Убийства в стиле Джуди и Панча - Карр Джон Диксон

– О, я так рада, что вы здесь! – воскликнула она. – Я так боялась, что мы разминулись с вами. Конечно, мы видели, как вы садились в поезд, но я искала вас повсюду и не могла найти. О, простите меня. Мистер Стоун, это мистер… – Она остановилась в прелестном замешательстве и смущении. – Послушайте, ужасно глупо с моей стороны…

– Колдерон, – сказал я. – Томас Колдерон.

– Конечно! Мистер Стоун, это мистер Колдерон.

У Стоуна был такой вид, словно он хотел сказать: «Да что вы говорите?» Его румяное лицо выглядело сердитым за стеклами пенсне. Тем не менее он серьезно кивнул и слегка взмахнул сигаретой.

– Рад познакомиться с вами, сэр, – угрюмо произнес Стоун. – Я немного удивился, увидев вас. Садитесь. Поставьте свою сумку на полку. Эта молодая леди очень беспокоилась о вас, и она искала вас по всему поезду. Где вы были?

– В туалете, – любезно ответил я. – Такие вещи… э-э… требуют времени, вы же понимаете.

Это было ошибкой. Снова воцарилось молчание. Мой коллега-пастор не отрывал глаз от «Таймс», но его взгляд скользнул куда-то вбок. Он был очень нетороплив, сложил газету и, казалось, некоторое время размышлял, затем встал, медленно вышел из купе и закрыл за собой дверь. Мы не избавились от него, поскольку его багаж остался на полке над сиденьями, но из купе ушла напряженность.

Эвелин снова забилась в угол.

– Кен… – смиренно сказала она.

– Ну что ж, – произнес я, – ты все-таки вляпалась в переделку, верно?

Она по-прежнему излучала кротость, но в глазах у нее плясали огоньки.

– Честно говоря, старина, разве это не единственное, что можно было сделать? Серьезно. Если бы по какой-то случайности ты не появился завтра, то знаешь, что бы произошло, не так ли? А так мы оба вляпались.

В конце концов, полагаю, так оно и было. При виде этой девушки мое отношение к этому приключению изменилось. Оно по-прежнему оставалось опасным, но теперь оно начинало мне нравиться. Все выглядело превосходно. Я потянулся к Эвелин, чтобы посадить ее себе на колени, но тут же вспомнил, что мой коллега-проповедник подозрительно смотрит на нас сквозь стекло из прохода. Поэтому я чинно отпихнул ее, не дожидаясь, пока она проявит свою привязанность, и вместо этого взял в руки «Проповеди из прихода в Сассексе». Стоун чревовещал, не разжимая губ.

– Это прекрасно, – сказал он и продолжил тоном родителя, который отчитывает своего старшего сына за поздний приход домой. – Вам должно быть стыдно слоняться повсюду в маскарадном костюме, когда дома вас ждет такая прекрасная девушка! – Потом он внезапно остановился, словно ему пришла в голову неожиданная мысль, и холодно посмотрел в окно.

– Сейчас, сейчас! Только не это… – взмолилась Эвелин. – Кен, мистер Стоун ни с кем из нас не разговаривает. Был жуткий скандал, и во всем виноват Г. М. Я так и не поняла, из-за чего все произошло, это было как-то связано с новой шляпой Г. М. Когда я добралась до дома полковника Чартерса, все было кончено. Мистер Стоун пришел к Г. М., но тот не стал его слушать и вышвырнул из дома, они страшно друг на друга ругались. Я побежала за мистером Стоуном по подъездной дорожке, но это было бесполезно… Очень досадно. Ведь мистер Стоун проделал такой путь из Америки только для того, чтобы ему кое-что сказать…

– Забудьте об этом, – проворчал Стоун, немного смягчившись. – Я же говорил вам, что это была увеселительная поездка – я приехал навестить свою дочь и зятя в Бристоле. Вот и все. Хотя, конечно, я хотел встретиться и с Мерривейлом, чтобы оказать услугу моему другу. В любом случае, мисс Чейн, я рад, что снова повидал вас. Рад, что у старого чудака есть знакомые, наделенные крупицей здравого смысла.

Эвелин нахмурилась:

– Видишь ли, Кен, я снова встретила мистера Стоуна на станции Мортон-Эббот, когда мы оба садились на поезд. И я пыталась выяснить, что именно он хотел сказать Г. М. Он… ну, не очень общительный. Это касается человека по имени Л.

