Рекс Стаут - Сочиняйте сами
— Хорошо. Попросите Фрица оставить мне хоть немного шашлыка. Я не знаю, когда вернусь. — Я повесил трубку и обернулся к Пэрли. — Шеф говорит, что я могу рассказать вам все, без утайки. Ну как, рассказать или вы предпочитаете подвергнуть меня допросу третьей степени?
— Рассказывайте. — Он придвинул кресло, в котором до этого сидела вдова, сел и достал записную книжку.
9
Томас Декстер расправил плечи и выдвинул вперед костлявую челюсть.
— Мне безразлично, как вы смотрите на это, мистер Харвей, — отрубил он. — Мне важно, как на это смотрю я. Я не виню ни мистера Вулфа, ни кого-либо из членов комиссии, включая самого себя, но меня мучают угрызения совести… Я считаю себя виновным, в подстрекательстве к убийству. Непреднамеренно, нет, но совесть… Мне следовало бы предусмотреть возможные последствия нашей задумки в отношении Саймона Джекобса.
Был полдень следующего дня, среда. Если вам надоели все эти собрания, то Вулфу и мне они осточертели вдвойне, но уж таково неудобство, если вашим клиентом является не отдельный человек, а целая комиссия.
Через два часа после того, как я все выложил Стеббинсу, наш коллективный клиент был вызван к нам. Ради этого визита Кнаппу пришлось прервать партию в бридж. Ошина разыскали за ужином в ресторане Сарди. Имхофа и Эми Винн вытащили с совещания в издательстве «Виктори пресс». Декстер, Харвей и Кора Баллард были обнаружены посыльными дома. Харвей расспросил всех, кто где находился, и доложил об этом Вулфу, чтобы тот осознал важность ситуации.
Явившись в одиннадцать часов вечера, они просидели у нас около часа. Было все: и повышенные голоса, и проклятия, и горячие дебаты, не было только общего согласия. Возьмем хотя бы вопрос: признают ли они вероятным, что Джекобс был убит с целью помешать ему выдать кого-то? Кнапп и Харвей ответили на вопрос отрицательно: Джекобс мог быть убит по каким-либо другим мотивам, не относящимся к нашему делу; возможно, что это просто совпадение. Декстер и Ошин заявили: да, они отвергают совпадение и не могут снять с себя ответственности за его смерть. Имхоф, Эми Винн и Кора Баллард заняли выжидательную позицию. Вулф поставил точку в этом споре: неважно, признают они вероятность того, что он убит в связи с нашим делом или не признают — полиция так же, как и сам Вулф, решила принять это за рабочую гипотезу.
Конечно, тут сразу же возник другой вопрос. Если Джекобса убили, чтобы он не смог рассказать, кто написал повесть «Все мое — твое», на основании которой Ричарда Экклза обвинили в плагиате, следовательно, убийца должен был знать о разработанном нами плане подкупа Джекобса. Кто сообщил об этом убийце? Вот что пыталась выяснить полиция, того же самого хотел добиться и Вулф.
Эми Винн рассказала о нашем намерении подкупить Джекобса двум друзьям, мужчине и женщине, с которыми ужинала вечером в понедельник. Кора Баллард известила президента и вице-президента НАПИД, а также двух членов правления. Мортимер Ошин поделился со своим адвокатом, литературным агентом, продюсером и женой. Джеральд Кнапп рассказал адвокату и двум членам правления своей фирмы. Рубен Имхоф разболтал трем руководящим сотрудникам издательства «Виктори пресс». По утверждению Филиппа Харвея, только он не сказал никому ни слова. Томас Декстер рассказал своей секретарше, адвокату и шестерым членам совета директоров «Тайтл хауз». Итак, включая членов комиссии, Вулфа и меня, об этом знали тридцать три человека. Предположим, они рассказали об этом другим — каждый только еще одному человеку, что было вовсе не трудно предположить, следовательно, осведомленных будет уже шестьдесят шесть. А если предположить… Дальше считайте сами. Я отказываюсь.
Другой вопрос: что теперь делать комиссии? По мнению Джеральда Кнаппа, она не должна ничего делать. Так как полиция считает, что убийца действовал, побуждаемый срочной необходимостью заткнуть рот Джекобсу, она направит свои усилия на то, чтобы выяснить личность того, кто написал эти произведения и подстрекал предъявлять иски. Хотя это могло иметь свои отрицательные стороны, но все же по сравнению с возможностями полиции возможности комиссии практически равны нулю. Филипп Харвей согласился с Кнаппом, может быть, потому, что трижды в течение девяти дней ему приходилось покидать постель до полудня, и он хотел наконец-то выспаться как следует. Эми Винн высказала предположение, что не помешает выждать и посмотреть, к каким выводам придет полиция. Кора Баллард считала, что для рассмотрения этой проблемы нужно созвать специальное заседание правления НАПИД, так как комиссии, созданной правлением, было поручено лишь разобраться с обвинениями в плагиате, а не заниматься поисками убийцы.
Но Томас Декстер, Мортимер Ошин, так же как и Рубен Имхоф, придерживались иного мнения. Хотя и по различным мотивам, они настаивали на том, чтобы Вулф продолжал расследование. Доводы Имхофа состояли в том, что неизвестно, сколько времени займут у полиции розыски плагиатора, если они вообще когда-либо разыщут его, а гласность, неизбежная при этом, может принести вред не только издателям, но и писателям. Ошин исходил из личных интересов. Он дал десять тысяч долларов наличными в надежде пресечь посягательства Кеннета Реннерта и желал, чтобы Вулф продолжал работать, что бы там ни говорили члены комиссии. Позиция Томаса Декстера была еще более личной. Это можно было понять из его речи, обращенной к Харвею. Он считал себя в какой-то мере виновным в подстрекательстве к убийству Джекобса. Очевидно, у него была старомодно-совестливая душа. Он продолжал твердить, что не может переложить ответственность за поимку убийцы на полицию, желает, чтобы Вулф продолжал расследование и чтобы в этом ему не создавали никаких помех: не желая ограничивать Вулфа в расходах, он готов внести любую требуемую сумму. При этом он даже не прибавил «в пределах разумного».
Он попросил председателя поставить вопрос на голосование. Три руки взметнулись вверх немедленно — Декстера, Имхофа и Ошина. Они были «за». Затем подняла руку Эми Винн, но без энтузиазма. Кора Баллард заметила, что, не являясь членом комиссии, не имеет права голоса. Джеральд Кнапп просил отметить, что голосует против.
— Даже если бы председатель имел право голосовать, это ничего бы не изменило, — сказал Харвей и обернулся к Вулфу. — Итак, продолжайте расследование. За прошедшее время в результате вашей деятельности был убит человек. Что нас ждет дальше?
— Очень грубо с вашей стороны, — заметил Ошин. — Я протестую. Предложение выдвинул я, и оно было принято.
Харвей игнорировал его слова и повторял:
— Что нас ждет дальше?
