Найо Марш - Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник)
На Конститьюшн-Хилл машина попала в пробку. Сбоку к ним приблизилось такси. Министр разглядел внутри пассажира, но больше ничего. Таксист несколько раз покосился на водителя О’Каллагана и что-то крикнул. Тот грубовато ответил. У О’Каллагана возникло ощущение, будто пассажир такси пристально смотрит в его окно. За ним следили. В последнее время у него много раз возникало это чувство. Он вспомнил тревогу премьер-министра, и стало даже забавно. Дернул за шнурок, и салон автомобиля осветила лампа. Возникла мрачная мысль: «Пусть как следует разглядят, пока я жив».
К его удивлению, салон такси тоже, словно в ответ, осветилось. Министр, загородившись от света рукой, вгляделся в проем окна. Единственным пассажиром такси оказался мужчина в смокинге. Он сидел, опираясь ладонями на рукоять трости. Слегка сдвинутая набок шелковая шляпа позволяла разглядеть четко очерченный, привлекательный профиль: интеллигентное холеное лицо с прямым носом, строгой линией рта и темными глазами. Мужчина не повернул головы, и пока сэр Дерек О’Каллаган пытался его рассмотреть, вереницы машин двинулись вперед, и такси осталось позади.
«Этого человека я знаю», – с удивлением подумал министр. Он старался вспомнить, но это требовало слишком много усилий. И министр оставил попытки. Через несколько минут шофер подъехал к его дому на Кэтрин-стрит и открыл дверцу автомобиля. Министр медленно вышел и с трудом одолел ступени. Дворецкий впустил его внутрь. Сэр Дерек еще оставался в холле, когда к нему по лестнице спустилась жена. Он молча смотрел на нее.
– Привет, Дерек, – сказала она.
– Привет, Сесиль, – произнес министр.
Женщина стояла у подножия лестницы и спокойно рассматривала его.
– Ты задержался, – заметила она.
– Разве? Да-да. Эти говоруны в парламенте все мололи и мололи. Не станешь возражать, если я не буду переодеваться? Вымотался.
– Разумеется. У нас ужинает одна только Рут.
О’Каллаган поморщился.
– Что я могу поделать, если твоя сестра иногда проявляет желание повидаться с тобой? – спокойно заметила Сесиль.
– Хорошо, хорошо, – устало отмахнулся муж.
Он неприязненно посмотрел на жену и подумал, насколько же она утомительно привлекательна. Всегда ухоженна, элегантно одета и до жути холодна. Даже их объятия покрывала леденящая патина хорошего тона. Иногда у сэра Дерека возникало ощущение, что жена его недолюбливает, но и он не испытывал к ней каких-либо чувств. И считал, что женился в порыве мимолетного увлечения полярными исследованиями. Детей у них не было. И к лучшему, поскольку его род был отмечен пятном душевной болезни. Себя О’Каллаган считал вполне нормальным. Иначе благодаря жене симптомы давно бы проявились, язвительно думал он. Сесиль оказалась серьезной проверкой душевного равновесия.
Она двинулась в гостиную, но на пороге задержалась и спросила:
– Боли тебя сегодня беспокоили?
– Да, – ответил министр.
– Какая досада, – рассеянно пробормотала жена и скрылась в гостиной.
Сэр Дерек несколько мгновений смотрел ей вслед, а затем пересек небольшой холл и оказался в своем кабинете – уютной комнате с хорошим камином, удобным столом и глубокими квадратными креслами. На решетке камина пылали кедровые поленья, а рядом с его любимым креслом ждал поднос со стаканами и графином с его любимым хересом. Жена все-таки следила, чтобы о нем должным образом заботились.
О’Каллаган налил себе стакан хереса и стал разбираться с дневной почтой. Все послания оказалось до невозможности скучными. С официальной корреспонденцией работал его секретарь, а эти письма, видимо, посчитал личными. Многие из них были так и помечены. Один автор просил денег, другой – повышения по службе, третий требовал информацию. Конверт с напечатанным на машинке адресом был уже открыт секретарем. В нем лежал листок с анонимной угрозой – очередное из приходивших в последнее время похожих посланий. Сэр Дерек взял в руки последнее письмо, взглянул на конверт, удивленно изогнул брови и нахмурился. Допил херес и, прежде чем распечатывать конверт и читать текст, налил еще стакан.
Письмо оказалось от Джейн Харден.
От Джейн. Нечего надеяться, что та история закончится быстро. Глупо было рассчитывать, что она его отпустит, не создав проблем. Те выходные в Корнуолле показались весьма приятными, но еще до того, как завершились, сэр Дерек понял, что приобрел себе причину для беспокойства. Черт побери – женщины не бывают честными. Разглагольствуют о том, что хотят вести собственную жизнь, набираться, как мужчины, опыта, а затем нарушают правила игры. Он снова взглянул на письмо. Джейн напоминала, что «отдалась» ему (Что за чушь? Она хотела этого не меньше, чем он!), их семьи много веков соседствовали в Дорсете, преж-де чем ее отец обанкротился. От обвинения в неверности сэр Дерек вздрогнул и, будучи человеком консервативных взглядов и достаточно порядочным, ощутил неловкость. Джейн писала, что он держит ее за обычную потаскушку. Уж лучше бы она и была такой, раздраженно подумал он. Она сообщала, что собирается поступить на работу в частную клинику. Напишет ли он ей в «Клуб медицинских сестер»? До этого момента автор письма еще держала себя в руках. А затем, О’Каллаган отметил это с чувством, похожим на страх, ее пером овладели бьющие через край эмоции. Она любила его и вопрошала, что ей теперь делать. Неужели им обоим остается обо всем забыть? Джейн, как умела, боролась со своей душой, но не было ничего безнадежнее этой борьбы. Дьявол рвал ее душу на части, и если О’Каллаган ее бросит, дьявол ею овладеет. Джейн повторила, что любит его, и если он продолжит ее не замечать, она совершит нечто ужасное. Внезапным нетерпеливым жестом сэр Дерек скомкал письмо и швырнул в камин.
– Проклятие! – воскликнул он. – Проклятие!
В дверь тихонько постучали, и она открылась ровно настолько, чтобы показались большой нос, бесформенный рот, скошенный подбородок и огромная серьга.
– Проблемы в правительстве, Дерри? – прозвучал кокетливый голос. – Государственные дела?
– Заходи, Рут, – произнес сэр Дерек О’Каллаган.
Лекарство без рецепта
Пятница, пятое. Вечер
Следующую неделю министр внутренних дел придерживался обычного распорядка. Он более или менее привык к приступам боли, хотя они стали чаще и бывали мучительнее. Он обещал себе, что обратится к врачу на следующий день после того, как представит законопроект в парламент. А пока, когда боль грозила стать невыносимой, глотал по три таблетки аспирина и становился все более подавленным и угнетенным. И все реже вспоминал о письме Джейн Харден.
Сестра Рут, сама ипохондрик, постоянно навязывала ему какие-то странные пилюли, таблетки и капли. Завела привычку заходить к Дереку после обеда с пакетами из аптеки и сводящими с ума советами и соболезнованиями. В пятницу вечером он удалился к себе в кабинет, попросив жену, если появится Рут, сообщить ей, что он очень занят и его нельзя беспокоить. Жена некоторое время смотрела на него, а затем предложила:
