Агата Кристи - Том восьмой. Выпуск II
— Но это же чушь! — вскричал он, пытаясь за нарочитым возмущением скрыть охватившее его смятение. — «Люксембург», где… Воскресить прошлое? Он, должно быть, спятил.
— Я об этом подумала, — сказала Сандра.
— Но в таком случае мы, безусловно, откажемся прийти. Эта… эта история ужасно неприятна. Ты помнишь, какую огласку она получила — во всех газетах фотографии…
— Да, приятного мало.
— Неужели он не понимает, насколько нам это нежелательно?
— Знаешь, Стефан, у него есть на это своя причина. Причина, в которую он меня посвятил.
— И что же это за причина?
Он благодарил бога, что в эту минуту она не глядит на него.
— После ленча он отвел меня в сторону, сказал, что хочет мне объяснить кое-что. И сказал, что Ирис… никак не оправится от потрясения после смерти сестры.
Она замолчала, Стефан выдавил из себя:
— Что ж, должен заметить, это соответствует истине — она выглядит далеко не лучшим образом. За ленчем я подумал, что она, наверное, больна.
— Да, мне сначала тоже так показалось — впрочем, потом она немного оправилась. Но я передаю лишь то, что сказал Джордж. Он объяснил, что Ирис с тех пор избегает посещать «Люксембург».
— Ну и что?
— И он полагает, что это ненормально. Будто бы он советовался со специалистом по нервным болезням — одним из современных светил, — и тот считает, что после нервного потрясения не следует избегать обстоятельств, при которых оно произошло, а, наоборот, нужно их снова пережить. По принципу: летчика после аварии снова посылают в полет.
— Этот специалист рекомендует устроить еще одно самоубийство?
— Он советует преодолеть связанные с этим рестораном ассоциации, — спокойно ответила Сандра. — Как бы то ни было, это всего-навсего ресторан. Он предлагает обычную вечеринку, по возможности с теми же самыми людьми.
— Очень приятное развлечение.
— Ты решительно возражаешь, Стефан?
Острая, как боль, тревога пронзила его. Он моментально ответил.
— Разумеется, не возражаю. Я лишь подумал, насколько безумна эта мысль. Меньше всего я беспокоюсь за себя… Я думаю главным образом о тебе. Но если ты не возражаешь…
Она перебила его:
— Возражаю. И решительно. Но Джордж так все обставил, что отказываться довольно затруднительно. Кроме того, в этом сезоне я часто бывала в «Люксембурге» — как и ты. Наше отсутствие будет заметным.
— Да, в такую странную ситуацию мы еще не попадали.
— Согласна. Стефан проговорил:
— Как ты выразилась, отказаться будет довольно затруднительно — если мы отклоним одно приглашение, последует новое. Но, Сандра, я не вижу причин, из-за которых ты должна подвергать себя мучениям. Я пойду, а ты в последнюю минуту откажешься — головная боль, простуда — мало ли что можно придумать.
Он увидел, как напряглись ее скулы.
— Это трусость. Нет, Стефан, если пойдешь ты, пойду и я. Кроме того, — она накрыла ладонью его руку, — как бы мало ни значил наш союз, все-таки все наши трудности мы должны делить пополам.
Он пристально посмотрел на нее, оглушенный глубоким сарказмом, высказанным столь непринужденно, словно речь шла о банальном, не имеющем значения пустяке.
Придя в себя, он сказал:
— Почему ты так говоришь? «Как бы мало ни значил наш союз»?
Она смерила его продолжительным взглядом:
— Разве это не так?
— Нет, тысячу раз нет. Наши отношения для меня все.
Она улыбнулась.
— Надеюсь, мы отличная пара, Стефан. Тянем в одну сторону.
— Я не это имею в виду. — Дыхание его сделалось прерывистым. Он схватил ее за руку, притянул к себе. — Сандра, неужели ты не понимаешь, что весь мир для меня — это ты?
Произошло невероятное, непредвиденное. Она очутилась в его объятиях, он прижимал ее к себе, целовал, бормотал бессвязные слова.
— Сандра… Сандра… дорогая. Я люблю тебя… Я так боялся тебя потерять.
Она спросила чужим голосом:
— Из-за Розмари?
— Да. — Он выпустил ее, отшатнулся назад, лицо сделалось испуганным до не правдоподобия.
— Ты знала про Розмари?
— Разумеется — все это время.
— И ты все раскусила?
Она покачала головой.
— Нет, не раскусила. Я думаю, никогда не раскушу. Ты любил ее?
— Ни капельки. Я любил только тебя.
Злоба охватила ее. Она ответила его же собственными словами:
— Сразу же, как только ты увидел меня? Не повторяй этой лжи — ведь это же ложь.
Неожиданное нападение не ошеломило его. Он задумался на мгновение.
— Да, это ложь — и, как это ни странно, нет. Я начинаю верить, что это правда. Сандра, постарайся понять… Ты та женщина, которая была мне нужна. Вот это, по крайней мере, правда. И теперь, оглядываясь в прошлое, я могу честно сказать: не будь это правдой, я бы никогда не отважился подойти к тебе.
Она сказала с обидой:
— Но ведь ты не любил меня!
— Нет, никого и никогда я не любил. Я был измученным, не способным любить существом, любующимся — да, именно так — утонченной неприступностью собственной натуры! И вдруг я влюбился, «там, в комнате», — влюбился глупо, неистово, как дурак. Это словно гроза посреди лета — могучая, не правдоподобная, мгновенная. — Он добавил с упреком:
— Вот тебе сказка, рассказанная глупцом, полная крика и ярости и совершенно бессмысленная! — Он помолчал, потом опять заговорил. — Именно здесь, в Файрхевене, я очнулся и понял истину.
— Истину?
— Что ты и твоя любовь — единственный смысл всей моей жизни.
Она прошептала:
— Если бы я только знала…
— О чем ты думала?
— Я думала, ты собираешься с ней уехать.
— С Розмари? — Он хмыкнул. — Это была бы настоящая пожизненная каторга!
— Она не хотела, чтобы ты с ней уехал?
— Хотела.
— Что же произошло?
Стефан глубоко вздохнул. Снова повеяло прошлым. Возникла неясная угроза. Он сказал:
— Ужин в «Люксембурге».
Оба замолчали, пораженные одним и тем же видением: посиневшее, застывшее лицо красавицы… Наступило молчание. Затем Сандра спросила:
— Что будем делать?
— То, что ты сама сейчас предложила. Будем действовать вместе. Сходим на это ужасное сборище, по какой бы причине оно ни собиралось.
— Ты не веришь тому, что сказал Джордж насчет Ирис?
— Нет, а ты?
— Возможно, это и правда. Но даже если это и так, причина совершенно в другом.
— А в чем, ты думаешь?
— Не знаю, Стефан, но я боюсь.
— Джорджа Бартона?
— Да, я думаю, он…знает.
— Что знает? — резко спросил Стефан.
