Филлис Джеймс - Саван для соловья
Это приглашение, как известно, вселяло ужас в сердца подчиненных Делглиша. Оно означало, что старший инспектор ожидает сжатого, грамотно выраженного и внятного отчета о расследуемом случае, в котором будут упомянуты все значительные факты, известные на данный момент. Способность осмыслить, что ты намерен сказать, и передать это при помощи минимума соответствующих слов так же мало свойственна полицейскому, как и другим членам общества. Подчиненные Делглиша готовы были жаловаться, что они не представляли себе, что успехи в английском языке стали новым показателем для вступления в ряды полиции. Но сержанта Мастерсона требования шефа не пугали. Среди его недостатков никогда не было неуверенности в себе. Он был рад, что участвует в этом расследовании. В Скотленд-Ярде было хорошо известно, что старший инспектор Делглиш терпеть не может дураков и что его определение глупости было своеобразным и точным. Мастерсон уважал Делглиша, потому что он был одним из самых удачливых детективов в Скотленд-Ярде, а для Мастерсона успех являлся единственным настоящим критерием в оценке человека. Он считал Адама Делглиша одаренным, хотя далеко не таким способным, как Чарльз Мастерсои. Но чаще всего, по причинам, которые он считал неприятным исследовать, он всем сердцем его не любил. Он подозревал, что антипатия была взаимной, по это его не особенно беспокоило. Делглиш был не тем человеком, который может вредить карьере своего подчиненного только потому, что он ему не нравится, и еще он был известен своей щепетельнос-тыо, а может, просто здравомыслием, когда воздавал помощнику заслуженную честь. Но ситуация требовала внимания, и Мастерсон следил за ней. Амбициозный человек вроде него, страстно мечтающий добиться более высокого чина, был бы полным дураком, если сразу не понял, что вступать в противоречия со старшим офицером — явное безумие. Мастерсои не собирался оказаться в числе таких тупиц. Но небольшая помощь со стороны интенданта в этой кампании взаимного добродушия была нелишней. И он не был уверен, что получит ее. Он сказал:
— Я занимался каждым убийством по отдельности, сэр. Первая жертва…
— Почему вы говорите как газетный репортер, сержант? Давайте сначала убедимся, что у нас есть жертва, прежде чем употребим это слово.
Мастерсон начал:
— Первая покойница… первая девушка, которая здесь умерла, была учащейся на отделении медсестер, Хитер Пирс, двадцати одного года.
Он продолжил изложение фактов о смерти обеих девушек, старательно избегая употребления полицейского жаргона, к которому его начальник был болезненно чувствителен, и сопротивляясь искушению обнаружить недавно добытые сведения о процедуре кормления через пищеводную трубку, пояснения о которой он с таким трудом выудил у сестры Рольф. Он закончил:
— Таким образом, сэр, мы имеем возможность предположить, что: одна или обе смерти были самоубийством; одна или обе смерти были результатом несчастного случая; первая была убийством, но убита не та девушка, или обе были жертвами преднамеренного убийства. Весьма любопытный выбор, сэр.
Делглиш сказал:
— Или что смерть Фоллон была следствием естественных причин. До тех пор пока мы не получим результатов токсикологического анализа, мы только теоретизируем, опережая факты. Но на настоящий момент мы считаем обе смерти убийством. Что ж, отправимся в библиотеку и посмотрим, что нам имеет сказать заместитель председателя комитета управления больницей.
4
Библиотека, которую легко было найти по большой табличке над входом, оказалась приятным помещением с высоким потолком, расположенным рядом с гостиной учащихся медсестер. Одна стена была полностью занята тремя окнами-эркерами, зато три остальные до самого потолка занимали книжные полки, так что свободной оставалась только середина помещения. Здесь находились четыре стола, сдвинутых в ряд перед окнами, и два потертых дивана, один из которых стоял рядом с камином, где в данный момент старая газовая печка попыхивала уютным теплом. Перед ней под двумя трубками дневного света стояла группа из четырех человек, которые тихо переговаривались и одновременно обернулись, настороженно глядя на вошедших Делглиша и Мастерсона. Для Делглиша это был понятный момент — здесь сошлись любопытство, настороженность и надежда — первая встреча главных героев случившегося преступления с посторонним человеком, незнакомым специалистом в области насильственной смерти, который явился непрошеным гостем, чтобы продемонстрировать свои индивидуальные способности.
Затем молчание было нарушено, четыре фигуры расслабились. Двое, которых Делглиш уже встречал — Стивен Куртни-Бригс и Пол Хадсон, — двинулись ему навстречу с официальными улыбками приветствия. Мистер Куртни-Бригс, который, видимо, распоряжался в каждой ситуации, которую он удостоил своим присутствием, сделал представления. Раймонд Гроут, секретарь комитета, протянул свою вялую руку. У него было расстроенное и сморщенное лицо, как у ребенка, который вот-вот расплачется. Его высокий лоб обрамляли пряди серебряных волос. Вероятно, он моложе, чем выглядит, подумал Делглиш, но все равно, должно быть, скоро уйдет на пенсию.
Рядом с высоким сутулым Гроутом Олдермен Кили выглядел нахальным терьером. Это был рыжеватый, скрюченный, как жокей, хитрый человечек, в странном клетчатом костюме, неуместность которого подчеркивалась безупречным покроем. Он придавал своему обладателю вид очеловеченного зверька из детских мультиков, так что Делглиш чуть ли не ожидал, что вместо руки тот протянет ему мохнатую лапу.
— Спасибо, старший инспектор, что вы пришли, и так скоро, — сказал он.
Неуместность его замечания, видимо, тут же дошла до него, потому что он кинул из-под кустистых рыжих бровей острый взгляд на своих компаньонов, как бы вызывая их па смешок. Никто на это не осмелился, а секретарь комитета выглядел таким униженным, как будто это он допустил бестактность, и Пол Хадсон отвернул в сторону лицо, пряча смущенную усмешку. Это был представительный молодой человек, который при первом появлении Делглиша в больнице проявил себя энергичным и распорядительным. Однако сейчас присутствие заместителя председателя комитета и его секретаря, казалось, подавляло его, и у него был виноватый вид человека, которого здесь только терпят.
Мистер Куртни-Бригс сказал:
— Полагаю, пока еще слишком рано надеяться на какие-либо новости, не так ли? Мы видели, как отъезжал похоронный фургон, и я перекинулся парой слов с Майлсом Хоннименом. Разумеется, на этой стадии расследования он опасается допустить ошибку, но будет очень удивлен, если окажется, что эта смерть стала следствием естественных причин. Эта девушка покончила жизнь самоубийством. Что ж, думаю, это очевидно любому.
