Эрл Гарднер - Дело о племяннице лунатика
Девушка засмеялась:
– Из-за вас у меня перехватило дыхание, мистер Мейсон.
– Я этого не хотел. Оно вам понадобится для разговора. Садитесь и выкладывайте.
Она слегка склонила голову набок, окинула его оценивающим взглядом чуть прищуренных глаз и сказала:
– Вы Лев!
– Лев?
– Вы родились под знаком Льва, не так ли? Между двадцать четвертым июля и двадцать четвертым августа? Значит, относитесь к людям, отличающимся быстротой действий, постоянством и силой. Вами управляет Солнце. Вы лучше всего проявляете свои качества во время опасности и очень чувствительны к…
– Забудьте об этом, – прервал ее Мейсон, – не тратьте понапрасну время, сообщая о моих дефектах. На это уйдет весь вечер.
– Но это вовсе не дефекты. Лев – великолепный знак. Вы…
Мейсон опустился во вращающееся кресло и вновь прервал ее:
– Вас зовут Эдна Хаммер? Сколько вам лет?
– Двадцать… три.
– Двадцать три или двадцать пять?
Она нахмурилась и ответила:
– Ну, если вы так любите точность, то двадцать четыре.
– Я во всем требую точности. Вы хотели увидеться со мной, чтобы поговорить о дяде.
– Да!
– Как его зовут?
– Питер Б. Кент.
– Сколько ему лет?
– Пятьдесят шесть.
– Вы живете с ним в одном доме?
– Да.
– Ваши родители умерли?
– Да. Он брат моей матери.
– И давно вы живете вместе с ним?
– Около трех лет.
– И вы беспокоитесь о дяде?
– Из-за его лунатизма – да.
Мейсон вынул сигарету из ящичка на столе, постучал ею о ноготь большого пальца и поднял глаза на Эдну Хаммер.
– Не хотите ли? – предложил он и, когда она отрицательно качнула головой, чиркнул спичкой снизу о крышку стола, после чего попросил: – Расскажите поподробней о своем дяде.
– Но я не знаю, с чего начать.
– Начните с самого начала. Когда он впервые начал разгуливать во сне?
– Год тому назад.
– Где?
– В Чикаго.
– А что произошло?
Она заерзала на стуле и ответила:
– Вы не даете мне собраться с мыслями. Я предпочитаю рассказывать так, как сочту нужным.
– Валяйте.
Она глубоко вздохнула и начала:
– Дядя Питер щедр, но эксцентричен.
– Продолжайте, – заметил Мейсон, – мне это ни о чем не говорит.
– Я хотела бы рассказать вам о его жене.
– Он женат?
– Да, на ведьме.
– Она живет с ним?
– Нет, оформляет развод. Только сейчас, похоже, передумала.
– Что вы имеете в виду?
– Она живет в Санта-Барбаре. За разводом обращалась после первого случая лунатизма. Заявила, что дядя Питер хотел убить ее. Сейчас старается отменить дело о разводе.
– Каким образом?
– Я не знаю – она такая хитрая. Охотится за алиментами, как собака за дичью.
– Похоже, вы ее не любите.
– Ненавижу. Ненавижу даже землю, по которой ступает ее нога.
– Откуда вы знаете, что она охотится за алиментами?
– Вся ее жизнь это доказывает. Она вышла замуж за человека по имени Салли и обобрала его до нитки. Когда он оказался не в состоянии выплачивать алименты и дела пришли в упадок, она пригрозила посадить его в тюрьму. Это всполошило кредиторов. Банк закрыл его счет.
– Вы хотите сказать, – спросил Мейсон, – что она сознательно убила курицу, которая несла золотые яйца?
– Она этого не хотела. Вы знаете, какими могут быть некоторые женщины? Они считают преступлением, если мужчина перестает их любить, и пытаются их за это покарать с помощью закона.
– Что произошло, когда Салли разорился?
– Он покончил с собой. Затем она вышла замуж за дядю Питера и подала на развод.
– И на какие же алименты она претендует?
– Полторы тысячи в месяц.
– Ваш дядя богат?
– Да.
– Как долго она и ваш дядя жили вместе?
– Не больше года.
– И судья присудил ей полторы тысячи в месяц? – спросил Мейсон.
– Да, представьте себе. Она знает, как кого объехать. Поплакалась, что находится в безвыходном положении, ну, судьи легко проявляют щедрость, когда речь заходит о деньгах мужа.
– Как ее зовут?
– Дорис.
– Ваш дядя действительно пытался убить ее?
– Конечно, нет. Это было проявление лунатизма. Он во сне подошел к буфету и взял нож для разделки мяса. Она бросилась в спальню, закрылась и позвонила в полицию. Когда полиция приехала, дядя Питер стоял в ночной рубашке и возился с дверной ручкой, а разделочный нож был у него в руке.
Мейсон слегка постучал кончиками пальцев по столу, выбив барабанную дробь.
– Так, – произнес он в раздумье. – Если дело дойдет до худшего, это будет выглядеть так, будто ваш дядя пытался убить свою жену, а она закрылась и вызвала полицию. Конечно, он будет утверждать, что делал это во сне, но судья вряд ли поверит ему.
Эдна Хаммер с вызовом вздернула подбородок:
– Ну и что дальше?
– Ничего, – ответил Мейсон. – А что случилось после этого эпизода, связанного с лунатизмом?
– Его лечащий врач предписал ему полную перемену обстановки, поэтому дядя оставил все дела в руках партнера и вернулся в Калифорнию, где у него официальная резиденция.
– И продолжает разгуливать по ночам?
– Да. Я была обеспокоена за него и не спускала с дяди глаз, особенно в лунные ночи. Понимаете, разгуливание во сне связано с лунным светом. Лунатики проявляют наибольшую активность во время полнолуния.
– Вы читали специальную литературу?
– Да.
– И что же вы читали?
– Книгу доктора Седжера под названием «Прогулки во сне и лунатизм». Это перевод с немецкого.
– Когда вы ее читали?
– Эта книга принадлежит мне. Я читаю ее постоянно.
– Мне сдается, что ваш дядя не в курсе, что вновь гуляет по ночам?
– Совершенно верно! Понимаете, я закрыла его дверь на замок, но он как-то выбрался. Я прокралась к нему в комнату на следующее утро, чтобы убедиться, что все в порядке, и увидела, что у него из-под подушки торчит ручка ножа. Я унесла нож и ничего не сказала ему об этом.
– Когда вы вошли, дверь была не заперта?
– Ну да. Прежде я не задумывалась об этом, но, должно быть, она была открыта, потому что я вошла совершенно свободно. Я знала, что дядя в ванной.
– Так, ну и что дальше?
– А дальше дядя придет встретиться с вами.
– Это ваша идея? – спросил Мейсон.
– Да, вначале я хотела, чтобы вы устроили ему курс лечения без его ведома, но сегодня за ленчем я представила вещи так, будто ему необходимо проконсультироваться с вами. Он придет к вам вечером. Видите ли, он хочет жениться и…
– Хочет жениться?! – в изумлении воскликнул Мейсон.
– Да, на медсестре Люсилл Мейс. Мне она нравится. Она хорошо разбирается в нарушениях психики.
– Сколько ей лет?
– Тридцать четыре или тридцать пять.
– Откуда у вас такая уверенность, что она, в свою очередь, не охотится за алиментами?
