Эрл Гарднер - Дело застенчивой подзащитной
Сестра стояла, глядя в пол, доктор в упор смотрел на нее. Помолчав, она неохотно подняла глаза и глухо сказала:
– Хорошо, я поняла, доктор.
Доктор Денэйр вышел из комнаты, в которой не было ничего от стерильной белизны остальных помещений госпиталя. Сделано это было специально, чтобы не вызывать у пациента неприятных и тревожных ассоциаций. Освещение в комнате регулировалось, ее можно было залить сверкающими огнями, но сейчас свет был мягкий и непрямой. Температура воздуха в помещении тщательно контролировалась, а стены были полностью звуконепроницаемы.
Глава 2
Перри Мейсон уже собирался завершить рабочий день и покинуть свою контору, когда Делла Стрит, его доверенная секретарша, сказала:
– Шеф, в приемной доктор Логберт П. Денэйр. Ломится в нашу дверь. Я ему объяснила, что уже пять часов и…
– Чего он хочет? – спросил Мейсон.
– Говорит, что должен немедленно тебя увидеть. У него в руках что-то тяжелое. Похоже на магнитофон.
– Я его приму, – решил адвокат. – Доктор Денэйр не из тех, кто станет так себя вести без веских на то оснований. Если бы дело было пустяковым, он позвонил бы. Ну а когда доктор Денэйр слишком возбужден, чтобы звонить, это означает, что дело очень важное. Попроси его зайти, Делла.
Секретарша направилась было в приемную, но Мейсон остановил ее.
– Давай лучше я сам его встречу. Профессиональная вежливость, сама понимаешь.
Мейсон встал со своего вращающегося кресла, потянулся, выпрямившись во весь рост, и прошел в «предбанник» своего личного офиса.
– Привет, Берт, – сказал он доктору Денэйру. – Что привело тебя ко мне? Отчего такая спешка?
Доктор Денэйр поднялся с кресла для ожидающих, торопливо пожал руку адвокату и нервно произнес:
– Перри, мне нужна твоя профессиональная консультация.
– Прекрасно, – ответил Мейсон. – Прошу ко мне.
Мейсон проводил гостя в свой личный офис.
– Ты ведь знаешь Деллу Стрит, мою секретаршу.
– Конечно, – ответил доктор Денэйр. – Как поживаете, мисс Стрит?
– Если ты не против, она будет присутствовать, – сказал Мейсон. – Я хочу, чтобы она делала заметки по ходу разговора.
– Не возражаю, – ответил доктор Денэйр. – Лишь одно условие: между нами должно быть полное понимание, что я консультируюсь с тобой не как частное лицо, а в своем профессиональном качестве, и, следовательно, все, что я скажу, должно быть сугубо конфиденциально.
Мейсон широким жестом обвел помещение.
– Вокруг тебя стены конторы адвоката, Берт. Все, что ты произносишь в этом кабинете, является строго конфиденциальным.
– Предположим, – сказал доктор Денэйр, – что тебе надо найти какие-то технические ограничения в применении закона, охраняющего конфиденциальную информацию. Предположим, что то, что я могу тебе сказать, подпадает под какое-нибудь исключение из этого закона и…
Мейсон перебил его:
– В законе дается определение, какого рода профессиональная информация является конфиденциальной, но это одна из тех ветвей юриспруденции, которую я не удосужился изучить. Что касается меня, все, что говорит мне клиент, является конфиденциальным.
– Благодарю, – сказал доктор Денэйр. Его голубые глаза блеснули. – И все же я хотел бы узнать поподробнее про этот закон.
– Какой закон?
– О конфиденциальной информации.
– Что конкретно?
– Я проводил курс лечения молодой женщины, страдающей комплексом вины. Она определенно находится в состоянии, которое я, используя повседневный язык, лучше всего могу охарактеризовать как беспокойство, тревогу и эмоциональную неустойчивость, способные вылиться в психический срыв. Я пытался докопаться до источников этого состояния обычными методами, но потерпел неудачу. У меня было чувство, что она что-то утаивает. Такое часто случается с молодыми незамужними дамами. Я предложил ей пройти испытание с помощью известной тебе сыворотки правды. Она согласилась.
– Насколько эффективны эти испытания? – уточнил Мейсон.
– Это зависит от того, что ты ищешь, чего добиваешься, – ответил доктор Денэйр. – С лабораторной точки зрения, эффективность стопроцентная. По крайней мере, когда речь идет о специфической информации, касающейся определенных фактов. Другими словами, собери группу студентов, поставь их в ситуацию, когда каждый из них будет считать, что совершил преступление, и все они как миленькие расколются и подробно расскажут, что и как они «совершили», если накачать их одной из этих сывороток правды – скопаломином, пентоталом натрия, амиталом натрия или любой другой. С другой стороны, если взять закоренелого преступника, годами отрицавшего то, что он совершил какое-либо преступление, и которого подвергали всем видам допроса третьей степени и тому подобное, результаты будут совершенно непредсказуемыми. Часто, находясь под действием сыворотки правды, человек с видом оскорбленной невинности вопит о том, что он ничего не делал, хотя есть совершенно точные доказательства его вины. А часто бывает и так, что человек, отрицающий на следствии свою причастность к какой-нибудь мелкой краже со взломом, под действием сыворотки совершенно спокойно признается в совершении убийства, о котором никто не знает. Когда имеешь дело с людьми, страдающими от комплекса вины, сыворотка правды бывает весьма эффективна. Как только ты узнаешь факты, которые пациент боялся тебе раскрыть, ты очень быстро сможешь завоевать его полное доверие. Особенно если имеешь дело с женщинами. В данном случае я работал с молодой женщиной – скромной, утонченной, привлекательной. Ее что-то угнетало. Я был уверен, что под действием сыворотки она признается в чем-то постыдном. Ну, вроде внебрачной связи. Вместо этого она призналась в убийстве.
Глаза Мейсона сузились.
– В убийстве?
– По всей видимости.
– По всей видимости?! Почему ты так сказал?
– Потому что в данную минуту я не знаю, как интерпретировать и оценить результат.
– Ты можешь в точности повторить, что она сказала? – спросил Мейсон. – Ты делал заметки или?..
– Гораздо лучше, – заявил доктор Денэйр. – Я записал все, что она говорила, на магнитофон. Конечно, кое-какие слова ты разберешь с трудом. Пациент в таком состоянии часто бормочет весьма неразборчиво, как во сне. В этом-то и преимущество использования магнитофона. Мы сможем прокручивать ленту снова и снова, пока полностью не расшифруем весь текст. Однако юная особа говорила весьма членораздельно, когда поведала об этом странном случае.
– Что за средство ты использовал? – спросил Мейсон.
– Комбинацию разных лекарств. С помощью наркотических средств я погрузил ее в бессознательное состояние. Затем, когда пациентка стала из этого состояния выходить, я использовал слабый раствор пентотала натрия и в то же время применил ментальный стимулятор, чтобы вызвать у нее желание говорить. Таким образом, клетки коры головного мозга оказались в конфликтной ситуации. Летаргия физического тела сочеталась с определенным желанием говорить. Это очень точно сбалансированное состояние, которое можно поддерживать в течение нескольких минут. Иногда дольше. Зависит от индивидуальности пациента. – Доктор Денэйр снял с магнитофона крышку, воткнул шнур в розетку и щелкнул переключателем. – Я хочу, чтобы ты послушал внимательно и полностью, – сказал он.
