Агата Кристи - Кража в один миллион долларов
— А как вы узнали, мистер Риджуэй, что облигации похищены? — спросил Пуаро, когда Филип закончил свой рассказ.
Риджуэй горько рассмеялся.
— Это сразу бросилось в глаза, мосье Пуаро, — сказал он. — Мой саквояж был наполовину выдвинут из-под полки в каюте. При этом он был весь исцарапан и изрезан там, где пытались взломать замок.
— Но, насколько я понял, — удивился Пуаро, — замок открыли ключом?
— Совершенно верно, — согласился Филип. — Вору не удалось взломать замок, но в конце концов он каким-то образом сумел его открыть.
— Занятно, — в глазах Пуаро вспыхнул хорошо знакомый мне зеленоватый огонек. — Очень любопытно! Сначала тратится масса времени, чтобы взломать замок, а потом… черт возьми! Взломщик вдруг обнаруживает, что у него есть ключ. А ведь каждый замок, изготовленный фирмой Хаббс, уникален!
— Именно поэтому у вора не могло быть ключа! А со своим ключом я не расставался ни на секунду.
— Вы в этом убеждены?
— Клянусь честью! Кроме того, если есть ключ, зачем тратить время на взламывание замка?!
— Ага! Если мы найдем разгадку, то именно благодаря этому удивительному факту. Прошу не обижаться на мой вопрос: вы абсолютно убеждены, что не оставляли саквояж открытым?
Филип Риджуэй лишь укоризненно взглянул на Пуаро, и тот успокаивающе поднял руку.
— Да-да, я вам верю, хотя такие вещи иногда случаются. Значит, причина пропажи облигаций не ваша рассеянность. Но что же было потом? Как человек, укравший облигации, ухитрился сойти с ними на берег?
— В том-то и дело! — воскликнул Риджуэй. — О краже было сообщено таможенным властям, и каждого пассажира, покидавшего пароход, буквально обыскали.
— А облигации, я полагаю, были в большом пакете? — поинтересовался Пуаро.
— Конечно, — ответил Риджуэй. — Их вряд ли могли спрятать на пароходе. Нет, их, конечно, не спрятали, потому что буквально через полчаса после прибытия «Олимпии» их начали распродавать. Я еще не успел послать телеграмму в Лондон, чтобы мне сообщили номера облигаций, когда их уже продали. Один маклер даже уверял меня, что купил несколько облигаций до прибытия «Олимпии». Но как это могло быть, не по радио же их посылали.
— По радио-то нет, а не проходил ли мимо парохода какой-нибудь быстроходный катер?
— Только служебный, да и то после тревоги, когда все уже были настороже. Я сам смотрел, чтобы их не передали таким образом. Боже мой, мосье Пуаро, я сойду с ума! Уже начинают поговаривать, что я сам украл их.
— Но ведь вас тоже осматривали, когда вы сходили на берег? — деликатно спросил Пуаро.
— Естественно. — Молодой человек озадаченно посмотрел на Пуаро. — А как же иначе?
— Я вижу, что вы не поняли моей мысли, — сказал Пуаро, загадочно улыбаясь. — А теперь я хотел бы переговорить с руководством Англо-Шотландского банка.
Риджуэй достал визитную карточку и написал на ней несколько слов.
— Покажите это в банке, и мой дядя примет вас немедленно.
Пуаро поблагодарил его, попрощался с мисс Фаркуар, и мы отправились на Треднидл-стрит, где размещался Англо-Шотландский банк. Мы предъявили карточку Риджуэя, и клерк провел нас через лабиринт стоек и столов, мимо снующих взад и вперед служащих банка в маленький кабинет на втором этаже, где нас приняли оба генеральных директора. Это были важные господа, поседевшие за время службы в банке. У Вавасора была короткая седая борода, Шоу же был гладко выбрит.
— Насколько я понимаю, вы — частный детектив, — сказал Вавасор. — А мы полностью положились на Скотленд-Ярд. Этим делом занимается инспектор Макнейл, по-моему, очень способный человек.
— Нисколько не сомневаюсь, — вежливо ответил Пуаро. — Позвольте мне задать несколько вопросов по делу вашего племянника. Во-первых, относительно замка. Кто его заказывал фирме Хаббс?
— Я заказывал его — лично, — сказал мистер Шоу. — Это дело я не доверил бы ни одному работнику. Что же касается ключей, то один ключ был у Риджуэя и по одному у меня и у мистера Вавасора.
— И никто из работников вашего банка не имел к ним доступа? — спросил Пуаро.
Мистер Шоу вопросительно посмотрел на Вавасора.
— Думаю, не ошибусь, сказав, что ключи все время оставались в сейфе, куда мы положили их двадцать третьего числа, — сказал Вавасор. — К сожалению, мой коллега заболел две недели назад — как раз в день отъезда Филипа — и только недавно поправился.
— Тяжелый бронхит — не шутка для человека моего возраста, — сказал Шоу печально. — Боюсь, мистер Вавасор слишком устал, работая один, а тут еще эта история.
Пуаро задал еще несколько вопросов. Я понял, что он очень хотел выяснить, в каких отношениях был Вавасор со своим племянником. Ответы дяди были краткими и точными. Его племянник был доверенным служащим банка и, насколько ему это известно, не имел долгов или денежных затруднений. Он и в прошлом исполнял подобные поручения. Наконец мы вежливо распрощались.
— Я разочарован, — сказал Пуаро, когда мы оказались на улице. — Я очень разочарован.
— Вы надеялись узнать больше? — спросил я. — Они такие занудные старики.
— Меня разочаровало не их занудство, mon ami, поскольку я вовсе не ждал, что управляющий банком окажется «проницательным финансистом с орлиным взором», как пишут в ваших любимых романах. Нет, я разочарован тем, что дело оказалось таким простым.
— Простым?
— Да, — иронически усмехнулся Пуаро. — А вы разве другого мнения?
— Так, значит, вы знаете, кто похитил облигации?
— Конечно.
— Но тогда… мы должны…
— Вы, как всегда, торопитесь, Гастингс. Не суетитесь понапрасну. В настоящее время я не намерен ничего предпринимать.
— Но почему? — кипятился я. — Чего вы ждете?
— Я жду «Олимпию», — объяснил Пуаро. — Она прибывает из Нью-Йорка во вторник.
— Но если вы знаете, — недоумевал я, — кто похитил облигации, то чего же ждать? А вдруг похититель за это время скроется на каком-нибудь острове в Южных морях[2], где его нельзя будет отдать в руки правосудия?
— Нет, мой дорогой друг, — рассмеялся Пуаро, — жизнь на острове не для него. А жду я потому, что для Эркюля Пуаро это дело совершенно ясное, но для других, менее одаренных, например для инспектора Макнейла из Скотленд-Ярда, необходимо время, чтобы провести дополнительное расследование для подтверждения фактов. Надо снисходительнее относиться к тем, чьи способности более скромны, чем твои собственные.
— Черт побери, Пуаро! — воскликнул я в сердцах. — Я бы дорого заплатил, чтобы посмотреть, как вы окажетесь в дураках хотя бы один раз! Вы дьявольски самонадеянны!
