Рекс Стаут - Игра в пятнашки (сборник)
– А Фриц выглядит помоложе, чем я ожидала.
Я откинулся в кресле, сцепил руки на затылке и объявил:
– Можете пить что угодно, даже коку с ромом. Я не прочь с вами поболтать, но если вы хотите, чтобы я надоумил вас, как преподнести ваше дело мистеру Вульфу, то, пожалуй, лучше приступить к рассказу.
– Только когда выпью, – отрезала эта особа.
Она не только выпила, но еще и устроилась как дома. Когда Фриц принес коктейль, сделала пару глотков, пробормотала что-то насчет жары, сняла жакет и бросила на спинку кресла из красной кожи. Дальше – больше. Она стащила с головы соломенную шляпку, пригладила рукой волосы, извлекла из сумочки зеркальце и оглядела себя с пристрастием. Затем, с бокалом в руке, периодически из него потягивая, переместилась к моему столу, сунула нос в учетные карточки, подошла к большому глобусу и легонько крутанула его, наконец, изучила названия книг на полках. Когда бокал опустел, она поставила его на стол, вернулась к своему креслу, уселась и уставилась на меня.
– Я вот-вот возьму себя в руки, – пообещала она.
– Чудесно. Не спешите.
– Не буду. Я не торопыга. Я весьма осмотрительная девушка… Поверьте, так оно и есть. Поспешила только раз в жизни, но и этого оказалось достаточно. Кажется, я все еще не успокоилась. Быть может, мне следует еще выпить?
На этот раз я не пошел ей навстречу. Конечно, кока с ромом оказала на нее благотворное воздействие: она зарумянилась и стала еще прелестнее. Однако время было рабочее, и мне хотелось выяснить, насколько она перспективна как клиентка. Поэтому я решил ей отказать, но не успел облечь отказ в вежливую форму, как она спросила:
– А ваша южная комната на третьем этаже запирается изнутри на засов?
Я нахмурился. У меня появилось подозрение, что заработать она нам не даст. Должно быть, пишет для какого-нибудь журнала и заявилась сюда в надежде собрать материал для статьи о доме известного детектива. Но даже если так, ее не выведешь за ухо на крыльцо и не спустишь с него на тротуар. И потом, эти глаза… Почему бы и не отнестись снисходительно к ее вывертам? До разумных пределов.
– Нет, – ответил я. – А что, вы считаете, там нужен засов?
– Может, и не нужен, – признала она. – Просто я подумала, что с ним мне было бы спокойнее. Понимаете, там-то я и хочу ночевать.
– Ах вот как? И долго ли?
– Неделю. Быть может, и чуточку дольше, но неделю точно. Я предпочла южную комнату, а не ту, что на втором этаже, потому что при южной есть ванная. Мне известно, как Ниро Вульф относится к женщинам. Потому-то я и решила сначала поговорить с вами.
– Разумно, – согласился я. – Розыгрыши я люблю и уверен, что этот просто великолепен. И в чем же соль?
– Это не розыгрыш. – Она не вспылила, сохраняя простодушное спокойствие. – По некоторой причине мне потребовалось… Потребовалось сбежать. Уехать куда-нибудь до тридцатого июня… Туда, где меня не найдут. Отель я отмела сразу и еще подумала… В общем, я как следует все обдумала и пришла к выводу, что лучшим местом будет дом Ниро Вульфа. Никто не знает, что я сюда приехала. За мной никто не следил, в этом я уверена.
Девушка встала и подошла к красному креслу за сумочкой, которую оставила в нем вместе с жакетом. Вернувшись назад, она раскрыла сумочку, достала портмоне и вновь устремила взгляд на меня.