Наступила пауза. Эвелин пристально смотрела на меня, и я задался вопросом, как много ей известно. Они, должно быть, поняли по выражению моего лица, что это очень важно. Атмосфера в купе немного изменилась. Стоун рассматривал меня прищуренными глазами.

– Что-то случилось, да? – тихо спросил он.

– Происходит, черт возьми, нечто серьезное, – сказал я и посмотрел на Эвелин. – Ты знаешь всю историю целиком?

– Я знаю то, что мне рассказал Г. М., – ответила она, – и то, что ты сказал по телефону. Но я хочу знать другое, Кен. Что же все-таки ты натворил? У меня есть для тебя комплект одежды. – Она указала на чемодан на верхней полке. – Это старый костюм, который носил полковник Чартерс до того, как сильно похудел, и он говорит, что этот костюм должен тебе подойти. Он очень предусмотрительный. И даже положил складной нож на случай, если тебе снова придется заниматься кражами со взломом. О, и еще у меня есть для тебя билет, чтобы ты мог ехать в поезде на законных основаниях. Кто-нибудь обратил на тебя внимание при посадке в полицейской форме? У кого-нибудь возникли подозрения? Я видела, как ты бежал вдоль поезда и вскочил в него, когда я уже сама собиралась выпрыгнуть, а потом я нигде не могла тебя найти.

– Я не знаю. И это меня беспокоит. Поезд делает какие-нибудь остановки до Бристоля?

– Только одну. В Эксетере, я думаю. Мы должны быть там очень скоро.

– Тогда мы все и узнаем. Но дело не в этом. Мистер Стоун, у вас была какая-либо информация, которую вы могли бы передать сэру Генри Мерривейлу, о международном агенте или просто шпионе, когда-то известном как Л.?

– Верно, – сказал Стоун и окинул меня пристальным взглядом.

Теперь он стал похож на человека, игравшего в покер, или на человека, выступавшего в качестве свидетеля.

– Вы когда-нибудь слышали о Поле Хогенауэре?

– Нет.

– Хогенауэр жил в Англии и, по-видимому, занимался мирным бизнесом. Во время войны он был сотрудником немецкой разведывательной службы в Берлине. Он был известен как добросовестный и честный человек. Недавно он стал работать над каким-то экспериментом или изобретением, для которого, по его словам, ему нужны были деньги. Поэтому он предложил продать информацию об Л. за две тысячи фунтов стерлингов.

Выражение лица Стоуна не изменилось, он продолжал безмятежно попыхивать сигаретой.

– Сегодня ночью Хогенауэр был убит. Он был отравлен стрихнином при весьма странных обстоятельствах. Возможно, это связано с Л., а может, и нет, но есть вероятность. Если вы знаете что-нибудь о Л., жизненно важно, чтобы вы рассказали нам о нем. У нас нет при себе никаких удостоверений личности, но, по крайней мере, вы знаете, кто мы такие. Если бы мы могли выяснить, кто такой Л. и чем он занимается…

– Я знаю, кто он такой, – сказал Стоун, – и что он делает.

Он откинулся на сиденье, расправив плечи. На мгновение мне показалось, что я увидел в этих обманчивых голубых глазах что-то похожее на скептицизм. Казалось, он принял какое-то решение. Сначала Стоун торжественно достал свой портсигар и протянул его мне, будто это было рукопожатием, скреплявшим наши отношения. Затем он достал из нагрудного кармана бумажник и пачку бумаг.

– Это вполне справедливо. Я расскажу, – произнес он. – Но сначала я хочу кое-что услышать от вас. Вы поймете почему. Итак, я полагаю, вы захотите ознакомиться с моими документами. Я из Питсбурга – так случилось, что я служу помощником комиссара полиции. Поймите, я занимаюсь этим делом полуофициально, и то потому, что министр обороны в Вашингтоне – мой большой друг. Взгляните на это. Кроме того, вот письмо от министра обороны. Также паспорт…

А теперь, – добавил он, зажигая для меня спичку, чтобы дать прикурить, – если вы думаете, что можете мне доверять, расскажите мне всю историю от А до Я. Тогда я поделюсь с вами информацией. Не думаю, что вы окажетесь в проигрыше. Итак?

– Продолжай, Кен, – произнесла Эвелин. – Я тоже хочу во всем разобраться. И есть пара вопросов, которые Г. М. велел мне задать тебе.

Я стал рассказывать, в то время как ночной ветер, задувавший в окно, становился все прохладнее, колеса сонно постукивали, а на белый костюм Стоуна падал пепел.