Агата Кристи - Смерть на Ниле
Мистер Паркер Пайн промокнул лоб. Он только что вернулся с осмотра храма Дендеры[6]. Поездка на осле — упражнение, совершенно противопоказанное при его комплекции. В этом он убедился. Он уже снимал воротничок, когда его внимание привлекла оставленная на зеркале записка. Развернув ее, он прочел:
Уважаемый сэр,
Буду признательна, если вы воздержитесь от посещения храма Абидоса[7] и останетесь на корабле, поскольку я хочу с вами проконсультироваться.
Искренне ваша, Ариадна Грейл.Широкое благодушное лицо мистера Паркера Пайна расплылось в улыбке. Достав лист бумаги, он снял колпачок со своей перьевой ручки и написал ответ:
Уважаемая леди Грейл,
Искренне сожалею, но в настоящий момент я нахожусь на отдыхе и не занимаюсь профессиональной деятельностью.
Подписавшись, он отослал записку со стюардом. Не успел он переодеться, как тот вернулся с ответом:
Уважаемый мистер Паркер Пайн,
Я с уважением отношусь к чужому отдыху и потому готова заплатить сто фунтов за консультацию,
Искренне ваша, Ариадна Грейл.Брови мистера Паркера Пайна поползли вверх. Он задумчиво постучал по зубам своей перьевой ручкой. Ему очень хотелось посмотреть Абидос, но сто фунтов — это сто фунтов, а деньги в Египте тают чертовски быстро. И он написал:
Уважаемая леди Грейл,
Я, пожалуй, воздержусь от осмотра храма Абидоса.
Искренне ваш, Д. Паркер Пайн.Его отказ покинуть корабль страшно взволновал Магомета.
— Очень хороший замок, — горестно лепетал он. — Все джентльмены его осматривают. Он, Магомет, с радостью понесет багаж джентльмена. Самому же джентльмену нужно только сесть в кресло, и его с радостью понесут матросы.
Мистер Паркер Пайн отклонил эти заманчивые предложения.
Оставшись один, он вышел на палубу и стал ждать. Вскоре дверь одной из кают отворилась, и леди Грейл собственной персоной выбралась наружу.
— Жарковато нынче, — благосклонно заметила она. — Я вижу, вы решили остаться, мистер Пайн. И умно сделали. Давайте выпьем чаю в салоне.
Мистер Паркер Пайн поспешно поднялся и двинулся вслед за ней. Любопытства ему было не занимать.
Однако леди Грейл никак не хотела — или не решалась — перейти к делу. Она болтала о том и об этом, но наконец вдруг совершенно другим тоном заявила:
— Мистер Пайн, все, что я здесь скажу, должно остаться исключительно между нами. Я могу быть в этом уверена, не правда ли?
— Разумеется.
Леди Грейл помолчала. Мистер Паркер Пайн ждал. Наконец она глубоко вздохнула и выпалила:
— Я хочу знать, пытается мой муж отравить меня или нет.
Мистер Паркер Пайн ожидал от нее чего угодно, но только не этого. Он даже не стал скрывать своего изумления.
— Это очень серьезное обвинение, леди Грейл!
— Вот что, мистер Пайн, я не дурочка и не вчера родилась. Кое-что мне очень подозрительно. Как только Джордж уезжает, мне становится лучше. Нормализуется пищеварение, и я чувствую себя совершенно другим человеком! Этому должно быть какое-то объяснение.
— Все это очень серьезно, леди Грейл. Не забывайте, я ведь не детектив. Я, если угодно, знаток человеческих…
— А я, что же, по-вашему, не человек? — оборвала его леди Грейл. — Вы понимаете, что я не могу относиться к этому спокойно? Мне не полисмен нужен, мистер Пайн: слава Богу, я и сама могу за себя постоять. Мне уверенность нужна, понимаете? Я хочу знать. Я вовсе не злодейка и веду себя честно с теми, кто честен со мной. Сделка есть сделка. Я свою часть выполнила. Долги мужа заплатила полностью и никогда его в средствах не ограничивала.
Мистер Паркер Пайн поймал себя на том, что ему по-настоящему жалко сэра Джорджа.
— Что до девушки, — продолжала леди Грейл, — она получила и то, и другое, и третье. Одежду, вечеринки… Все, что я прошу взамен, — обычная благодарность.
— Благодарность не покупается, — заметил мистер Паркер Пайн.
— Чушь! В общем, так: выясните, что на самом деле происходит! И когда я узнаю…
Мистер Паркер Пайн заинтересованно поднял глаза.
— Да, леди Грейл. Что тогда?
— Это уж мое дело.
Ее губы сжались. Поколебавшись немного, мистер Паркер Пайн сказал:
— Простите, леди Грейл, но у меня сложилось впечатление, что вы не все мне сказали.
