Рекс Стаут - Игра в бары
Но если вы хотите, чтобы я научил вас, как говорить с Вулфом, то приступайте к своему рассказу.
— Не раньше, чем я выпью, — твердо сказала она.
Она не только решила ждать напитков, но и устроилась по-домашнему. После того как Фриц принес все, что она хотела, посетительница сделала пару глотков, пробормотала что-то о жаре, сняла жакет и повесила его на спинку красного кожаного кресла. Но и на этом она не остановилась: сняла ту соломенную вещицу, которая была у нее на голове, откинула назад волосы, вытащила из сумочки зеркальце и бросила на себя быстрый взгляд. Затем, продолжая держать перед собой стакан и отпивая из него время от времени по глотку, встала, подошла к моему столу, взглянула на разложенные на нем бумаги, потом перешла к большому глобусу и крутанула его пальцем. После чего она прошла к книжным полкам и бегло осмотрела заголовки расставленных на них книг. Когда ее стакан опустел, она поставила его на стол, села и посмотрела мне прямо в глаза.
— О, я начинаю понемногу приходить в себя, — сказала она.
— Ну и отлично.
— Только не торопите меня.
— Не буду. Я не из породы нетерпеливых.
— Я очень осторожная девушка… поверьте мне. За всю свою жизнь я поспешила лишь однажды, и этого мне хватило с лихвой. — Посетительница помолчала и добавила: — Я не уверена, что мне не помешала бы еще порция рома.
Я был решительно против этого. Я не мог отрицать, что кока-кола и ром пошли ей на пользу: они подняли ее тонус и подчеркнули привлекательность, которая, правда, и не нуждалась в дополнительных стимулах.
Но время было рабочее, и я хотел знать, стоит ли она чего-нибудь как клиентка. Поэтому я поднялся и решительно покончил с проблемой выпивки вежливым отказом. Однако прежде чем я успел приступить к делу, она спросила:
— Дверь Южной комнаты на третьем этаже запирается изнутри?
Я нахмурился. Во мне начало зарождаться подозрение, что она совсем не то, за что себя выдает. Возможно, это корреспондентка, желающая заполучить для своего журнала или газеты материал о доме знаменитого детектива. Но даже и в этом случае она была совсем не из тех, кого следовало и можно было бы взять попросту за ухо и вытолкнуть на улицу вниз по ступенькам лестницы. Я не видел пока причин осуществить это намерение, принимая, в частности, во внимание ее глаза, взглянув на которые нельзя было бы не пойти ей навстречу. До известных, конечно, пределов.
— Нет, — твердо ответил я. — Неужели вы думаете, что внутренний замок вам так необходим?
— Может быть, он и не нужен, — согласилась она. — Но я все же чувствовала бы себя значительно лучше, если бы замок там был. Видите ли, именно в этой комнате я хочу сегодня переночевать.
— Да? Вот как? И долго вы собираетесь пробыть там?
— Неделю. Возможно, на день-другой дольше. Но никак не меньше недели. Я предпочла бы Южную комнату, чем ту, другую, на втором этаже, потому что она удобнее и в ней есть ванная. Мне известно, как Ниро Вулф относится к женщинам, потому я и решила повидаться сначала с вами, а потом уж с ним.
— Ну что ж, весьма разумное решение. Я сам люблю пошутить и держу пари — вы тоже умеете это делать неплохо. Как это вам пришло в голову?
— О, это же совсем не шутка. — Она выглядела раздраженной. И видно было, что это искреннее чувство. — Я вам должна прежде все объяснить. По некоторым причинам я вынуждена хоть куда-нибудь уехать и остаться там до 30 июня. Уехать в такое место, где меня никто не знает и не может обнаружить. Я не думаю, что мне может подойти отель или еще что-нибудь в этом роде. Я очень долго думала и решила, что самым безопасным во всех отношениях для меня был бы дом Ниро Вулфа. Никому не известно, что я пришла сюда. Никто за мной не следил, я в этом уверена.
Она встала и прошла к красному кожаному креслу за своей сумочкой, которую оставила на нем вместе с жакетом. Вернувшись на свое место, посетительница открыла сумочку, достала из нее кошелек и снова дала мне возможность полюбоваться ее глазами.
— Одну вещь вы можете мне сказать, — произнесла она таким тоном, как будто я не только мог, но и должен был это сделать. — Это касается денег. Мне известно, какие он берет гонорары только лишь за то, что шевельнет пальцем. Мне лучше предложить деньги ему самому или действовать через вас? Я могу прямо сейчас вручить их вам? Будет ли достаточно пятидесяти долларов? Я согласна на любые условия. К тому же вы получите наличными вместо чека и вам не придется платить с них налога.
Кроме того, мне пришлось бы выписать чек на свою фамилию, а я совсем не хочу, чтобы вы ее знали. Я сейчас же отдам вам деньги. Так сколько?
— Нет, так дело не пойдет, — заметил я.
— Но меня именно это и устраивает, так как в отелях и меблированных комнатах необходимо сообщать свое имя. Для вас же я могу какое-нибудь сочинить.
Устроит вас Лизи Верден?
Я отреагировал на эту шутку как на порцию кока-колы с ромом. Она слегка покраснела. Я был тверд.
— Пока все это напоминает мне какую-то невероятную комедию. И вы не собираетесь назвать свое настоящее имя?
— Нет.
— И не скажете, где живете? Вообще ничего?
— Да.
— Вы что, совершили какое-нибудь преступление или замешаны в нем? Скрываетесь от полиции?
— Нет.
— Ну и чем же вы можете это подтвердить?
— Но это же просто нелепо! Я и не собираюсь вам ничего доказывать. Это было бы по меньшей мере глупо.
— Придется, если хотите получить в этом доме крышу над головой и кровать. Имейте в виду, что мы весьма разборчивы. Бывали времена, когда в Южной комнате спали четыре убийцы. Последней из них была миссис Флейд Уайтен, года три тому назад. А я, было бы вам известно, лицо весьма заинтересованное, поскольку эта комната находится на том же этаже, что и моя. — Я посмотрел на нее и покачал головой. — При данных обстоятельствах я не вижу смысла в продолжении этого разговора, что очень жаль, поскольку у меня нет никаких срочных дел в настоящее время, а вас ни в коем случае не назовешь пугалом. Но пока вы не решитесь открыть…
Я замолчал, потому что мне в голову внезапно пришла мысль, что в любом случае я смогу придумать нечто лучшее, чем просто прогнать ее прочь. Даже если она окажется нестоящей как клиентка, я все равно смог бы найти ей применение.
— Итак, — решил я продолжить, — назовите свое имя.
— Нет, — твердо ответила она.
— Почему же?
— Потому что… Это ведь ничего вам не даст, пока вы не наведете обо мне справки. И я вообще не желаю, чтобы вы что-нибудь проверяли. Я не хочу, чтобы у кого-нибудь зародилось даже малейшее подозрение, что я могу находиться здесь до 30 июня.
— А что должно случиться 30 июня?
Она покачала головой и улыбнулась:
