А. Баантье - Смерть по уик-эндам
— Жаль, что не придется отведать цыпленочка. Вкусный, наверное. А я ничего не ел с самого утра, да и господин Хофман тоже домой торопится. Но теперь, увы, придется сначала заполнять кучу бумаг, потом волочь тебя в участок… в общем, доберусь к себе черт знает когда…
Хенки чувствовал, что здесь есть какой-то подвох. Он хорошо знал полицейских, на собственной шкуре испытав, какие хитроумные методы они не брезгуют пускать в ход. Хенки понял, на что намекал Декок: господин Хофман не подавал никакого заявления.
— От тех двух сотен мало что осталось, — сконфуженно признался Ловкач, однако его физиономия тут же просветлела. — Зато… кое-какая их часть на кухне. Чуете?
Декок кивнул.
— По-моему, мы поняли друг друга. Куда ты дел бумажник?
— Выбросил.
— Вот так просто взял да и выбросил?
— Конечно, только после того, как вынул бабки.
— Это и так ясно. Но ты же не просто бросил его на улице? Может, у этой истории было какое-то продолжение?
Хенки снова помрачнел.
— Тяжкие сейчас времена, господин Декок. Волка ноги кормят. Я не мог заработать честно. А тут еще вся эта свистопляска с Рождеством…
— Ага! Стало быть, ты прикарманил кое-что еще?
Ловкач, не ответив инспектору, окликнул свою подружку.
— Принеси гостям цыплят. Эй, слышишь? Господин Декок не ел с самого утра! — Та рванула на кухню, повернувшись к ним спиной, прикрытой только тесемкой фартука. — Присаживайтесь, господа, — засуетился Хенки. — В ногах правды нет. Сейчас все будет.
Декок сел за стол, Хофман последовал его примеру.
— Но ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнил Хенки инспектор.
Тот недовольно поморщился.
— Приперло вам копать, да? Мало мне проблем!
Декок потер лицо. Он знал, что с Хенки требуется терпение. Давить на него бесполезно. Если Ловкача спугнуть, то он начнет упрямиться, и из него не вытянуть больше ни слова.
— Послушай, Хенки, — спокойно, по-деловому начал он, — я не собираюсь тебя сажать. Да и господин Хофман не будет против, если ты полакомишься цыпленком, купленным за его счет. Но взамен я хочу услышать правду. Как ты раздобыл дамскую сумочку?
Ловкач безнадежно махнул рукой, явно не собираясь продолжать бессмысленные препирательства.
— Я так понял, бумажник и сумочка попали к вам вместе. Да, я их свистнул. Так вас интересует еще и сумочка?
— Совершенно верно.
— Плевое дело. Стащил из машины.
— Где?
— У Императорского канала. После того как я… позаимствовал бумажник, я отправился навестить свою матушку. Она живет за Джентльменской улицей.
— А я-то думал, твоя матушка скончалась. По крайней мере, раз сто.
Ловкач нетерпеливо отмахнулся.
— Господин Декок, это же работа. Без дураков. Я обожаю свою матушку, и она все еще в добром здравии. В бумажнике господина Хофмана были почти две сотни. Совсем неплохо. Вот я и подумал: пусть старушка получит подарок на Рождество. Ну, сказано — сделано. Я пробыл у мамаши, как минимум, пару часов. А по пути домой решил проверить парковку на Императорском канале. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, верно? В общем, в одной тачке я приметил сумочку — она лежала на заднем сиденье. Я попробовал дверцу — так она даже не была заперта. Ну и что мне оставалось делать? Я просто-напросто не мог ее там оставить! Это было бы как-то даже не по-людски…
— Ладно, допустим. Что было потом?
— Ну, ясное дело: достал бабки из сумочки, пересчитал. Там было не шибко много — всего несколько гульденов. Разгуливать с чужим бумажником мне беспонтово, поэтому я положил его в сумку и оставил ее у подъезда. Смекнул, что рано или поздно их найдут. Зачем бросать в канал? Вдруг людям понадобятся документы? Мне-то они ни к чему.
— Какое редкое благородство! — осклабился Декок.
— А что, нет?! — возмутился Хенки. — Так и есть. Зачем мне создавать лишние проблемы людям? Бабки я стырил, а больше ничего и не надо.
— Ты можешь показать, где стояла машина?
— Какая машина?
— Та, из которой ты стащил сумочку!
— Ах да, конечно! Я точно помню место.
— Превосходно, просто превосходно! Скоро мы туда и отправимся.
В этот момент на пороге кухни появилась молодая женщина с горкой поджаренных до золотистой корочки корнуольских цыплят на большой круглой тарелке.
— Ставь сюда, детка! — радостно воскликнул Хенки. — Мне что-то снова захотелось жрать.
Допрос обернулся трапезой в довольно необычной обстановке: маленькая комнатушка на третьем этаже захламленного дома, где Бесстыжая Кора, бывшая «мадам», сдавала комнаты проституткам и тем, кто недавно освободился из тюрьмы.
Торшер отбрасывал круг яркого света на колченогий столик, на стенах плясали причудливые тени. Столовых приборов не было — только большое блюдо с жареными цыплятами и одноразовая пластиковая тарелка для костей. Хенки причмокивал губами от удовольствия. Молодая проститутка, усевшись голой спиной к кухонной плите в углу, обдирала белое мясо с костей ногтями, покрытыми пурпурным лаком.
— Ты отлично готовишь, — воздал должное ее кулинарным талантам Декок. — Тебе пора менять профессию.
Хенки, не переставая жевать, ухмыльнулся, и его сальная лапа скользнула девушке под фартук.
— Отлично она не только готовит, — невнятно прочавкал он, сверкнув глазами.
Хофман покраснел как рак, а девушка захохотала.
Неожиданно Декоку пришло в голову, что он совершает преступление — ест цыплят, приобретенных на ворованные деньги. Правда, угрызений совести он почему-то не ощутил. Это его не на шутку позабавило.
9
Декок и Хофман нетерпеливо топтались в прихожей. Хорошенькая подружка Ловкача унесла тарелку на кухню и скинула в мешок для мусора обглоданные цыплячьи кости. Хенки все никак не мог собраться и нервно бегал по комнате, то пытаясь правильно повязать галстук, то вдеть в ботинки шнурки. Все эти манипуляции выглядели довольно неуклюже — во всяком случае, для человека, носившего кличку Ловкач. От внимания инспектора не ускользнуло, что карманник отчаянно тянет время.
— Нам пора, — поторопил он.
Хенки, прекратив бесполезную беготню, нерешительно приблизился к Декоку и с мольбой заглянул ему в глаза. Подбородок его все еще лоснился от цыплячьего жира.
— Я не могу выйти отсюда с вами, — довольно сбивчиво принялся он объяснять. — Я тут же отправлюсь следом, только один… Давайте встретимся в участке, а?..
Декок вопросительно приподнял брови, и Хенки со смущенным видом продолжал:
— Нас не должны видеть вместе. Тут нельзя… Где угодно, но не в Квартале. Я покажу, где стояла та машина, никаких проблем. Но… — Он немного помялся. — Я только-только после отсидки, и если кто засечет, что вы меня уводите, примутся чесать языки. Подумают, что меня опять загребли. — Карманник грустно опустил глаза. — Это, знаете ли, будет уже слишком. Я ведь, как-никак, должен блюсти репутацию. Разве не так?
