Джон Карр - Ведьма отлива
– Не стоит кричать, – сказал Хэл, – я уже пробовал. Ее здесь нет.
– Где же она?
В коридоре пахло старым деревом и камнем. Хэл замялся, потом пошел к стеклянным дверям и открыл их. Двери выходили на пляж.
– Она пошла купаться, – ответил Хэл, – и не вернулась. Надеюсь, с ней ничего не случилось.
Глава 7
– Сейчас отлив, – сказал Гарт. – Так, говоришь, она отправилась плавать, когда вода стала уходить?
Хэл выглядел почти по-человечески, если не считать приподнятого уголка рта.
– Не путайте меня, уважаемый родственник. Ее нет уже два часа, а отлив начался меньше часа тому назад. Прилива не будет до девяти часов.
– Ну что ж, хорошо. – Гарт заговорил чуть громче. – Бетти обычно ходит плавать примерно в это время – в четыре часа, как раз перед чаем. После купания она пьет чай в павильоне.
– Я знаю, Нанки. Кому вы это говорите? Но обычно она не тратит на это столько времени.
– Я только сказал…
Оба смотрели на море. На горизонте клубились серые облака.
Спуск, начинавшийся сразу за стеклянными дверями, весь в куртинах колючей травы, вел к пляжу, находящемуся в трех-четырех ярдах. Песок на пляже выше полосы прибоя был белым, ниже – влажный и плотный, темно-серый; дальше за павильоном он становился просто вязкой, илистой грязью.
Море, безбрежное, как любовь, пахло солью и йодом. Но сейчас Гарт думал скорее о морских чудовищах, чем о безбрежных просторах. Павильон на темнеющих деревянных сваях стоял в тридцати футах за линией прибоя. Пляж спускался в воду так полого, что уклон вообще не был заметен. За павильоном футов на сорок, может быть пятьдесят, тянулась серая полоса.
На песке не было никаких следов.
В тот момент Гарт не удивился и не придал этому значения, ведь следы человека, входившего в воду два часа назад, давно уже смыл отлив. И еще Гарт обнаружил, что воротничок его душит, а соленым воздухом трудно дышать.
– Хэл, откуда ты знаешь, что она пошла туда?
– Я видел, как она шла.
– Ты видел ее отсюда?
– Будет лучше, мой уважаемый предок, если вы не будете меня перебивать. Нет! Я ехал по дороге туда. – Хэл махнул рукой назад и налево, в направлении Рейвенспорта. – И видел, как она спускается на пляж и идет к павильону. На ней был ее обычный купальный костюм и большая резиновая шапочка.
– Ты с ней говорил?
– С такого расстояния? – Губы Хэла снова вздернулись. – Я приветствовал ее, и она махнула рукой мне в ответ. И не говорите мне, что я вру. Тем более, что есть еще один свидетель, который ее видел. Я только отвозил его в Рейвенспорт.
– О? И кто же этот свидетель?
– Ваш друг из Скотленд-Ярда, Каллингфорд Эббот.
– А что делал здесь Эббот? – вскинулся Гарт. – Зачем ты отвозил его в Рейвенспорт?
– А не слишком ли вы любопытны? Насчет того, что Эббот здесь делал, прошу меня простить, это не ваше дело. Во всяком случае, я этого не знаю. Он держал рот на замке, как все полицейские. – Лицо Хэла помрачнело. – Я подбросил его в Рейвенспорт, провел пару приятных часов в тамошнем пабе под названием «Красный смотритель» и вернулся сюда в надежде найти вас, всего за две минуты до вашего появления.
Гарт опять посмотрел в сторону моря.
– Бетти! – крикнул он.
Ответа не было.
– Бетти!
Снова его голос прогремел над пустынным пляжем; и снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь рокотом мотора перед открытыми воротами.
– Когда ты вернулся сюда из Рейвенспорта и не обнаружил Бетти в доме, почему ты не пошел в павильон?
– Чтобы заляпать все туфли песком и грязью? Вот уж увольте, почтенный родственник! Неужели я кажусь вам таким легкомысленным? И не мое дело, если… Постойте секунду, Нанки, – торопливо добавил Хэл, увидев, что Гарт решительно двинулся вперед по травяным кочкам. – Прежде чем я позволю вам улететь к вашей любимой, я должен вам кое-что напомнить. Вы наверняка не будете возражать, если я возьму вашу машину. Но остался небольшой вопрос насчет десяти фунтов, который нужно уладить.
Они посмотрели друг на друга. Гарт достал из кармана бумажник, извлек из него две пятифунтовые купюры, скатал их и бросил в траву к ногам молодого человека.
Словно его собственный крик возвратился к нему из песков. Хотя голос Хэла был и выше, и слабее.
– Вы наглец, доктор Дэвид Гарт! Может быть, прежде чем мы постареем, вы пожалеете, что так сделали.
Но Гарт уже не обращал на него внимания: он бежал.
На песке оставались неглубокие, четкие следы. Позади него рокот мотора сменился энергичным фырканьем, потом послышался резкий выхлоп. Гарт оглянулся через плечо и увидел, как зеленый автомобиль рванул на север в сторону Фэрфилда. Отвлекшись, Гарт поскользнулся, но сумел удержаться на ногах.
В павильон вели три деревянные ступеньки. Дверной проем закрывала полотняная штора в красно-белую полосу, которую можно было поднять или опустить с помощью шнура только изнутри. Сейчас штора была приспущена. Дэвид Гарт не стал поднимать ее, а просто проскользнул под ней и выпрямился. Стена, параллельная той, что была обращена к морю, отделяла темноватую и тесноватую прихожую. В этой стене были сделаны две небольшие одинаковые деревянные двери, обычно приоткрытые, которые вели в две комнатки павильона. В простенке между дверями, наподобие ширмы, висел старый парус.
– Бетти! – опять позвал Гарт.
Никто не ответил.
Гарт шагнул в левую комнату, распахнув дверь, слегка задевавшую половицы. В каждой комнате имелось еще по одной двери, стеклянной; они вели на маленькую веранду с видом на море.
Солнце слабо освещало пару кресел, крошечное зеркало и полдюжины крючков для одежды на стене. Гарт стоял, вдыхая аромат просоленного дерева, песка и моря, такого же, от какого можно задохнуться на любом пирсе.
Последние арендаторы использовали павильон для «купальных приемов». На большой фотографии, снятой приблизительно в 1897 году и оставшейся после них на стене в гостиной Бетти, были запечатлены две маленькие гребные шлюпки, в одной сидели три дамы, в другой – три джентльмена, все в верхней одежде. Сняв крышку с объектива, фотограф заставил их по мелководью добираться до павильона, используя, дабы не промокнуть, весла в качестве шестов.
Сейчас эти люди уже умерли. Стали призраками. Гарт медленно досчитал до десяти. Потом открыл застекленную дверь и вышел на маленькую веранду.
Там тоже было пусто. Деревянное кресло-качалка с высокой спинкой стояло справа от Гарта, возле двери во вторую комнатку. На полу рядом с креслом он заметил чашку с блюдцем и остатками чая, явно не 1897 года.
– Бетти!
Ветер гнал волну вдоль берега. Пропитанная влагой древесина, казалось, поглощала все звуки так же, как их поглощала вода. Гарт не слышал даже собственных шагов, когда шел к той, другой, двери. Словно вечность минула прежде, чем он добрался до нее.