– Вы можете прояснить мне вопрос с оплатой, – заявила она так, будто я только того и жду. – Мне известно, сколько требует Вульф лишь за то, чтобы пошевелить пальцем. Как будет лучше: оговорить плату с ним или внести ее прямо сейчас вам? Пятидесяти долларов в день будет достаточно? Я заплачу́ сколько скажете. Наличными, а не чеком. Тогда вам не придется платить с этих денег подоходный налог. И потом, на чеке стояло бы мое имя, а я не хочу, чтоб вы его знали. Я отдам вам деньги сейчас же. Только назовите сумму.
– Так не пойдет, – возразил я. – Во всех гостиницах и пансионах постояльцы обязаны называть свое имя при заселении. Мы можем придумать вам какое-нибудь. Как насчет Лиззи Борден?[2]
Она отреагировала на эту шутку как на коку с ромом – чуть зарделась.
– Полагаете, это смешно? – осведомилась она.
Я сохранял непреклонность.
– Пока, – заметил я, – все в целом выглядит комично. Так вы не собираетесь назвать нам свое имя?
– Нет.
– И сообщить, где живете? Вообще ничего?
– Нет.
– Вы преступница или соучастница преступления? Скрываетесь от правосудия?
– Нет.
– Докажите.
– Это глупо! Я не должна ничего доказывать!
– Должны, коли рассчитываете на пансион. Мы весьма привередливы. В южной комнате и без того уже ночевало четверо убийц… Последней была миссис Флойд Уиттен[3], года три назад. И меня это волнует больше всех прочих, поскольку моя комната находится на том же этаже. – Я сокрушенно покачал головой. – При подобных обстоятельствах продолжать разговор бессмысленно, что весьма прискорбно. Заняться мне особо нечем, а вы отнюдь не пугало. Но пока вы склонны сохранять инкогнито…
Я осекся. Мне вдруг пришло в голову, что есть выход получше, нежели просто выгнать ее. Даже если клиент она никакой, для моих целей все равно сгодится.
Я взглянул на нее и произнес с сомнением:
– Не знаю. Назовите ваше имя.
– Нет, – ответила она категорично.
– Почему нет?
– Потому что… Что оно вам даст, если вы поверите мне на слово? Откуда вам знать, что это мое настоящее имя? А мне не хочется, чтобы вы начали наводить справки. Ни у кого не должно появиться и малейшей догадки о том, где я пропадаю целую неделю – до тридцатого июня.
– А что произойдет тридцатого июня?
Она покачала головой и улыбнулась:
– Вопросы задавать вы горазды. Это мне известно. Потому-то я не собираюсь отвечать. Не хочу, чтобы вы пытались что-то выяснять. Так же как и Ниро Вульф. Просто позвольте мне пожить у вас неделю. В южной комнате. И столоваться там. Думаю, я и без того наговорила слишком много. Наверно, мне стоило сказать… Нет, пожалуй, это не сработало бы. – Она издала короткий смешок, такое тихое журчание. – Скажи я, что потеряла голову, прочитав о вас и увидев ваше фото, и решила провести рядом с вами хотя бы одну чудесную неделю, вы бы поняли, что я вру.
– Совсем необязательно. Подобные чувства испытывают миллионы женщин. Только они не в состоянии платить пятьдесят долларов в день.
– Я сказала, что заплачу и больше. Сколько запросите.
– Да, я понял. Давайте уладим этот вопрос. Значит, вы собираетесь сохранять инкогнито?
– Именно так.
– Тогда вам лучше предоставить мистера Вульфа мне. Он спустится через три четверти часа, – сообщил я, бросив взгляд на наручные часы, и поднялся из кресла. – Я провожу вас наверх и оставлю там, а когда он явится, попытаюсь его обработать. Скорее всего, это безнадежно. Вряд ли удастся подсунуть ему товар без этикеток. Но вдруг я сумею уломать его хотя бы вас выслушать? – Взяв с кресла ее жакет, я повернулся к ней. – Возможно, его смягчит вид наличных. Порой созерцание купюр производит на людей самое благотворное действие. Скажем, трехсот пятидесяти долларов, по вашей ставке. Но вы, конечно же, должны понимать, что без одобрения мистера Вульфа сделка не возымеет силы.
