Рекс Стаут - Одна пуля — для одного
Ну, а нынешнее сборище обладало еще и специфической сенсационностью. В прошлый вторник был убит Зигмунд Кейс, выдающийся дизайнер современности. Я прочитал об этом в газетах и услышал в частных беседах от своего друга и врага сержанта Пэрли Стеббинса из отдела по расследованию тяжких преступлений.
Под профессиональным углом зрения история эта казалась полным абсурдом.
У Кейса была привычка: пять раз в неделю он в шесть тридцать утра отправлялся на прогулку по парку — причем наинелепейшую: мало ему было для этой цели двух ног, так нет же, он предпочитал четыре. Эти четыре ноги, под общим названием Казанова, имели в его лице владельца, а пристанище — в Академии верховой езды Стиллвелла, на Девяносто восьмой улице, к западу от парка.
В этот вторник он, как обычно, ровно в шесть тридцать взгромоздился на Казанову и отправился на прогулку. Через сорок минут, в семь десять, его видел полицейский из конного патруля посреди парка, в районе Шестьдесят шестой улицы. Приблизительно там ему и надлежало быть согласно обычному графику. Через двадцать пять минут, в семь тридцать пять Казанова вынырнул из парка с пустым седлом и прогарцевал к Академии.
Естественно, сей факт породил любопытство, которое и было удовлетворено через три часа, когда парковый полицейский наткнулся на тело Кейса среди кустарника, ярдах в двадцати от глухой тропинки, Девяносто восьмой улицы. Позже из его груди выудили револьверную пулю 38-го калибра. Полиция заключила — судя по следам, что, вышибленный выстрелом из седла, он прополз вверх по склону, туда, где пролегала мощеная дорожка для пешеходов, но силы оставили его.
Наездник, застреленный прямо в седле, чуть ли не у подножия Эмпайр Стейт Билдинг, — газеты этот факт проглотили как самый что ни на есть естественный. Оружия не нашли, и свидетели — те, что наблюдали зрелище из-за кустиков, пока помалкивают.
Городские власти вынуждены были начинать с другого конца — поисками мотивов и возможностей. За истекшую неделю множество имен выплыло на поверхность и множество людей получило официальные приглашения; в результате луч подозрения задержался на шести точках. Самая соль сцены в конторе: здесь находились сейчас пять пунктов сего списка, причем, по-видимому, каждый жаждал, чтобы Вулф уберег его от этого слепящего прожектора, нацелив внимание на шестую точку, на отсутствующего…
— Позвольте высказаться мне, — предложил Фрэнк Бродайк нарочито благородным баритоном. — Мистер Поул обрисовал ситуацию неточно. Суть дела в том, что каждый из нас так или иначе безосновательно ущемлен. Мало того, что его подозревают в преступлении, которого он не совершал, полиция за неделю ничего не добилась да и вряд ли способна добиться, а мы так и останемся под грузом ложных наветов.
Бродайк сделал соответствующий жест рукой. Нарочито благородным был не только его баритон, но и сам он с ног до головы. Он был несколько моложе Поула и в десятки раз элегантнее. Его манера всячески подчеркивала то обстоятельство, что ему трудно быть самим собой, потому что (а) он находится в конторе у частного сыщика, а это вульгарно, потому что (б) он обречен на общество лиц, с которыми обычно не общается, а это конфузно; наконец, потому, что (в) предметом дискуссии должна стать его связь с убийством, а это абсурдно. Он между тем продолжал:
— Мистер Поул предложил обратиться к вам за советом и помощью. Меня лично интересует одно: устранение несправедливых придирок. Если для этого нужно поймать преступника и найти улики, отлично, ловите преступника и находите улики. Если виновным окажется Виктор Талботт — отлично, это меня также вполне устраивает.
— Какие там «если», — брякнул Поул. — Это работа Талботта, и ее просто надо связать с самим работником.
— И с его помощницей, Ферди, не забудь, — тихо подсказала Дороти Кейс.
— Бросьте!
Все взгляды обратились к говорившему, чье участие в беседе до сих пор ограничивалось единственной репликой: «Опять они не о том!» Головы пришлось повернуть, потому что он сидел у самого изгиба арки. Его пронзительный голос соответствовал его громкому имени, Вейн Саффорд, и, соответственно, противоречил достаточно тусклой внешности.
Вулф кивнул:
— Согласен с мистером Саффордом, — глаза Вулфа проделали дугу, и он назидательно воздел палец. — Мистер Поул за свои деньги хочет получить непомерно много — не по деньгам. Леди и джентльмены, меня можно нанять, чтоб я поймал рыбу. Но нельзя указывать, какую рыбу конкретно. Вы вправе указать мне, что моя конечная цель — поимка убийцы, но вправе ли вы говорить мне, кто он, не имея никаких улик: тогда зачем тратить на меня деньги?
Все промолчали.
— У вас есть улики, мистер Поул?
— Нет.
— Откуда же вы знаете, что это сделал Талботт?
— Знаю — и кончено. Мы все знаем. Даже мисс Кейс знает, только слишком она упряма, чтоб признать это вслух.
Вулф снова прочертил взглядом дугу.
— Это правда? Вы все так думаете?
Молчание.
— Значит, идентифицировать рыбу предстоит мне. Возражений нет? Мистер Бродайк?
— Да.
— Мистер Саффорд?
— Да.
— Мисс Руни?
— Да. Только все равно, по-моему, это сделал Вик Талботт.
— Никак вас не перевоспитаешь… Мисс Кейс?
— Да.
— Мистер Поул?
Нет ответа.
— Мне нужны официальные полномочия, мистер Поул. Если подтвердится кандидатура мистера Талботта, у вас будет возможность выплатить мне надбавку. Так или иначе, я нанят для установления фактов?
— Разумеется, реальных фактов.
— А других не бывает. Даю гарантию обходиться без нереальных фактов. — Вулф нажал кнопку у себя на столе. — Да будет вам ясно, что вы несете ответственность, равно: коллективную и индивидуальную — по договору со мной. А сейчас…
Дверь холла отворилась, вошел Фриц Бреннер и приблизился к Вулфу.
— Фриц, — сообщил ему Вулф, — обед рассчитывай на пятерых гостей.
— Да, сэр, — ответил Фриц, не моргнув глазом. Таков уж Фриц — и учтите, что он сумеет выкрутиться, не опускаясь до омлета или консервированного супа. Когда он открывал дверь, Фрэнк Бродайк вдруг заявил протест:
— Лучше имейте в виду четверых. Я скоро уйду — у меня свидание за обедом в другом месте.
— Отмените! — гаркнул Вулф.
— Боюсь, ничего не получится…
— Что ж, тогда я не смогу взяться за это дело, — отрезал Вулф. — О чем вы думаете? Запущенная история недельной давности… — Он посмотрел на стенные часы. — Вы все нужны мне — на целый вечер, а возможно, и на большую часть ночи. Я должен знать о мистере Кейсе и мистере Талботте все, что знаете вы. К тому же, коль вы хотите, чтоб я очистил ваш облик от несправедливых подозрений в глазах полиции и толпы, я должен начать с самого себя. На что потребуются часы и часы тяжкого труда.
