Джайлс Блант - Нежная буря
Брессар присосался к соломинке и втягивал в себя содержимое банки, пока кока-кола не забурлила.
— Возможно, ты думаешь, что я ничего о тебе не знаю, но на самом деле я отлично себе представляю, чем ты зарабатываешь на жизнь. Во-первых, ты ставишь капканы на пушных зверей, и тут, как и во всем, случаются удачные и неудачные годы. А во-вторых, иногда тебе дает заказы Леон Петруччи.
Брессар улыбнулся уголком рта, но наживку не проглотил.
— Леон Петруччи. Мы знаем, что раньше ты на него работал, пусть это были и разовые, случайные заказы. И в-третьих — иногда ты подрабатываешь проводником, приводишь новичков в лес и находишь для них одного-двух медведей. Это важная часть твоих доходов. А еще я знаю, что в этом деле ты не полагаешься на удачу. Разложите несколько кусков мяса в правильном месте и в нужное время года — и вы обязательно встретите медведя, особенно если вам известно, где они обитают; думаю, профессионал с твоим опытом наверняка знает, где живут эти звери. Говард Мэтлок сказал в мотеле «Гагара», что его интересует подледный лов. Поэтому у него не было с собой ни ружья, ни ножа. Об охоте он и речи не заводил. Не хочу задавать неприятные вопросы, но все-таки как получилось, Поль, что мистера Мэтлока сожрали медведи возле твоей старой охотничьей хижины?
Брессар негромко рыгнул, взял банку с кока-колой и стал читать ту сторону наклейки, где была надпись по-французски. Кардинал уже давно играл в эти игры и знал, как бывает, когда допрос ни к чему не ведет. Ну ладно, решил он, еще одна попытка. Еще одна попытка — и хватит.
— Вы из-за чего-то подрались. Может быть, он даже первый на тебя набросился. Возможно, ты случайно его подстрелил — я даже гадать не буду, как это произошло, — и потом ты решил избавиться от трупа. Тебе виднее, как ты это сделал. Но, так или иначе, если ты не дашь мне какого-то объяснения, тебя, скорее всего, обвинят в убийстве второй степени. Нам понадобится время, чтобы подготовить дело к суду, но мы с тобой сейчас положили очень неплохое начало.
Брессар поставил банку на стол и начал ее медленно поворачивать. Кардинал вырвал у него жестянку и кинул в мусорную корзину, куда она свалилась с чудовищным грохотом.
— Ну хорошо, — произнес Кардинал, поднимаясь. — Я пытался тебе помочь, но ты сам себе делаешь хуже. Мы предъявим тебе обвинение в убийстве — если только ты не убедишь меня этого не делать. Суд уже провел всю бумажную работу. Нам осталось рассказать ему, с какой готовностью ты сотрудничал со следствием.
Брессар и ухом не повел.
— Господи, да что с тобой? Пошли, — сказал Кардинал.
Он хотел взять Брессара за локоть, но не успел даже прикоснуться: охотник перевел на Кардинала скорбные глаза и проговорил:
— У меня серьезные проблемы.
Это была очень большая недооценка ситуации, но Кардинал не стал этого говорить. Он снова сел и ответил только:
— Расскажи.
— Ведь если я ничего не скажу, вы мне пришьете пожизненное за эти куски, которые вы нашли. Ну, или не пришьете.
— Ты скормил его медведям, Поль. Не думаю, что тут может быть какое-то «или».
— Я… у меня вопрос.
— Выкладывай.
— Как у вас с защитой свидетелей? Я могу поменять имя, переселиться куда-нибудь?
Кардинал вздохнул. С тех пор, как в 1976 году в Канаде начала действовать программа защиты свидетелей, каждый мелкий воришка, имеющий весьма отдаленное отношение к организованной преступности, воображал, что когда-нибудь благодаря его показаниям изобличат могущественную криминальную организацию, а сам он получит от государства новую фамилию и славный коттеджик на далеком озере.
— Защита свидетелей не в моей компетенции, Поль. Это Конная полиция решает, каких свидетелей защищать. К тому же программа слишком слабо финансируется. Так что я бы на твоем месте на это особенно не рассчитывал.
— Тогда какого дьявола я должен вам закладывать Петруччи?
— Ты хочешь сказать, что убил этого типа по заказу Леона Петруччи?
— Я никого не убивал. Мне… я просто вопрос задаю. Если я сяду в тюрьму, я хоть в живых останусь. А Петруччи мне, будьте уверены, поможет полюбоваться видом на дно Форельного озера.
— Значит, ты делаешь это ради него? Хочешь отсидеть за него? Ты добрее, чем я думал, Поль. Мало кто стал бы губить всю свою жизнь ради такого, как Петруччи. Ты очень заботлив. Интересно, как он тебя за это отблагодарит.
— Говорите, говорите, Кардинал. Вам-то же нечего терять. А я могу потерять все.
— Насчет Петруччи ты ошибаешься. Я не специалист по организованной преступности, это, слава богу, работа не моя, а Конной полиции, но одно я знаю точно: Леон Петруччи не похож на Дона Корлеоне. Леон Петруччи связан — но весьма слабо связан — с семейством Каброне, они живут в Гамильтоне. В обмен на его услуги они прикрыли Леона по нескольким его здешним делам, но своих людей они ради него не подставляют, и я не думаю, что они будут сильно по нему скучать, если его засадят за решетку.
— Так что мне будет, если я вам расскажу?
— Подумай лучше, что будет, если ты этого не сделаешь. Тебя посадят за убийство. Причем за убийство, которого ты, по твоим же словам, не совершал. Если ты нам поможешь с Леоном Петруччи, тебя, конечно, все равно будут рассматривать как сообщника, но я попрошу суд смягчить обвинение — ограничившись, скажем, «недопустимым обращением с трупом» или как там это формулируется в уголовном кодексе.
— «Обращение»? Боже правый! Я вам что, извращенец?
— Я имел в виду, что ты избавился от этого чертова трупа. Ты скормил его медведям, забыл?
— Ну да, я его скормил медведям. Но я не хочу, чтобы про меня говорили, что я с ним как-то там «обращался».
— Я мог бы попросить суд обеспечить тебе охрану, но это будет зависеть от того, что ты нам сообщишь. И я мог бы поговорить с Масгрейвом: может быть, удастся провести тебя по программе защиты свидетелей.
Брессар уставился в пол и выругался.
— Я же говорю, я никого не убивал. В прошлое воскресенье, часов в девять утра, мы с женой завтракали. Тут звонят в дверь. Жена идет открыть — но там уже никого нет, а в щели торчит толстый конверт. На нем написано, что он — мне, лично. Больше на нем ничего нет. Я его открываю, а там пять тысяч долларов наличными. И записка.
— И что в этой записке?
— Там было написано:
«Найдешь в своей старой хижине свежую приманку. Получишь еще пять тысяч, когда медведи съедят ее на обед».
— А подпись была?
— Просто «П». Буква «П». Петруччи всегда пишет, а не говорит, у него проблемы с голосом.
— Я знаю. Записка была написана от руки или напечатана?
— Напечатана. Сначала я хотел ее выкинуть, но никогда ведь не знаешь, как все повернется. Я подумал: а вдруг пригодится? — Брессар полез в карман и вынул бумажник.
