Жорж Сименон - Бар Либерти
Жозеф посмотрел на комиссара с улыбкой, будто хотел сказать: «Что это вы такое говорите, не пойму!»
— Послушайте, Амброзини! Вы, надеюсь, не станете отрицать, что являетесь любовником Сильви…
— Это еще надо вначале узнать, что вы под этим словом понимаете… Мне случалось, черт возьми…
— Да нет же, нет же. Вы являетесь, скажем помягче, сводником…
Бедная Жажа! Давно она не чувствовала себя столь несчастной в жизни. Выпитый алкоголь повлиял на ее сознание. Время от времени она открывала рот, чтобы вмешаться и привести разговор к полюбовному соглашению. Мегрэ понимал, что ей очень хочется сказать:
«Да будет вам, дети мои! Помиритесь! Зачем понапрасну портить себе здоровье? Лучше давайте дружненько выпьем…»
Что касается Жозефа, то сразу было видно, что ему не впервой иметь дело с полицией. Вел он себя крайне осторожно. На редкость хладнокровно, но без вызывающей наглости.
— Ваши сведения неверны…
— Значит, вам неизвестно, откуда взялись эти двадцать тысяч франков?
— Могу лишь предположить, что Сильви их заработала… Она достаточно красивая девушка, чтобы…
— Довольно!
Мегрэ снова встал. И в который раз принялся мерить шагами маленькую комнату. Жозеф глаз не опускал.
— Выпей рюмочку! — предложила ему Жажа в надежде выпить вместе с ним.
А Мегрэ колебался, не зная, как ему поступить. Наконец, постояв какое-то время перед будильником, стрелки которого уже показывали пятнадцать минут седьмого, он обернулся и произнес:
— Ладно! Вы оба пойдете со мной… Я вас арестовываю!..
Амброзини и бровью не повел и лишь пробормотал с легкой иронией в голосе:
— Как вам будет угодно!
Комиссар положил двадцать тысяч франков в карман, протянул Сильви шляпу и сумку.
— Мне нужно надеть на вас наручники или понадеяться на ваше слово?
— Мы не сбежим, не волнуйтесь!..
Жажа рыдала на груди Сильви. Та с трудом сумела вырваться из ее объятий. Еще труднее оказалось помешать толстой хозяйке бара пойти вслед за ними на улицу.
Загорались фонари. Наступали сумерки. Они прошли мимо улицы, где находилась гостиница «Босежур», но Жозеф даже не посмотрел в ту сторону.
Дневная бригада полицейских уже собиралась расходиться по домам. Немудрено, что секретарь в два счета оформил все необходимые бумаги комиссару.
— Посадите этих двух под арест, и отдельно друг от Друга… А завтра я обязательно приду.
Сильви села на скамью в глубине комнаты. Жозеф начал разминать сигарету, но полицейский в форме вырвал ее у него из рук.
Прежде чем уйти, Мегрэ еще раз повернулся к Сильви, но та даже не удостоила его взглядом. Комиссар пожал плечами и проворчал:
— Тем хуже для тебя!
Устроившись на сиденье автобуса, Мегрэ даже не заметил, что набралось много народу и возле него стоит пожилая женщина. Повернувшись к окну, он провожал взглядом мелькавшие мимо фары автомашин и так яростно курил, что женщине пришлось наклониться и прошептать:
— Извините, месье…
У Мегрэ был вид, будто его вырвали из глубокого сна. Он поспешно вскочил и так растерянно оглядывался, не зная, куда сбросить горячий пепел, что молодая пара за его спиной рассмеялась.
В половине восьмого комиссар толкнул крутящуюся дверь отеля «Провансаль» и сразу увидел инспектора Бутига, тот сидел в одном из кресел холла и разговаривал с управляющим.
— Ну?
— Он наверху… — отозвался Бутиг, похоже чем-то сильно смущенный.
— Вы ему сказали…
— Да… Он не удивился… Я-то думал, он начнет возражать…
Управляющий ждал удобного момента, чтобы вставить вопрос, но как только он открыл рот, Мегрэ устремился к лифту.
— Мне подождать вас? — прокричал ему вслед Бутиг.
— Если хотите…
Комиссар прекрасно знал то состояние духа, в котором пребывал последние два или три часа! И как всегда в таких случаях страшно злился на себя. И ничего не мог с собой поделать…
Ощущение ошибки… Это ощущение не покидало его с момента встречи с Сильви на пороге гостиницы…
И в то же время что-то толкало упрямо двигаться дальше!
Хуже того! Он рвался вперед еще более рьяно, не теряя надежды убедить себя, что он все-таки прав!
Лифт поднимался с чуть слышным скрипом хорошо смазанной стали. А Мегрэ мысленно повторял полученное им распоряжение: «Чем меньше шума, тем лучше!»
Именно поэтому он и оказался в Антибе! Чтобы помочь избежать скандала, лишних разговоров!
В другой ситуации он вошел бы в номер Брауна без трубки. Но сейчас намеренно закурил ее. И лишь потом постучался в дверь. Не дожидаясь ответа, вошел.
И оказался в той же самой атмосфере, что и накануне: Браун ходил взад и вперед по комнате, безукоризненно одетый, давал распоряжения секретарю, отвечал по телефону и диктовал текст очередной каблограммы в Сидней.
— Вы не могли бы подождать одну минуту!
Никаких следов беспокойства! Этот человек чувствовал себя спокойно и уверенно в любой житейской ситуации! Разве он хоть чем-то выдал свое волнение, когда утром в довольно необычных условиях провожал в последний путь отца? Да и присутствие четырех женщин нисколько не вывело его из себя!
А в полдень вышел из весьма сомнительной гостиницы — и хоть бы что! Если не считать секундного замешательства!
Продолжая диктовать, Гарри Браун поставил на столик возле Мегрэ коробку с сигарами и нажал на кнопку электрического звонка.
— Отнесите телефон в мою комнату, Джеймс.
А появившемуся метрдотелю:
— Виски!
Чего больше было в этом поведении — позерства или естественности?
«Все дело в воспитании! — подумал Мегрэ. — Он, верно, обучался в Оксфорде или Кембридже…»
Это была старая зависть комиссара к выпускникам таких учебных заведений, не то что у него! Зависть, смешанная с восхищением!
— Унесите машинку, мадемуазель.
И опять-таки без прокола! Заметив, что руки машинистки заняты блокнотами и карандашами, Браун сам взялся за тяжелую пишущую машинку и отнес ее в соседнюю комнату, после чего закрыл дверь на ключ.
Затем подождал метрдотеля и, когда тот принес виски, попросил его обслужить Мегрэ.
Наконец они остались вдвоем, и Гарри Браун вытащил бумажник из своего кармана, вынул оттуда листок гербовой бумаги и, бросив на него взгляд, протянул комиссару.
— Прочтите… Вы знаете английский?..
— Довольно плохо.
— За эту бумагу сегодня после полудня я заплатил двадцать тысяч франков в гостинице «Босежур».
Он сел. Словно дав сигнал к началу беседы.
— Я должен вам сперва кое-что объяснить… Вы знаете Австралию?.. Жаль… Мой отец до женитьбы владел очень большим участком земли… Под стать какому-нибудь французскому департаменту… После свадьбы он превратился в крупнейшего австралийского овцевода, поскольку моя мать в качестве приданого преподнесла ему землю почти такой же площади…
