Агата Кристи - Место назначения неизвестно
— Я вырос в «строгой научной атмосфере», — усмехнулся Энди. — Вскармливали меня чуть ли не из пробирки. Наука и только наука. Никто больше ни о чем не думал и не говорил. Однако с уверенностью могу сказать, что в нашей семье вундеркиндом был не я.
— Девочка. Сестра. Вот у нее были необыкновенные способности. Она могла бы стать второй Кюри. Она могла бы совершить много выдающихся открытий.
— Что же с ней случилось?..
Ответ Энди был краток:
— Ее убили.
Хилари решила, что Энди обвинял здесь последнюю войну.
— Вы очень любили сестру? — спросила она участливо.
— Больше, чем кого-либо на свете.
Неожиданно Питерс прервал разговор и поднялся.
— Хватит с нас и тех неприятностей, что есть сейчас. Взгляните лучше на нашего норвежского приятеля. Кажется, будто его вытесали из дерева. А его полный изящества поклон! Наверное, Торквил проглотил аршин.
— Он очень высокий и худой…
— Он не так высок, как вам кажется. Моего роста, не больше.
— Рост — вещь обманчивая!
— Да, это как описание внешности в паспорте. Вот, к примеру, Эрикссон. Рост шесть футов, волосы светлые, голубые глаза, лицо продолговатое, манеры деревянные, нос средний, рот обычный. Даже если к этому добавить то, чего нет в паспорте, например: речь правильная, говорит медленно, слова подбирает тщательно, — вы все равно не получите представления о том, как на самом деле выглядит Торквил… Что случилось?
— Нет, ничего.
Хилари, слушая Питерса, и через холл и зал внимательно вглядываясь в Эрикссона, вдруг подумала: да ведь это же приметы Бориса Глидера! Слово в слово то, что она слышала от Джессепа. Может, именно поэтому она всегда чувствовала себя плохо в его присутствии.
— Но, я полагаю, что он все же Эрикссон? Он не может быть кем-то другим?
Питерс с удивлением посмотрел на собеседницу.
— Кем-то другим? Кем же? Что вы имеете в виду, Оливия?
— Я думаю.., мне кажется.., я хотела спросить.., мог бы он приехать сюда под именем Торквила Эрикссона?
— Думаю, что нет. Это было бы невозможно — Эрикссон очень известен в научном мире.
— Но ведь никто из здешних не встречался с ним раньше.
— Вы думаете, что Эрикссон ведет, так сказать, двойную жизнь. — Питерс покачал головою. — Нет, это маловероятно.
— Конечно, — вдруг согласилась Хилари, — на это не похоже. Да нет, вряд ли Эрикссон — это Глидер, подумала она. Но какие причины были у Оливии Беттертон так настойчиво твердить об опасности, грозящей Томасу со стороны Бориса Глидера? Может, она откуда-нибудь узнала, что тот направляется в Организацию? А разве не мог человек, приехавший в Лондон под именем Бориса Глидера, быть на самом деле Торквилом Эрикссоном? Ведь описания внешности абсолютно совпадают. И как только он приехал сюда, то сразу же обратил все свое внимание на Беттертона…
У Хилари была какая-то внутренняя уверенность, что Эрикссон — очень опасный человек. Трудно было понять, что скрывалось за сонным взглядом его бесцветных глаз.
Хилари вздрогнула. Ей опять стало страшно.
— Оливия, в чем дело? Что такое, наконец?
— Ничего. Смотрите. Заместитель Директора собирается сделать какое-то объявление.
Доктор Нельсон, взобравшись на сцену, подошел к микрофону.
— Друзья и коллеги! Завтра вам всем предлагается остаться в Запасном крыле. Просьба собраться в одиннадцать утра, будет произведена перекличка. Чрезвычайное положение продлится всего лишь до двадцати четырех часов. Очень сожалею, что у вас возникнут некоторые неудобства. С подробностями можете ознакомиться, они уже вывешены.
Улыбаясь, он ушел. Опять заиграла музыка.
— А теперь мне надо снова пригласить Дженнсон, — со вздохом проговорил Питерс. — Она с таким нетерпением поглядывает в мою сторону. Надо узнать, что это за штука — «Запасное крыло».
Перекличка происходила в большом лектории. Потом всех построили в длинную колонну и повели по одному из коридоров. Хилари шла рядом с Питерсом, она знала, что у него был крошечный компас, так что можно было установить, в каком направлении их уводили.
В конце коридора оказалась небольшая дверь. Перед ней пришлось немного задержаться, так как она была заперта.
Питерс вынул из кармана портсигар, но в ту же секунду послышался властный окрик Ван Хейдема:
— Не курить! Вас ведь предупреждали!
— О, простите сэр.
Дверь вскоре открыли, и колонна снова двинулась вперед.
— Как овцы, — возмущенно прошептала Хилари.
— Комнаты для дам направо, — предупредительно провозгласила мисс Дженнсон.
Мужчин повели куда-то в левую часть крыла.
— Здесь все очень просто, — опять раздался голос мисс Дженнсон, — но, тем не менее, есть все необходимое. В вашем распоряжении ванная комната. Через эту дверь и дальше по коридору можно пройти в общую гостиную.
Гостиная — просторный зал, в котором опять все собрались вместе, — напоминала зал ожидания в небольшом аэропорту. Здесь был бар с напитками и стояли столы с приготовленными закусками. В другом конце гостиной Хилари увидела ряд полок, забитых книгами.
День прошел спокойно. На небольшом портативном экране было показано два кинофильма.
Искусственное освещение возмещало отсутствие окон. К вечеру зажглись другие лампы, от которых исходил мягкий свет.
— Умно придумано! — одобрил Питерс. — Все делается с целью свести до минимума ощущение того, что мы замурованы заживо.
«Как мы здесь беспомощны, — подумала Хилари. — Где-то совсем недалеко находятся люди, приехавшие из внешнего мира. А связаться с ними и, тем более, рассчитывать на их помощь невозможно. Все предусмотрено с жестокой тщательностью».
От неожиданного прикосновения чьей-то руки Хилари вздрогнула. Резко обернувшись, она увидела, что рядом с ней стоит высокий темнокожий слуга.
— Прошу вас, мадам. Вам нужно идти, — шепотом проговорил он.
— Идти? Куда идти?
— Прошу вас, следуйте за мной.
Несколько мгновений Хилари колебалась. Никто не замечал ни ее, ни слугу или делал вид, что не замечает.
— Прошу вас, мадам, следуйте за мной.
Хилари обратила внимание, что ее спутник был одет более богато, чем остальные слуги. Его платье было украшено золотым шитьем.
Они шли необычайно длинным белым коридором, и Хилари казалось, что утром их привели с противоположной стороны. Однако ничего нельзя было утверждать наверняка, так похожи были все эти коридоры.
Потом слуга остановился и нажал какую-то потайную кнопку в стене. Неслышно растворились дверцы, за которыми была небольшая кабина лифта. Слуга жестом пригласил войти, затем вошел сам, и лифт взмыл вверх.
— Куда вы меня везете? — Хилари бил озноб.
— К Господину, мадам. Это большая честь для вас.
— К Директору, вы хотите сказать?
— К Господину.
Они остановились перед какой-то дверью. Провожатый постучал, и дверь тотчас распахнулась. И еще долго они шли мимо белых одеяний, золотого шитья и черных бесстрастных лиц.
Наконец Хилари неожиданно очутилась в комнате, обставленной чисто по-восточному. Здесь были низкие диваны, кофейные столики, стены были увешены необычайно красивыми коврами.
На диванчике сидел сгорбленный старец, Хилари устремила на него удивленный взгляд. Это было невероятно: она встретилась с насмешливыми умными глазами мистера Аристидиса…
Глава 17
— Прошу вас, мадам! — проговорил он приветливо.
Аристидис поманил ее рукой, похожей на обезьянью лапу. Хилари подошла ближе и села напротив. Аристидис тихо, как бы про себя, рассмеялся.
— Вы удивлены, не так ли? Совсем не этого ожидали, а?
— Конечно, — ответила, еще не придя в себя от изумления, Хилари. — Я никогда бы не подумала.., я и представить себе не могла…
И вдруг все ее удивление как рукой сняло. Весь этот нереальный мир, в котором она жила последние недели, вдруг зашатался и рассыпался.
Теперь она поняла, что никогда эта Организация и не была такой, какой старались представить ее технические руководители.
Взять хотя бы Директора с его «необыкновенными» ораторскими способностями. Это всего лишь подставная фигура, основное назначение которой — скрывать настоящее. А настоящее было здесь, в этой потайной комнате, обставленной в восточном вкусе. Во главе всего стоял мистер Аристидис, и все приобретало теперь определенное значение. В основе лежала жестокость, практичность и… обыденность.
— Теперь я начинаю понимать, — произнесла растерянно Хилари, — все, все, что есть здесь, — это ваше, правильно?
— Да, мадам.
— А кто такой Директор? Так называемый Директор.
— А что, он очень хорош! Я плачу ему большие деньги.
Аристидис закурил, Хилари молча смотрела на него.
— Около вас восточные сладости, — сказал он, — прошу вас, мадам, угощайтесь.
Опять наступила тишина.
— Видите ли, мадам, — произнес наконец Аристидис, — я филантроп. Вы знаете, что я очень богат. Я один из богатейших людей в мире, возможно, даже самый богатый. И вот, имея в своем распоряжении такое огромное состояние, я считаю себя обязанным каким-то образом приносить человечеству пользу. Этим и объясняется, что здесь, в этом удаленном от всего живого месте, я построил лепрозорий, большую колонию для прокаженных, и основал широкую сеть научно-исследовательских лабораторий, где многочисленные ученые разрешают проблему профилактики и лечения лепры.
