Александр Войнов - Неравный брак
- Каким ветром занесло сюда этого важного господина? Играл бы себе потихоньку в большой тенис или гольф, - недовольно подумал Герман, ожидая, когда незванный гость освободит перекладину. Но тот и не думал делать перерыв, неутомимо делая сложные упражнения, которые были подсилу только молодым.
- Уважаемый, - недовольно обратился к нему Герман, - передохните, пожалуйста. Вы здесь не один.
“Уважаемый”, с высоты перекладины, окинул Германа недовольным взглядом.
- Я считаю, что я смык, а все люди скрипки, - пренебрежительно ответил незнакомец.
Он, видимо, тоже не сильно обрадовался появлению Германа. Наспех сделав несколько подъёмов переворотом, с недовольным видом поманил пса и, со словами, - рядом, Тиц, - спортивным шагом поспешил к автомобилю. Собака охотно засеменила за хозяином, изредка оглядываясь на возмутителя спокойствия, как будто хотела его получше запомнить и опознать при следующей встрече. Герман облегченно вздохнул и повис на перекладине.
Заканчивая тренировку, по привычке, осмотрел траву у турника. Он частенько находил здесь оброненные монеты. На этот раз монет не нашлось и Герман уже собирался уходить, как вдруг, его внимание привлек незнакомый предмет, благодаря своему зеленому цвету, почти невидимый на фоне травы. Он наклонился, присмотрелся повнимательней и поднял с земли замшевый чехол, величиной с куриное яицо. Сжав находку в руке, через кожу кисета ощутил манящую круглую поверхность металлического диска. Сердце забилось учащенно и приятно заныло.
- “Наконец-то”, - предчувствуя удачу, подумал Герман. Он развязал чехол и извлек из кожаного плена золотую Николаевскую монету, небычайно редкого достоинства. На аверсе гордо красовался император Николай, а обратную сторону украшала надпись - “Тридцать семь рублей и пятьдесят копеекъ”.
Счастливчик поспешно спрятал находку в носок и осмотрелся по сторонам. За ним никто не наблюдал. Он обогнул полуразвалившуюся водонапорную башню, у которой отдыхал после тренировок, мечтая о несбыточном и быстро зашагал в сторону, противоположную уехавшему автомобилю.
Дома он долго любовался благородной и элегантной златочервонной красавицей, отчеканенной еще в 1899-ом году. На вид и вес она была раза в три - четыре больше и тяжелее обычного царского червонца, и, несмотря на свой почтенный возраст, отличалась почти идеальным состоянием. С трудом разыскав старый, пыльный каталог, Герман долго, с замиранием сердца, листал слипающиеся листы и, остановившись на нужной странице, не веря до конца своему счастью, обомлел от радостного удивления. На международном Лондонском аукционе “Кристи” такая монета стоила до ста сорока тысяч фунтов стерлингов.
- А, высокомерный господин, оказываеся, не зря так пыжился. Но, наша повторная встреча нежелательна. Надо было ему меньше подъемов-переворотов крутить. На стадион я больше ни ногой. Пускай болтается на турнике сколько угодно. Я ему больше не помеха, - пробормотал себе под нос любимец фортуны, заворженно любуясь долгожданной находкой.
Около недели Герман просидел дома, наедине со своей добычей. А, в воскреснье, все таки, выбрался из своей берлоги, и отправился в церковь. В храме было многолюдно. Он остановился на входе, и прислонившись к колоне, старался не привлекать к себе внимание. В это утро ему показалось, что с образов на него, с немым укором, пристально смотрели грустные глаза святых. Почувствовал духоту, не достояв службу, вышел на крыльцо и по ступнькам спустился к тротуару. То, что увидел Герман в следующее мгновение, почти парализовало его сознание. Из заднего приоткрытого окна припаркованного на обочине Фольксваген-жука на него, через черный монокль, внимательно смотрел пятнистый охотничий пес. Увидев Германа, “пятнистый” сделал стойку и пронзительно залаял.
“Очевидное-Невероятное” - была такая телепередача, а вел ее академик Капица, - подумал Герман и с трудом подавил в себе желание дать деру.
- Фу, Тициан, вы не на охоте, - вежливо, но укоризненно, одернула пса, одетая в черное кружевное платье и, словно сошедшая с полотна неизвестного художника, сидевшая за рулем молодая женщина. И, обращаясь уже к Герману, мягко и немного виновато, добавила, - прошу извинить моего охранника. Но, у него есть уважительная причина.
От этого заявления у Германа заболело в животе, но он не подал виду и бодро поинтересовался:
- Какая же это причина? Наверное, он не разглядел меня через свой черный окуляр и принял за дикого селезня.
- К сожалению, все гораздо печальнее. Два дня назад у Тициана погиб хозяин. А я потеряла мужа и друга. Вот, приехала заказать отпевание. Все одно к одному. Столько дел. Голова кругом. А, тут, еще и машина не заводится.
В подтверждение она несколько раз безрезультатно покрутила стартер
У Германа отлегло от сердца.
- Искренне сочувствую вашему горю, леди, - скупо выдавил он через силу, и, уже бодрее, добавил, - откройте, пожалуйста, крышку капота.
Вопреки ожиданиям, мотрный отсек был почти в идеальном состоянии. Не было и признака привычной для водителей-женщин пыли и потеков масла. Герман подергал провода высокого напряжения, плотнее одевая их на свечи и перешел к осмотру тромблера. Ничего удивительного. что двигатель не запускался. Головной провод выскочил из гнезда и болтался в воздухе. Герман поставил беглеца на место, захлопнул капот и жестом показал вдове запускать двигатель. Машина завелась с первого оборота. Мотор работал тихо. почти бесшумно.
- Я у вас в долгу, - незнакомка приоткрыла пассажирскую переднюю дверь, - может, вас подвезти?
- Спасибо, - ответил Герман, - я не стою вашего внимания. Вдобавок, люблю ходить пешком. Последне время, к счастью, у меня только два помошника и доктора. Они не стоят мне ни гроша. Это правая нога и левая нога. Услуги других пока мне не по карману.
Он наклонился, прощально и дружелюбно помахал рукой Тициану. Через открытую дверь, впервые за время их разговора, смог внимательно рассмотреть, словно выточенное из белого мрамора, бледное, но, несмотря ни на что, невероятно привлекательное, лицо собеседницы.
“А, у покойника был неплохой вкус”, - констатировал Герман удовлетворенно. Но подсознание отметило какое-то несоответсвие деталей ситуации, поселяя в душу маленькую льдинку недоверия. На вид ей было не больше двадцати, а хозяину Тициана около шести десятков. Разница слишком уж большая. Хотя, чего не бывает в этом безумном мире?
- Простите мне праздное любопытство, - поинтересовался Герман, - если это не секрет. Как погиб ваш супруг? Может быть, на охоте? - И, указал на охотничьего пса.
- Нет, не на охоте. Казимир при жизни был владельцем антикварной лавки на Софиевском въезде, которая и называется по его фамилии “Умилорадовича".
