Сергей Саканский - Формула Кошачьего царя
Жаров разгрузил свой пакет у пылающей бочки – палку колбасы, полкруга сыра, бутылку хорошей горилки, которая и не снилась этим людям. Хотя, может быть, как раз и снилась, кто знает, какие у них сны…
Слива держал бутылку на вытянутой руке, разглядывая этикетку, другой рукой задумчиво чесал затылок. Кукуруза держала колбасу и сыр на растопыренных руках – так, словно эти дары только что свалились с неба.
– Это ведь сколько же нормальной водки можно было взять… – бестактно пробурчал Слива, прикидывая стоимость этого пойла, употребляемого исключительно средним классом.
– А пустырнику сколько… – протянул Жаров с притворной мечтательностью.
Через пять минут он поднялся по облупленной лестнице, ведущей через двор Лидочкиного дома, мимо мертвого фонтана, мерно размахивая бутылкой выдержанной коллекционной мадеры. Преодолев небольшую внутреннюю лестницу, ведущую с цокольного этажа на первый, также знавшую лучшие времена, он позвонил у дверей второй квартиры. Из нагрудного кармана его куртки, словно шикарный платок, торчала шоколадка. Запах кошачьей мочи чувствовался не только на лестнице и у дверей квартиры, но даже на улице, во дворе. Похоже, сама старинная кладка этого дома, серые ялтинские камни пропахли котами в самой кристаллической структуре своей.
Тяжелые шаги Лидочки приблизились из глубины квартиры. Высокая и крупная женщина, пышущая здоровьем, сияющая чистотой, распахнула дверь с уже готовой улыбкой на полных чувственных губах. Жаров тоже улыбался. Ему показалось, что оба они сейчас думают об одном и том же – именно для чего они встретились и как собираются провести эту ночь. От того, что дверь в кошачью вотчину открылась, запах ничуть не усилился, ибо он и так был выше всякого предела.
* * *Лидочка обвила шею Жарова мягкими руками, он потянулся поцеловать, но девушка отпрянула, коротко приложив палец к его губам.
– Тише! – прошептала она. – Тетушка, небось, у двери скрючилась, слушает.
Жаров кивнул и молча прошел в комнату Лидочки. Между этой комнатой и обителью тетушки была еще одна, нежилая, вернее, там располагалась целая стая тетушкиных котов. В Лидочкиной спальне можно было и музыку громко включить, и кричать вволю: старушка все равно не услышит.
– И что ты так долго? – с притворной строгостью спросила девушка, зажигая палочку индийского благовония, вполне уместную здесь.
Жаров поставил на стол бутылку, небрежно бросил рядом заморскую шоколадку, на которую, подумал, также можно было накупить пачку местных… Какая ей разница? Пришел и все, и приятный вечер уже начался. Жаров все же поведал в двух словах, что заглянул к бомжам, расспросил их о Пустырнике.
– Да что там какое-то чудовище, где-то на пустыре! – с досадой воскликнула Лидочка. – Тут в родном доме тебя могут живьем сожрать.
– Ты о чем?
– О котах этих, – Лидочка кивнула на стену.
Жаров меж тем откупорил бутылку, распотрошил шоколадку и налил вино в бокалы, которые вовремя подставила сообразительная Лидочка, предварительно продув их от пыли. Чокнулись, выпили. Жаров произнес свое традиционное:
– За тебя!
Наверное, наличие тетушки и ее котов изрядно сокращает круг Лидочкиных мужчин. Поставив бокал на стол, он присел на край кровати и шлепнул ладонью по покрывалу, приглашая девушку к себе. Та сняла заколку-бабочку, тряхнула головой и ее чудесные волосы разметались по плечам и спине.
– Меня убьет кошка, мне на роду написано, – сказала она, садясь рядом с Жаровым. – Цыганка в детстве нагадала.
– Да что ты такое говоришь? Как может убить кошка?
– Да не знаю я! Бывает, например, что нагадают смерть от воды. Человек будет думать, что он должен утонуть, будет бояться воды. Лишит себя удовольствия купаться в море, не станет ходить в бассейн, плавать на кораблях и так далее. Но как-нибудь однажды, в жаркий день, напьется из родника на Караголе, схватит воспаление легких да и умрет.
– И примешь ты смерть от коня своего… – задумчиво произнес Жаров.
– Что? – вскрикнула Лидочка. – Какого еще коня? Я говорю про кошку, понимаешь, ты, про кошку… Слушай, может, это будет тигр? Ведь он тоже кошка, да? Или это твое чудище на пустыре? Вдруг, оно и есть тигр, который сбежал из зоопарка?
– Да нет, Пустырник, как говорят, больше похож на гориллу.
Жаров поставил засечку: надо бы выяснить, через отдел: не сбежало ли, и в правду, из зоопарка, или из какого-нибудь частного зверинца подобное существо?
– Это меня не утешает, – сказала Лидочка. – Горилла, она ведь тоже родственница кошке.
– Вовсе нет! – рассмеялся Жаров. – Но я вот что подумал. Допустим, лежит где-то дохлая кошка. Ты пнешь ее ногой. И из ее черепа выползет какой-нибудь червяк. Ну, образно говоря… Кошки ведь переносят всякую заразу.
– И я о том же! А она развела тут кошек, и это точно – назло мне! Чтобы я все время страдала, боялась, что подхвачу от них каких-нибудь глистов или чего похуже. Ведь она знает про цыганку, та при ней же и гадала…
– Да за что же ей тебя ненавидеть-то, родную племянницу?
Лидочка замолчала, опустила голову. Волосы упали ей на лицо, сквозь их шелковый поток Жаров все равно видел, что девушка кусает губы, словно в приступе внезапного стыда. Явно была какая-то причина, какая-то история между тетушкой и племянницей, и Жаров давно это предполагал, но Лидочка никогда не раскрывалась полностью. Немудрено: ведь их многолетнее общение вряд ли можно назвать душевным.
Жаров обнял Лидочку, легко сжал ее полное плечо. Медленно провел пальцами снизу-вверх по гладкой шее, осторожно коснулся уха, погладил теплую раковину изнутри. Девушка мурлыкнула, вдруг недовольно дернула головой.
– Душно, – заявила она. – Открой-ка, пожалуйста, окно.
Ничего, подумал Жаров. Мы вас, сударыня все равно… Хоть с закрытым, хоть с отрытым. Никуда вам, принцесса, от нас не уйти!
Пребывая в том волнующем состоянии, что знакомо каждому мужчине в момент, когда все формальности исчерпаны, Жаров прошел к окну и распахнул его. На мгновение задержал взгляд на открывшемся пейзаже. Окраина, пустырь. Вдали по-прежнему горит бочка, будто бы уже в каком-то другом мире. Мелькнула на фоне туманного пятна сгорбленная фигурка, наверное – Кукуруза… Что за ересь несут эти люди про чудовище? Однако, дыма без огня не бывает.
Жаров повернулся, чувствуя спиной прохладный мартовский воздух, идущий из окна плотным потоком. Лидочка все так же сидела на краю кровати, ждала. Он подошел и сел рядом, погладил ее по загривку, потянулся поцеловать, но Лидочка вдруг отвернула лицо.
– Подожди. А теперь вот мне холодно. Иди-ка, лучше, закрой окно.
