Агата Кристи - Том второй. Выпуск II
И вдруг я понял, что это Карлотта Адамс! Мужчины я не знал. Он был хорошо одет, с жизнерадостным, но каким-то бесцветным лицом. Я таких недолюбливаю.
Карлотта Адамс была одета в очень простое черное платье. Ее лицо было незапоминающимся – одним из тех подвижных, живых лиц, которые почти все время кого-то изображают. Оно легко принимало чужие черты, но своих, узнаваемых, у него не было.
Я поделился своими наблюдениями с Пуаро. Он внимательно выслушал меня и, склонив к плечу свою яйцевидную голову, цепким взглядом охватил два столика, к которым я привлек его внимание.
– Стало быть, это и есть леди Эджвер? Да-да, припоминаю, я видел ее на сцене. Она belle femme[1].
– И хорошая актриса.
– Возможно.
– Вы в этом не уверены?
– Видите ли, мой друг, все зависит от обстоятельств. Если она играет главную роль в пьесе и все действие вращается вокруг нее, тогда она играет хорошо. Но я сомневаюсь, что она может сыграть как надо маленькую роль или даже то, что называют характерной ролью. Пьеса должна быть написана о ней и для нее. Мне кажется, что она принадлежит к тем женщинам, которых интересуют только они сами.
Он помолчал и неожиданно добавил:
– Таких людей всю жизнь караулит несчастье.
– Несчастье? – удивленно переспросил я.
– Кажется, я удивил вас, друг мой. Да, несчастье. Потому что такая женщина видит только одно – себя. Она не замечает горя и бед, которые ее окружают, тех противоборствующих идей и поступков, которые составляют жизнь. Нет, они видят только свою дорогу. Поэтому рано или поздно их постигает несчастье.
Мне стало интересно. Честно говоря, я бы до такого вряд ли додумался.
– Ну а другая? – спросил я.
– Мисс Адамс?
Пуаро перевел взгляд на ее столик.
– А что бы вы хотели о ней услышать? – улыбаясь, спросил он.
– Только то, что вы о ней думаете.
– А разве я сегодня вечером играю роль прорицательницы, которая гадает по ладони и рассказывает, кто есть кто?
– Но у вас это получается лучше, чем у кого-либо другого, – возразил я.
– Как мило, что вы верите в меня, Гастингс. Я тронут. Но разве вам неизвестно, что каждый из нас – загадка, клубок противоположных страстей, желаний и склонностей. Mais oui, с'est vrai[2]. Мы делаем свои маленькие выводы и в девяти случаях из десяти оказываемся не правы.
– Только не Эркюль Пуаро, – сказал я, улыбаясь.
– Даже Эркюль Пуаро! О, я отлично знаю, что вы всегда считали меня тщеславным, но уверяю вас, я человек скромный.
Я рассмеялся.
– Вы – скромный!
– Совершенно верно. Правда, должен сознаться, что своими усами я действительно немного горжусь. Ничего подобного им я в Лондоне не видал.
– В этом отношении, – сухо отозвался я, – вы можете быть совершенно спокойны. Вторых таких нет. Итак, вы не рискуете вынести суждение о Карлотте Адамс?
– Elle est artiste[3], – просто ответил Пуаро. – Этим все сказано, не так ли?
– Однако вы не считаете, что ее подстерегает опасность?
– Она нас всех подстерегает, – сурово сказал Пуаро. – Несчастье всегда терпеливо ждет своего часа. А что касается вашего вопроса, то скорее всего мисс Адамс ждет удача. Вы, конечно, заметили, что она еврейка?
Я этого не заметил, но теперь, после слов Пуаро, я увидел, что в ее лице действительно есть что-то семитское. Пуаро кивнул.
– Значит, она удачлива. Хотя следует сказать, что есть такая дорога, на которой и ее может постигнуть несчастье – мы ведь говорим о несчастье.
– Что вы имеете в виду?
– Любовь к деньгам. Таких, как она, любовь к деньгам может лишить благоразумия и осторожности.
– Такое может случиться с каждым, – сказал я.
– Вы правы, но вы или я, во всяком случае, помнили бы об опасности. Мы бы взвешивали «за» и «против». А если человек слишком любит деньги, то все остальное остается как бы в тени.
Его серьезность рассмешила меня.
– Королева цыганок Эсмеральда сегодня в хорошей форме, – поддразнил я его.
– Психология людей очень интересна, – спокойно продолжал Пуаро, – невозможно интересоваться преступлениями, не интересуясь психологией. Профессионала занимает не сам акт убийства, а то, что лежит за ним. Вы меня понимаете, Гастингс?
Я заверил его, что понимаю.
– Я замечал, Гастингс, что, когда мы работаем над каким-нибудь делом вместе, вы всегда побуждаете меня к физическим действиям. Вам хочется, чтобы я измерял отпечатки подошв, разглядывал сигаретный пепел и ползал бы по полу в поисках доказательств. Мне никак не удается убедить вас, что если удобно устроиться в кресле и закрыть глаза, то решить любую проблему становится гораздо легче.
– Только не мне, – сказал я. – Когда я удобно устраиваюсь в кресле и закрываю глаза, со мной всякий раз происходит одно и то же.
– Знаю, – кивнул Пуаро, – это странно! В такие минуты мозг должен работать с особой четкостью, а никак не спать. Умственная деятельность – это так интересно, так стимулирует! Функционирование маленьких серых клеточек доставляет интеллектуальное наслаждение. Они, и только они, выводят нас из тумана к правде...
Честно говоря, я всегда переключаю свое внимание на что-нибудь другое, как только Пуаро упоминает о маленьких серых клеточках. Я столько раз о них слышал!
На сей раз мое внимание было направлено на четырех сидевших неподалеку людей, и когда я почувствовал, что монолог Пуаро приближается к концу, то заметил с усмешкой:
– Вы неотразимы, Пуаро. Прелестная леди Эджвер не в силах оторвать от вас взгляда.
– Должно быть, кто-то объяснил ей, кто я такой, – ответил Пуаро, безуспешно напуская на себя скромный вид.
– Скорее это ваши знаменитые усы, – сказал я, – она потрясена их красотой.
Пуаро нежно коснулся усов рукой.
– Да, они уникальны, – констатировал он. – Ах, мой друг, – цитирую вас – «зубная щетка», которую носите вы, – какой это ужас – какое варварство – какое насилие над природой! Ступите на верный путь, пока не поздно, умоляю вас!
– Смотрите-ка, – воскликнул я, пропуская возгласы Пуаро мимо ушей, – она встает! Кажется, она собирается подойти к нам. Брайан Мартин старается ее удержать, но она его не слушает.
И действительно, Сильвия Уилкинсон, поднявшись со своего места, решительно направилась к нашему столику. Пуаро встал и поклонился. Я тоже встал.
– Мсье Эркюль Пуаро? – раздался мягкий, хрипловатый голос.
– К вашим услугам.
– Мсье Пуаро, я хотела бы с вами поговорить. Мне нужно с вами поговорить.
– Прошу вас, мадам, садитесь.