— Нелепое впечатление. Я совершенно ясно объяснила, что от вас требуется.
— Да, но зачем?
Их глаза встретились. Первыми их опустила леди Грейл.
— Мне казалось, это очевидно, — сказала она.
— Нет, поскольку кое-что вызывает у меня сомнение.
— И что же это?
— Чего именно вы хотите: чтобы я подтвердил ваши подозрения или опроверг их?
— Знаете что, мистер! — Леди Грейл встала, дрожа от негодования.
— В том-то и дело, что не знаю, — ласково отозвался мистер Паркер Пайн.
Леди Грейл даже онемела от такой наглости.
— О! — только и смогла выдавить она и в ярости покинула комнату.
Оставшись один, мистер Паркер Пайн погрузился в размышления, и погрузился так основательно, что даже вздрогнул, когда кто-то неожиданно уселся рядом. Подняв глаза, он обнаружил неизвестно откуда появившуюся мисс Макноутон.
— Что-то вы быстро вернулись, — заметил он.
— Только я одна. Сказала, что разболелась голова, и поспешила сюда… А где леди Грейл? — неуверенно спросила она после паузы.
— Надо полагать, у себя в каюте.
— А, ну, тогда все в порядке. Не хочу, чтобы она меня видела.
— Стало быть, вы вернулись не из-за нее?
Мисс Макноутон отрицательно покачала головой.
— Нет, я хотела поговорить с вами.
Мистер Паркер Пайн был удивлен. О мисс Макноутон у него уже сложилось твердое впечатление как о человеке, безусловно способном самому решать свои проблемы, не прибегая к посторонней помощи. Выходит, он ошибся.
— Я наблюдаю за вами с тех самых пор, как вы здесь появились. Вы производите впечатление человека опытного и здравомыслящего. А мне так нужен совет…
— Простите, мисс Макноутон, но вы, в свою очередь, производите впечатление человека, не привыкшего полагаться на чужое мнение.
— Обычно — да. Но я оказалась в очень сложном положении.
Она замялась.
— Не в моих правилах обсуждать своих пациентов. Однако в данном случае это представляется мне необходимым. Мистер Пайн, когда мы только выехали из Англии, с леди Грейл все было предельно ясно. Попросту говоря, ничего серьезного у нее не было. Не совсем так, конечно. Неподвижный образ жизни и чрезмерная роскошь все-таки скверно влияют на психику. И, если бы сейчас леди Грейл пришлось ежедневно мыть полы или приглядывать за пятью-шестью ребятишками, это была бы совершенно здоровая и, уж несомненно, куда более счастливая женщина.
Мистер Паркер Пайн кивнул.
— В больнице я насмотрелась на невротиков. Видите ли, леди Грейл нравится думать, что она больна. Таким образом, до недавнего времени мне оставалось только подыгрывать ей, проявлять как можно больше внимания и — по возможности — получать удовольствие от путешествия.
— Весьма разумная тактика, — одобрил мистер Паркер Пайн.
— Но, мистер Пайн, теперь все по-другому. Страдания, которые испытывает леди Грейл сейчас, абсолютно реальны.
— Вы хотите сказать…
— Мне кажется, ее пытаются отравить.
— И давно вам так кажется?
— Уже три недели.
— Вы подозреваете какого-то конкретного человека?
— Н-нет, — дрогнувшим голосом ответила мисс Макноутон, пристально глядя в пол.
— А я говорю «да», причем не кого-нибудь, а сэра Джорджа Грейла.
— О нет, нет! Никогда этому не поверю! Он такой беспомощный, совершенно как ребенок. Он не способен хладнокровно убить человека.
В ее голосе отчетливо зазвучала боль.
— И однако, вы не могли не отметить того факта, что с его отъездами состояние вашей пациентки улучшается, вновь ухудшаясь с его возвращением?
Мисс Макноутон молчала.
— И какой же яд вы подозреваете? Мышьяк?
— Да, мышьяк[8] или сурьма[9].
— И какие меры вы приняли?
— Теперь я проверяю все, что она ест или пьет.
Мистер Паркер Пайн кивнул.
— Кстати, — небрежно обронил он. — Как вам кажется: сама леди Грейл ничего не подозревает?
— О нет, уверена, что нет.
— Ошибаетесь. Еще как подозревает. Что бы вы о ней ни думали, ее выдержке можно позавидовать, — ответил он на изумленный взгляд мисс Макноутон. — И кроме того: меньше всего эту женщину интересуют чужие советы.
— Вы сильно меня удивили, — медленно проговорила мисс Макноутон.
— Я хочу задать вам еще один вопрос. Как по-вашему, она вам симпатизирует?
— Никогда об этом не задумывалась.
