Агата Кристи - Причуда Гриншо
Она гордо расправила плечи и поправила свою нелепую шляпу. Потом, неожиданно обернувшись, резко спросила:
— Да, миссис Крессуэлл, в чем дело?
Появившаяся из дома женщина была полной противоположностью мисс Гриншо. Ее пышные волосы пепельного цвета были тщательно подкрашены, завиты и уложены. Так, должно быть, прихорашивались в старину маркизы, отправляясь на костюмированный бал. У нее так же был прекрасно развитый бюст, а голос, когда она заговорила, оказался неожиданно глубоким, и дикция была прекрасная, и лишь едва заметные паузы перед наиболее труднопроизносимыми словами выдавали, что в детстве она картавила. На ней было темное вечернее платье — слишком блестящее, чтобы оказаться настоящим шелком.
— Рыба, мадам, — коротко сказала она. — Я имею в виду треску. Ее так и не доставили. Я просила Альфреда, но он отказался.
Мисс Гриншо фыркнула.
— Отказался?
— Да, мадам. И в крайне нелюбезных выражениях. Мисс Гриншо поднесла ко рту два испачканных в земле пальца и оглушительно свистнула, умудрившись при этом еще и крикнуть:
— Альфред! Альфред, поди сюда!
Из-за угла дома на зов появился молодой человек с красивым дерзким лицом. В руке он держал лопату. Он приблизился и наградил миссис Крессуэлл взглядом, который никак нельзя было назвать дружелюбным.
— Звали меня, мисс?
— Да, Альфред. Я слышала, ты не хочешь идти за рыбой. В чем дело?
— Кто сказал, не хочу? Схожу, коли надо, — мрачно отозвался молодой человек. — Вам стоит только приказать.
— Да, пожалуйста, Альфред. Мне нужна к ужину рыба.
— Хорошо, мисс. Иду.
Уходя, он еще раз вызывающе глянул на миссис Крессуэлл. Та вспыхнула и тихо пробормотала:
— Нет, это решительно невыносимо!
— Знаете, о чем я подумала? — повернулась к ней мисс Гриншо. — Эти господа — как раз то, что нам нужно. Миссис Крессуэлл удивленно на нее воззрилась.
— Простите, мадам, я не совсем…
— Для дела, о котором мы говорили, — пояснила мисс Гриншо и, повернувшись к Реймонду Уэсту, осведомилась:
— Я ведь не ошибаюсь? Лицо, в пользу которого составлено завещание, действительно не имеет права быть свидетелем?
— Нет, — согласился тот, — не ошибаетесь.
— Я так и знала, — кивнула мисс Гриншо. — Уж настолько-то я в законах разбираюсь.
Она бросила лопатку в корзину для сорняков.
— Вы, оба, кажетесь мне заслуживающими доверия. Не откажитесь подняться со мной в библиотеку.
— С удовольствием, — галантно согласился Хорее. Они прошли в просторную гостиную, когда-то выдержанную в желто-золотых тонах. Теперь парча драпировки совсем выцвела, а мебель покрыл толстый слой пыли. Пройдя через большой, тускло освещенный холл, они поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в одну из комнат.
— Дедушкина библиотека, — объявила мисс Гриншо. Хорее с нескрываемым любопытством огляделся. Комната была полна диковин. Повсюду, в самых неожиданных местах, красовались головы сфинксов;[4] один из углов полностью занимала огромная бронзовая скульптура, изображающая, по-видимому, Поля и Виргинию;[5] у стены громоздились колоссальные бронзовые часы с украшениями в классическом стиле. Едва их увидев. Хорее поклялся себе, что сфотографирует их, чего бы это ему ни стоило.
— У нас здесь собрано очень много книг, — заметила мисс Гриншо.
Реймонд небрежно пробежался взглядом по корешкам и не нашел ни одной сколько-нибудь интересной. Непохоже было, чтобы их вообще кто-нибудь когда-то читал. Это были великолепно переплетенные тома классической литературы, изданные лет девяносто назад и с тех пор пылящиеся в библиотеке каждого желающего считать себя начитанным джентльменом. На полках виднелась и более легкомысленная литература — тоже конца прошлого века, — но и эти книги вряд ли когда-нибудь кто открывал.
Мисс Гриншо подошла к массивному письменному столу и, покопавшись в его недрах, извлекла оттуда сложенный лист пергамента.
— Мое завещание, — объявила она. — Надо же кому-то оставить свои деньги. Так уж принято. Очень бы не хотелось, чтобы достались сыну барышника. Гарри Флетчер был привлекательный мужчина, но и мерзавец тоже порядочный. Уверена, его сынок не многим лучше. Нет, нет, — продолжала она, как будто кто-то пытался ей возразить, — я уже приняла решение. Я оставлю все Крессуэлл.
— Вашей экономке?
— Да. Я ей все уже объяснила. Я прекращаю платить ей жалованье, но зато она становится наследницей всего моего имущества. Меня это в значительной мере избавит от текущих расходов, а ее заставит вести себя более подобающе… Во всяком случае, не хамить и не пытаться, чуть что, уволиться. Вы, я думаю, уже заметили, что она весьма высокого о себе мнения. Учитывая, что ее отец был водопроводчиком, нечего ей нос задирать.
Она развернула пергамент, взяла ручку и, обмакнув ее в чернила, вывела свою подпись: «Кэтрин Дороти Гриншо».
— Вот так, — удовлетворенно выговорила она. — При свидетелях. Теперь распишитесь вы, и документ обретет законную силу.
Она передала ручку Реймонду Уэсту. Тот немного замялся, почувствовав вдруг странное нежелание делать то, о чем его просили, но затем взял ручку и стремительно вывел свою подпись, прекрасно известную каждому его поклоннику. Утренняя почта ежедневно приносила ему до полудюжины писем с просьбой осчастливить их авторов подобным росчерком.
Хорее взял у него ручку, и, в свою очередь, расписался.
— Дело сделано, — сказала мисс Гриншо. Она направилась к полкам и в нерешительности застыла, обводя взглядом ряды книжных корешков. Потом, открыв застекленную дверцу, решительно вынула какую-то книгу и вложила в нее сложенный пергамент.
— Я знаю, где нужно хранить такие вещи, — сказала она.
— «Тайна леди Одли», — пробормотал Реймонд Уэст, успевший заметить название, пока хозяйка ставила книгу на место.
Мисс Гриншо снова фыркнула.
— В свое время это был бестселлер. Не такой, конечно, как ваши…
Она дружески ткнула Реймонда в бок. Оказывается, она знает, что он пишет книги. Правда, бестселлерами его труды еще никто не называл. Даже теперь, когда с возрастом его взгляды на жизнь несколько смягчились, он писал исключительно о мрачных сторонах нашей действительности.
— Скажите, пожалуйста, — вмешался Хорее, сгорая от нетерпения, — а можно сфотографировать вон те часы?
— Да ради Бога! — отозвалась хозяйка. — По-моему, их привезли с парижской выставки.
— Вполне возможно, — согласился Хорее, щелкая затвором.
* * *— После смерти дедушки сюда мало кто заходил, — сказала мисс Гриншо. — Вот в этом столе полно его дневников. Думаю, там нашлось бы немало интересного. Только вот прочесть не могу: зрение… А так хотелось бы их опубликовать! Но ведь для этого, вероятно, их нужно как-нибудь обработать?
