П. Никитин - Загробный гость: Приключения Шерлока Холмса в России. т. 1
— Вы говорите, что Молалев торгует скотом? — спросил Холмс, перебивая рассказчика.
— Да. Это, кажется, его главная доходная статья, приносящая ему, как говорят, очень хороший доход, — ответил Черепанов. — Итак, я продолжаю. Для моего отца этот дом казался очень подходящим. И к тому же он был совершенно лишен суеверия и всегда скептически относился к рассказам о таинственном доме. Он был человек религиозный и утверждал, что никакая нечистая сила не устоит перед молитвой, в особенности если перед тем освятить дом и повесить по углам во всех комнатах иконы. Обдумав покупку, он отправился однажды к Молалеву и заявил ему о желании приобрести дом. Три дня подряд торговались они и наконец остановились на тридцати тысячах…
— Сколько же он уступил с первоначальной цены? — задал вопрос Холмс.
Черепанов слегка задумался.
— Если не ошибаюсь, тысячи две. Помню только, что очень мало, — ответил он. — Однако отец сделал оговорку. Он решил испробовать дом. Было условлено, что отец переселится в страшный дом и если, через месяц, ничего особенного не случится, он покупает его. Молалев охотно согласился. На следующий день после этого отец мой переехал в новый дом, взяв с собою четырех работников и двух приказчиков. Все эти люди служат у нас с детства, очень привязаны к нашей семье и никто из нас никогда не замечал за ними ничего предосудительного. Нас, то есть семью, он не взял с собою на житье и мы лишь присутствовали, когда осматривали дом. Я, отец и служащие осмотрели все помещение самым тщательным образом. Мы выстукивали стены, осматривали чердак и подвал, но не нашли решительно ничего подозрительного. Все было в полной исправности и все ключи целы. Отец мой выбрал для своей спальни комнату, выходящую двумя окнами во двор, имевшую единственную дверь, соединявшую ее с другой, выходившей окнами на улицу. В этой спальне рамы были двойные, забитые гвоздями изнутри и замазанные замазкой еще с зимы. В одном из окон была маленькая форточка, которую, как помню, я закрыл сам на защелку. В эту-то комнату мы перенесли кровать отца, ночной столик, умывальник и кое-какие мелочи, а сами, с наступлением вечера, ушли. По рассказам служащих, отец расположил их в эту ночь спать в той комнате, в которую выходила его дверь, а сам заперся на ключ. Эту ночь, неизвестно почему, мы сильно тревожились и почти не спали, бродя всю ночь взад и вперед по улице…
Рассказчик на минуту остановился, причем на его лице отразилось безумное страдание.
Мы слушали его молча, стараясь не прерывать рассказа.
Поборов волновавшие его чувства, Черепанов снова заговорил:
— То, что видел я, было действительно поразительно. Ровно в двенадцать часов ночи, комната, в которой, как мы знали, спали наши служащие, вдруг заискрилась тонкими молниями. Но это было мгновенно и явление исчезло через несколько секунд. Чувствуя, что я совершенно расстроен нервами, я не придал в эту минуту явлению никакого значения, объяснив его галлюцинацией. Однако, едва настало утро, я с матерью отправились в дом. На наш звонок нам отпер дверь один из служащих и на вопрос мой: «все ли благополучно?» ответил, что ночь прошла спокойно, все крепко спали, а отец спит и до сих пор. Подождав с час, я постучал в дверь отцовской комнаты.
Ответа не последовало. Я постучал сильнее, но гробовое молчание царило по-прежнему в запертой комнате. Предчувствуя что-то ужасное, мы стали изо всей силы колотить в дверь. Но ответа по-прежнему не было. Одного из служащих я послал за полицией, и когда пришел пристав с несколькими городовыми, мы общими усилиями взломали дверь…
Черепанов снова замолк, охваченный воспоминаниями.
Холмс слушал его очень внимательно и по загоревшемуся вдруг взору его видно было, что рассказ купца заинтересовывает его все больше и больше.
— Не желаете ли рюмку хересу? — спросил он, когда рассказчик остановился.
Черепанов утвердительно кивнул головой.
Холмс подошел к небольшому шкафчику, стоявшему в углу, достал оттуда бутылку и стакан и поставил их на стол.
— Ваш рассказ очень интересует меня, — проговорил он, глядя, как Черепанов отпивает маленькими глотками вино.
— Благодарю вас, — ответил купец.
Он поставил на стол опорожненный стакан и продолжал:
— Когда мы вошли в комнату моего отца, нам представилась ужасная картина! Отец, с перерезанным горлом, лежал на кровати. Вокруг него стояла лужа крови… Глаза его были широко открыты и в них застыло выражение ужаса… Никаких следов, ни орудий преступления в комнате не было. Дверь, при исследовании, была заперта изнутри и ключ торчал в замочной скважине, но форточка была приоткрыта…
— Мог ли человек пролезть в эту форточку? — вставил вопрос Шерлок Холмс.
— Никоим образом! — горячо возразил Черепанов. — Я думаю, даже семилетний ребенок не мог бы пролезть в нее! Вещи все были на своих местах и лишь умывальник, стоявший у противоположной кровати стены, был отодвинут аршина на два к середине комнаты. Вероятно, отец снова осматривал комнату и зачем-нибудь передвинул его. Вот все, что случилось.
Он замолчал и выжидательно смотрел на моего друга, погрузившегося в глубокую задумчивость.
— Не обнаружило ли следствие еще каких-либо следов? — спросил он наконец. — Исследован ли был подоконник и крыша над этим окном?
— Да, — ответил, подумав, Черепанов. — Теперь я припоминаю, что, при исследовании окна, на подоконнике был обнаружен странный след, отпечатавшийся на слое пыли в виде носка сапога. Но при исследовании крыши и почвы двора под этим окном не найдено было никаких признаков каких-либо следов.
— Был ли Молалев при этом? — снова задал вопрос Холмс.
Черепанов кивнул головой.
— Как только мы послали за полицией, дворник его дома побежал за ним и он тотчас же явился. Он же и обратил внимание на то, что дверь была заперта на ключ изнутри.
— Не встречали ли вы его раньше?
— Встречал. Минут за двадцать до полуночи, когда я ходил против таинственного дома, я ясно видел его сидящим в своем кабинете за письменным столом. Ведь я говорил вам, что дом, в котором он живет, помещается наискосок и на противоположной стороне от проклятого дома.
— Не припомните ли вы, в чем он был одет?
— Насколько помню, в серую пуховую тужурку.
— Прекрасно, — заметил Холмс. — Не замечено ли было чего-нибудь при исследовании форточки?
— Нет, — проговорил Черепанов.
— Черт возьми, в таком случае — это действительно странное преступление, — воскликнул Шерлок Холмс, на минуту сбрасывая свой равнодушно-бесстрастный вид. — Что вы думаете о нем, дорогой Ватсон?
