Артур Дойл - Архив Шерлока Холмса
— Шутит он, что ли? Так мне сейчас не до шуток.
— Это вполне понятно, — сказал Холмс. — И уверяю вас, что через час-другой вы будете настроены еще менее шутливо. Вот что, граф Сильвиус. Я человек занятой и не могу попусту тратить время. Сейчас я пройду в спальню. Прошу вас не стесняться в мое отсутствие. Без меня вам будет удобнее объяснить своему другу, как обстоит дело. Тем временем я сыграю на скрипке баркаролу из «Сказок Гофмана». Через пять минут я вернусь за окончательным ответом. Надеюсь, вы достаточно ясно уразумели, что вам приходится выбирать одно из двух: или мы заберем вас или камень.
Холмс удалился, прихватив с собой стоявшую в углу скрипку. Минуту спустя из-за закрытой двери спальни послышались протяжные, жалобные звуки этой самой запоминающейся из мелодий.
— Так в чем дело? — спросил Мертон, когда его приятель повернулся к нему. — Он что, знает про камень?
— Будь он проклят, он знает слишком много, а может быть, и все.
— Черт! — Желтоватое лицо боксера слегка побледнело.
— Нас выдал Айки Сандерс.
— Айки? Ну, погоди, я ему сверну шею, хоть бы меня за это повесили.
— Нам от этого легче не станет. Надо решить, что делать.
— Обожди, — сказал боксер, подозрительно глядя на дверь спальни. — С этой хитрой лисицей надо держать ухо востро. Он не подслушивает?
— Как он может подслушивать, когда он играет?
— Это верно. А нет ли кого за занавеской? Слишком уж много тут занавесок.
Боксер стал осматриваться и вдруг в первый раз заметил у окна манекен; в немом удивлении он уставился на него, не в силах произнести ни слова.
— Это восковая кукла, и больше ничего, — объяснил граф.
— Подделка, да? А здорово, мадам Тюссо, небось, такое и не снилось. Прямо как живой, и халат и все остальное. Но черт бы побрал эти занавески, граф!
— Шут с ними, с занавесками, мы только зря тратим время, а у нас его не так уж много. Он может арестовать нас из-за этого камня.
— Черта с два!
— Но если мы скажем, где камень, он нас отпустит.
— Еще чего! Отказаться от камня в сто тысяч фунтов?
— Другого выхода нет.
Мертон почесал коротко остриженную голову.
— Послушай, он ведь тут один. Пристукнуть его, и все. Если мы его прикончим, нам нечего будет бояться.
Граф покачал головой.
— У него есть оружие, и он начеку. Если мы его застрелим, нам вряд ли удается отсюда выбраться. К тому же он наверняка успел сообщить свои сведения полиции. Постой-ка! Что это?
Они услышали слабый звук, который, казалось, доносился со стороны окна. Оба вскочили, но все было тихо. Если не считать странной фигуры в кресле, в комнате, кроме них, никого не было.
— Это на улице, — сказал Мертон. — Ну так слушай, шеф, у тебя есть голова на плечах. Надо что-то придумать. Раз нельзя пустить в ход кулаки, тогда твое дело решать, как быть.
— Я еще и не таких обманывал, — отвечал граф. — Камень-то у меня с собой. В потайном кармане. Я бы ни за что не решился оставить его где-нибудь. Сегодня ночью его можно будет переправить в Амстердам, а там до воскресенья его успеют распилить на четыре части. Он ничего не знает о Ван Седдаре.
— Я думал, Ван Седдар поедет на той неделе.
— Он должен был ехать на той неделе, но теперь ему придется отправиться со следующим же пароходом. Кому-нибудь из нас надо проскользнуть с камнем на Лайм-стрит и предупредить его.
— Второе дно еще не готово.
— Ничего не поделаешь. Придется рискнуть и везти прямо так. Нельзя терять ни минуты.
И снова, как охотник, привыкший быть настороже, он замолчал и пристально посмотрел на окно. Да, этот слабый звук, несомненно, донесся с улицы.
— А Холмса ничего не стоит провести. Этот идиот, чтоб ему было неладно, сказал, что он нас не тронет, если получит камень. Ну, так мы пообещаем ему камень. Наведем его на ложный след, а пока он догадается, в чем дело, камень будет уже в Голландии, а мы сами — за границей.
— Вот это здорово! — довольно ухмыльнулся Сэм Мертон.
— Ты пойдешь к голландцу и скажешь, чтобы он поторапливался. А я возьму на себя этого простака и постараюсь заговорить ему зубы. Я скажу ему, что камень в Ливерпуле. Черт бы побрал эту музыку, она мне действует на нервы! Пока Холмс выяснит, что в Ливерпуле его нет, камушек будет поделен на четыре части, а мы будем в открытом море. Поди сюда, а то тебя видно через замочную скважину. Вот он, камушек-то.
— Как ты не боишься носить его с собой?
— Это — самое надежное. Если уж мы ухитрились стащить его с Уайтхолл, из моей квартиры его всякий унесет.
— Дай-ка поглядеть.
Граф Сильвиус, не обращая внимания на протянутую грязную руку, бросил не слишком одобрительный взгляд на своего сообщника.
— Уж не думаешь ли ты, что я собираюсь тебя охмурить? Так вот, имейте в виду, граф, мне начинают надоедать ваши штучки.
— Ну ладно, ладно, Сэм, не обижайся. Нам нельзя сейчас ссориться. Если хочешь как следует разглядеть эту красоту, подойди сюда, к окну. На, держи поближе к свету.
— Благодарю вас.
В мгновение ока Холмс спрыгнул с кресла, на котором раньше сидел манекен, и схватил бриллиант. В одной руке он зажал камень, а другой держал пистолет и целился в голову графа. В полном замешательстве оба мошенника отступили назад. Прежде чем они успели опомниться, Холмс нажал кнопку электрического звонка.
— Не вздумайте сопротивляться! Джентльмены, умоляю вас, поберегите мебель! Вам должно быть ясно, что ваше положение безнадежно. Полиция ждет внизу.
Граф был так ошеломлен, что злоба и страх отступили в эту минуту на второй план.
— Но, черт возьми, каким образом? — прохрипел он.
— Ваше удивление вполне естественно. Вы не знаете, что за этой занавеской есть вторая дверь, ведущая в спальню. Если не ошибаюсь, вы должны были слышать, как я снимал манекен с кресла. Но мне повезло, и я подслушал ваш милый разговор, который мог бы оказаться куда менее откровенным, знай вы о моем присутствии.
Граф стоял с видом человека, сложившего оружие.
— Ваша взяла. Холмс. По-моему, вы сущий дьявол.
— Очень может быть, — ответил Холмс, вежливо улыбаясь.
Туго соображающий Сэм Мертон не сразу понял, что произошло. И, только когда на лестнице раздались тяжелые шаги, к нему наконец вернулся дар речи.
— Не иначе как фараон. Но я вот чего не пойму: ведь эта проклятая скрипка все еще пиликает.
— Вы совершенно правы, — ответил Холмс, — пусть ее играет. Эти современные граммофоны — замечательное изобретение:.
В комнату ворвалась полиция, щелкнули наручники, и преступников препроводили в ожидающий их кэб. Уотсон остался, чтобы поздравить Холмса еще с одним новым листком, украсившим его лавровый венок. Их разговор снова был прерван появлением невозмутимого Билли с подносом в руках.
