Рекс Стаут - Не позднее полуночи
Он скривил губы.
– Сказал ли я вам, что не участвовал в конкурсе?
– Нет.
– Ну так вот, я в нем не участвовал. Я смотрел на это как на развлечение, как на забавную игру. Но после того как мне удалось разгадать двадцатый, который, должен признаться, оказался довольно простым, я взял и послал сразу вступительную анкету вместе со своими ответами. Если вы спросите меня, почему я это сделал, я ничего не смогу вам ответить. Полагаю, что па низших уровнях моего сознания постоянно бродят какие-то грязные примитивные страстишки и вот в какой-то момент им почему-то удалось одержать верх. Они не имеют непосредственной связи со мной как таковым. На следующее утро я пришел в ужас от содеянного. Я стал профессором в тридцать шесть лет. Я был серьезным и способным ученым, на моем счету уже две монографии, и у меня были вполне четкие честолюбивые планы, которые я намеревался во что бы то ни стало осуществить. Если я выиграю приз в парфюмерном конкурсе, духи называются «Пур амур», это будет несмываемое пятно на моей карьере, а если мне выпадет получить какой-нибудь из главных призов, полмиллиона или четверть миллиона, то этого мне никогда не пережить.
Он улыбнулся и потряс головой.
– Вы, конечно, вправе мне не поверить, но я действительно был в ужасе, ведь как только меня уведомили, что я вместе еще с семьюдесятью участниками вышел в полуфинал и выслали еще пять стихов, которые надо было разгадать за неделю, я за четыре дня нашел ответы и тут же их отправил. Могу уповать только на то, что, возможно, у шизофрении есть разные формы и она может протекать самым невероятным образом. В противном случае мне не останется ничего другого, как обратиться к демонологии. Помню, когда-то на меня очень большое впечатление произвела одна немецкая книга, её написал некто Роскофф и называется она «Geschichtedes Teufels», что значит «История дьявола». Короче говоря, я послал эти ответы, меня пригласили приехать в Нью-Йорк, и уже двадцать четыре часа, как я здесь. И вот теперь я оказался замешанным не только в парфюмерном конкурсе – меня и так уже, наверное, называли бы теперь Роллинс Пур Амур, – но вдобавок к этому еще и в убийстве, прогремевшем на всю страну cause celebre[1]. Так что я уже конченый человек. Даже если я не уйду из колледжа сам, меня все равно оттуда уволят. Вы не можете найти мне работу?
Меня все время так и подмывало попросить его снять очки, очень уж хотелось посмотреть ему в глаза. Конечно, если судить по его непринужденным манерам, голосу и снисходительной улыбке, то все вроде получается вполне правдоподобно – прекрасный мужественный рыцарь, не роняющий достоинства под ударами злой судьбы. И все-таки, как бы упорно мне ни навязывали этот товар, что-то мне с трудом верилось, что с понятием «несчастье» может ассоциироваться сумма в полмиллиона долларов, даже если речь идет о столь высокообразованном человеке. Вот мне и хотелось заглянуть в его глаза. Но увы, все, что мне удавалось увидеть, это отражение верхнего плафона в стеклах его очков.
– Положение действительно сложное, – согласился Вульф, – и все-таки вы слишком отчаиваетесь. На эти деньги вы могли бы, например, учредить какую-нибудь академическую стипендию.
– Да, я уже думал об этом. Но вряд ли это существенно облегчило бы мое положение, – он улыбнулся. – Самым простым было бы признаться в убийстве. Вот это бы мне помогло.
– Но ведь для этого нужны доказательства. Они у вас есть?
– Боюсь, что нет. Я не смогу описать его квартиру и даже не знаю, каким пользовались оружием.
– Тогда это безнадежно. В такой ситуации единственный выход – найти убийцу и стать национальным героем. Успех сгладит бесчестье. Вы, конечно, не профессиональная ищейка, но у вас определенно есть умственные способности. Для начала вы можете припомнить все подробности встречи, которая была вчера вечером. Как все они вели себя, что говорили? Не проявлял ли кто-нибудь из них признаков алчности или фанатизма? Но главное – что они сказали и сделали, когда мистер Далманн показал эту бумагу, уверяя, что в ней ответы?
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Сначала, понятно, все были шокированы. А потом?
– И потом тоже ничего примечательного не было. – Его улыбка становилась все надменней. – Думаю, вам нет нужды объяснять, что там была за обстановка. Мы все были словно тигры, припавшие к земле и готовые броситься на одну и ту же жертву. Или как ястребы, кружащие над трупом, стремясь первыми выклевать сердце и печень. Все любезности были вынужденными и фальшивыми. Мы разошлись сразу же, как только закончилась встреча, каждый сжимал в руке свой конверт, каждый в душе желал другому всяческих напастей, а может, даже и смерти.
– Значит, у вас нет никаких соображений относительно того, считал ли кто-нибудь выходку мистера Далманна шуткой.
– Ни малейших.
– Ну, а вы сами?
– Ну, наконец-то, – Роллинс выглядел явно польщенным. – Это уже ближе к делу, правда, я ожидал, что вы будете действовать тоньше. Я знаю, полиция мне ни за что не поверит, впрочем, и вы тоже. Но я действительно не знаю. Я был словно в каком-то кошмаре. Мой демон привел меня туда с единственной целью – выиграть конкурс за счет своего собственного ума и изобретательности. Мне было совершенно безразлично, были ли написаны ответы на той бумаге, что он нам показал, или нет. Даже если бы безрассудный случай дал мне их прямо в руки, я все равно сжег бы их, даже не взглянув, что там написано, причем мною двигала бы не совесть, но гордость. Мне очень жаль вас разочаровывать, но я не могу вам сказать, думал ли я, шутит Далманн или нет, потому что я вообще не думал ни так, ни иначе. Полагаю, теперь вы захотите узнать, что я делал вчера вечером после встречи?
Вульф отрицательно покачал головой.
– Да нет, пожалуй, не особенно. Вы ведь, конечно, уже рассказали все это полиции, а они экипированы гораздо лучше меня, чтобы проследить ваши передвижения и проверить ваше алиби. А потом, я ведь не расследую это убийство.
– А чем же вы тогда, в сущности, занимаетесь?
– Я пытаюсь найти способ уладить конкурс так, чтобы это было приемлемо для всех заинтересованных сторон. Вы говорили, что с вами разговаривал мистер Янгер. Что же он вам сказал?
– Он сказал, что Гудвин сообщил ему про мисс Фрейзи, и хотел, чтобы мы с миссис Уилок присоединились к нему, наняли бы все вместе адвоката и возбудили дело. Кроме того, он хотел, чтобы мы предложили мисс Тешер и мисс Фрейзи поделить поровну первые пять призов. Я ответил ему, что ни с первым, ни со вторым ничего не получится.
– А что бы вы предпочли?
– Ни то, ни другое. Раз уж мне все равно придется платить музыкантам, я лучше потанцую. Далманн говорил, что эти пять стихов намного труднее всех остальных, и я ему вполне верю. Сомневаюсь, чтобы они оказались по силам друзьям мисс Фрейзи, и удивлюсь если их сможет отгадать мисс Тешер. Прямо отсюда я пойду в одну из самых богатых частных библиотек Нью-Йорка и проведу там всю ночь. Я даже уже знаю, с какой книги начну. Вот один из стихов:
