Росс Макдональд - Насмешливый лик Смерти
― Садитесь, мистер Арчер, вот в это кресло. ― И когда я выполнил ее указание: ― А теперь рассказывайте, кто вы такой.
― Я частный детектив. Имею лицензию. В основном я работаю в Лос-Анджелесе. Там у меня контора. До войны я служил в сыскной полиции в Лонг-Бич. Я дал молодой леди свою карточку.
― Сильвия мне показала. Она еще сообщила, что вы располагаете шокирующей информацией, о молодой негритянке, так?
― Ее имя ― Люси Чэмпион. Я нашел ее с перерезанным горлом в мотеле в Белла-Сити. B ее кошельке оказалась вырезка из местной газеты, где шла речь об исчезновении вашего сына и о предложенном вами вознаграждении. Я не исключаю возможности, что ее убили, потому что она хотела получить это вознаграждение. Она появилась в Белла-Сити примерно в то же самое время, когда исчез ваш сын. Две недели назад. И я подумал, что она могла связаться с вами.
― Вы слишком скоры на выводы. ― Миссис Синглтон говорила низким поставленным голосом. Ее пятерни нервно вцеплялись друг в друга, как злые скорпионы. ― Надеюсь, вы не считаете, что мы имеем какое-либо отношение к смерти девушки? Или к ее жизни?
― Я не слишком ясно изъяснился. ― Хотя мне казалось, что достаточно ясно. ― Представьте, что ваш сын попал в неприятную историю. Представьте, что Люси знала, что произошло и кто за этим стоит. Если она собиралась поставить в известность вас или полицию, понятно, почему ее убрали.
Миссис Синглтон никак не прореагировала. Она смотрела на свои агрессивные пальцы, как будто хотела их от себя отбросить.
― Дай мне закурить, Сильвия.
― Конечно.
Сильвия поднялась со своего места в уголку кушетки, взяла из шкатулки слоновой кости сигарету, всунула ее конец между сжатыми сизыми губами и поднесла к другому концу пламя зажигалки.
Миссис Синглтон глубоко затянулась и выпустила дым изо рта и ноздрей. Ее массивная голова словно окуталась туманом. Даже глаза стали туманными.
― Надеюсь, вы не считаете, что мой сын сбежал в Белла-Сити с негритянкой?
― Да нет, миссис Синглтон! ― выкрикнула девушка. ― Он совсем не это имеет в виду.
Тут она вспомнила, что ее роль хоть и заметная, но бессловесная, и испуганно вжалась в свой уголок.
Миссис Синглтон упорствовала:
― Какая связь может существовать между такой особой и моим сыном?
― Сам хотел бы это понять. Короче, дело меня настолько заинтересовало, что я готов был бы им заняться на определенных условиях.
― То есть вам нужно подтверждение, что вознаграждение, если вы его заслужите, будет вам выплачено? Это само собой разумеется.
― Нет, мне нужно другое. Вознаграждение обычно растекается по карманам полицейских. Такое уж у него свойство. Я бы предпочел верные пятьдесят в день и оплаченные расходы.
― Естественно. ― Она выдохнула дым и издала урчащий смешок, напомнив мне кота за тюлевой занавеской. ― Одного я не возьму в толк. Почему я должна финансировать вашу деятельность?
― Я не могу себе позволить работать ради удовольствия. К тому же мне было бы выгодно приобрести такую клиентку, как вы.
― Это я понимаю. ― Она застыла в величественной позе, уподобившись императору эпохи заката Рима. Ее низкий голос набрал звучность и мощность, как будто она собиралась перекричать расшумевшихся гостей или отбросить орды варваров. ― Но я не понимаю, зачем вы вообще лезете в мои дела. Я наняла сыскное агентство. Они уже обошлись мне дороже, чем позволяют мои средства, а взамен не получила ничего. Я совсем не богатая женщина. ― В ее круге это, очевидно, значило, что она могла пересчитать свои миллионы по пальцам. Ей вдруг стало себя страшно жалко, и она продолжила с придыханием: ― Я не отказываюсь платить за полезную информацию, но если крупному агентству не удалось вернуть мне сына, я не вижу оснований надеяться, что это под силу одному человеку, понимаете?
Сигарета в уголке блеклого рта догорала. Сильвия, не дожидаясь сигнала, вынула ее и потушила в пепельнице.
Я сказал:
― Позвольте мне взяться за дело и посмотреть, чем я смогу помочь. Я собираюсь выяснить, почему была убита Люси Чэмпион. А это может вывести на вашего сына. Во всяком случае, у меня такое предчувствие.
― Предчувствие, ― с презрением буркнула она. ― Если Чарльза похитили ради выкупа, то вы можете быть подосланы кем-то, кто его удерживает. Чтобы прощупать почву. Вы знали эту негритоску, которая якобы убита?
― Она действительно убита. А вы знали?
Ее лицо побелело от злости.
― Советую не хамить, молодой человек. Я умею расправляться с хамами.
Я взглянул на Сильвию, которая слабо улыбнулась и едва заметно покачала головой:
― Вы очень устали, миссис Синглтон. Уже поздно.
Старая женщина не обратила на нее никакого внимания. Она наклонилась ко мне, и черный шелк на ее бедре собрался складками.
― Только сегодня утром сюда приходил человек, назвавшийся, как и вы, частным детективом. Он уверял, что сможет найти для меня Чарльза, если я заплачу ему вперед часть вознаграждения. Я, естественно, отказалась. Потом он целый час задавал мне дурацкие вопросы. Я же не добилась от него ни одного конструктивного слова. Как его звали, Сильвия?
― Хейс.
― Хейс, ― повторила старая женщина с таким воодушевлением, будто только что сама изобрела это имя. Она посмотрела на меня. Ее глаза были выжжены слезами, обесцвечены горем, но взгляд их был острым. ― Вам он знаком?
― Не думаю.
― Отталкивающий тип. Он имел наглость предложить мне подписать с ним контракт, по которому я обязана была бы заплатить ему пять тысяч долларов, если бы он предъявил мне моего сына, живого или мертвого. Хвастался своими связями с преступным миром. Я пришла к заключению, что негодяй либо запугивает меня, либо представляет какую-то криминальную организацию. Я указала ему на дверь.
― И вы приняли меня за его дружка?
― О нет, ― раздался тихий голосок из угла.
Силы оставили миссис Синглтон. Она откинулась на резную спинку, подставив дряблую шею невидимому ножу. Ее горло слабо пульсировало.
― Не знаю, что и думать. Я больная, старая, измученная, одинокая женщина. В океане лжи. И никто мне ничего не может подсказать.
Сильвия поднялась, мягким встревоженным взглядом указывая мне на дверь. Вдруг миссис Синглтон вскрикнула:
― Мистер Арчер. Это Чарльз вас ко мне прислал? Да? Ему нужны деньги?
Меня поразило, насколько неузнаваемо изменился ее голос. Это был голос испуганной девочки. Я повернулся и увидел такое же испуганно-детское выражение на ее лице, ставшем на какое-то краткое мгновение красивым. Красота ушла, как луч прожектора, бегущий сквозь вечность. Только рот продолжала кривить гримаса отчаянной материнской любви.
