.
Мишу Лифанова знала на заводе каждая вторая собака. Чтоб пробраться сюда ему пришлось перекрасить в черный цвет волосы и брови, приклеить грузинские усы и закрыть голубые глаза темными очками в тяжелой оправе.
А еще он хромал, проходя через пост охраны.
Поскольку здание заводоуправления расчетливый Трощенко сдавал десяткам фирм, бюро пропусков не работало, и вахтер стоял для мебели.
Вадим с Мишей сразу прошли к лифту, поднялись на восьмой этаж, огляделись и нырнули в темную каморку, которая находилась как раз напротив кабинета директора.
До конца рабочего дня оставалось полчаса.
Правда, мало кто придерживался офисного распорядка. У каждой фирмы был свой устав, и никто туда не совался.
В восемь вечера в каморку заглянула Маша Федина. Потихоньку гремя ведрами, она сообщила, что Трощенко собирается уходить. Какая-то контора наградила его медалью «Отличник машиностроения», и директор собирался ехать на награждение и на банкет.
В восемь тридцать с этажа ушел последний человек, и ребята начали работать.
Выбрав два стула покрепче, они разместили на шкафу устройство размером с томик Гоголя. Выдвижная антенна уткнулась в потолок, а чуть заметный синий огонек сообщал, что прибор готов к работе.
Когда они вошли в кабинет Владимира Трощенко, Маша драила полы в комнате отдыха директора. У него еще была собственная столовая, ванная и все остальное.
Тех жучков, которые принес Вадим Дунаев, должно было хватить. Собственно говоря, он мог бы достать и больше, но приемное устройство записывало только пять каналов.
Липучки позволяли разместить передатчики везде — под столом, за часами, в телефоне или на холодильнике.
Важнее всего было директорское кресло в кабинете и буфетная комната для тайных переговоров.
Через десять минут все жучки спрятались по своим местам. Теперь по их плану Маша Федина ходила по кабинету и громко пела любимую песню Володи Трощенко:
Два кусочека колбаски
У тебя лежали на столе.
Ты рассказывал мне сказки,
Только я не верила тебе!
Забежав в каморку и взобравшись на стулья, Вадим с Михаилом убедились, что все каналы приема работают в штатном режиме.
Контора пишет!
Владимир Трощенко никак не мог подавить в себе комплекс неполноценности. Чем старше и богаче он становился, тем больше походил на конюха из полтавского села.
И дело тут не во внешности. Лицо вполне среднее. Костюмчик от лучших модельеров. Часы на руке за восемь тысяч баксов.
Но как-то все не так!
В советские времена ходил анекдот про дворника, который был очень похож на Карла Маркса. И перед каким-то юбилеем его вызвали в органы и велели побриться.
— Бороду-то я сбрею. Но у меня умище в глазах светится! Это куда девать?
Так вот, интеллекта в глазах Трощенко было мало. Если честно, то его вообще не было.
На его лице была печать сильно пьющей личности с интересами деревенского сторожа. При этом взгляд был колючий, жесткий и властный.
Богатые люди с комплексом неполноценности — всегда маленькие тираны. Все они, имея деньги, стараются подняться над другими. Кто-то строит набор яхт и берет на себя футбольные клубы, кто-то раскручивает дочерей, как знаменитых певиц, а кто-то покупает французские замки времен Людовика…
Володя Трощенко любил награды и звания. Каждый год он несколько раз становился орденоносцем, лауреатом или почетным профессором. Месяц назад он получил звезду под названием «За честь и достоинство».
У нас немало фирм, которые хорошо зарабатывают, продавая эти игрушки для богачей.
Сейчас все продается, кроме чести и достоинства!
Но у директора Трощенко была еще одна страсть. Он был игрок! Но не в смысле карт или рулетки. Имея характер авантюриста, Владимир Иванович готов был влезть в любое опасное, но прибыльное дело.
Именно такую аферу он недавно разработал вместе со своей правой рукой — бывшим полковником Василием Сойкиным.
Дело вот в чем!
Несколько лет назад заводские станки были вывезены в район Твери и установлены в лагере не очень строгого режима. Заключенные точили детали спустя рукава, а Трощенко получал заметную прибыль.
Так вот, совсем рядом с лагерем, в волжском городке Знаменске, работал богатый химический завод «Клинвуд», у которого было много отходов в бочках. Нехорошие вещества! Очень ядовитые! Если ликвидировать эту дрянь по всем правилам, то это дорого. Десятки миллионов. И не в рублях, и даже не в долларах. Бери выше!
И тогда, ощущая запах денег, Сойкин поехал в Знаменск, встретился с руководством «Клинвуда», наврал им с три короба о своих связях и пообещал найти отличную «Фирму по утилизации бочек». Он так заговорил химиков, что без всякого договора получил в задаток весьма круглую сумму.
Оставался пустяк! Надо вывезти и спрятать две сотни бочек.
Знать бы куда!
Трощенко понимал, что разговор с Борисом Годуновым будет сложным. Но это вам не «крестики-нолики». Это что-то вроде шахмат!
Директор строительной фирмы «Пикник» был приглашен под невнятным предлогом. Якобы почти все руководство завода хочет купить коттеджи под Звенигородом.
А именно там возле деревни Власюки Годунов получил участок на сто коттеджей.
И представитель царского рода купился на эту удочку хитрого Трощенко.
Игра началась!
Борис Годунов вошел в кабинет осторожно. Он последние два дня боялся всего. И в приглашении на завод он чувствовал какой-то подвох.
И он не ошибся!
Директор Трощенко встал из-за стола, пошел навстречу и сам, усадил гостя рядом с собой. На то место, откуда хорошо был виден телевизор. Хозяин без всяких предисловий нажал на пульт, и пошло-поехало увлекательное кино.
