Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
— Звоните, — сказал Кингсли и заколебался. — Сожалею, что вам пришлось впутаться в такое дело, — добавил он и, снова поколебавшись, пожелал мне спокойной ночи и повесил трубку.
Телефонный звонок тут же зазвенел вновь, и телефонистка-междугородница строго сообщила, что я положил лишних пять центов. Я ответил, что не нахожу ничего противоестественного в том, чтобы бросать монетки в такие подходящие для них отверстия. Телефонистке это не понравилось.
Я вышел из будки и вздохнул всей грудью. Ручная олениха стояла у входа в ограждение. Я попробовал прогнать ее с дороги, но она только прижималась ко мне и не двигалась с места. Тогда я просто перешагнул через ограждение, сел в «крайслер» и поехал в поселок.
В штаб-квартире Паттона горела висячая лампочка, но комната была пуста, а записка: «Буду через двадцать минут» до сих пор висела с той стороны двери. Я проехал до лодочного причала и остановился у опустевшего пляжа. По зеркальной поверхности озера все ещё слонялись взад-вперед несколько шлюпок и моторок. На дальнем берегу озера в игрушечных домиках, облепивших миниатюрные склоны, стали зажигаться крохотные желтые огоньки. На северо-востоке над цепью гор одиноко светила яркая звезда. На вершине стофутовой сосны сидела малиновка, ожидая наступления полной темноты, чтобы запеть свою колыбельную.
Вскоре совсем стемнело, малиновка пропела свою нежную песенку и вспорхнула в бездонную пустоту темного неба. Я швырнул окурок в неподвижную воду, опять залез в машину и поехал по направлению к Малому Оленьему озеру.
11
Ворота частной дороги были заперты на висячий замок. Я поставил «крайслер» между двумя соснами, перелез через ворота и бесшумно зашагал по обочине. Внезапно у моих ног засверкала вода маленького озера. Дом Билла Чесса был темен. На другом берегу на светлом фоне гранитных обнажений резкими тенями выделялись три коттеджа. В одном месте струйка воды переливалась, поблескивая, через дамбу, почти бесшумно падала вниз и текла дальше маленьким ручейком.
Дверь в дом Чесса была заперта. Я тихо подошел к заднему входу и обнаружил там огромный висячий замок. Прошелся вдоль стен, ощупывая ставни на окнах. Все заперто. Одно маленькое двойное окошко, располагавшееся повыше других, было без ставен. Тоже заперто. Я остановился, прислушался. Ветра не было, и деревья стояли притихшие, словно собственные тени.
Я попытался просунуть между двумя половинками маленького окошка лезвие ножа. Бесполезно. Защелка не поддалась. Я прислонился к стене и принялся соображать, а потом поднял с земли здоровенный камень и шмякнул им в то место, где сходились створки. Защелка с треском вылетела из сухого дерева. Створки распахнулись внутрь, в темноту. Я подтянулся, перекинул через подоконник ногу и протиснулся внутрь. Повернулся и, посапывая от напряжения, потребовавшегося для преодоления такой высоты, снова прислушался.
Прямо в глаза мне ударил луч света.
Очень спокойный голос произнес:
— А я как раз здесь отдыхаю, сынок. Ты, наверное, тоже притомился.
Луч словно пригвоздил меня с стенке. Потом щелкнул выключатель, и зажглась настольная лампа. Фонарик погас. У стола в старом моррисовском кресле сидел Джим Паттон. Со стола свисал край коричневой бахромчатой скатерти и касался его толстого колена. Одежда на Паттоне была та же, что и днем, прибавилась только короткая кожаная куртка, которая новой была этак во времена президентства Гровера Кливленда.[10] В руках у Паттона не было ничего, кроме фонарика. Глаза совершенно ничего не выражали. Челюсти ритмично двигались.
— И что же, сынок, ты собираешься предпринять после проникновения со взломом?
Я поставил перед собой стул, сел на него верхом, положив руки на спинку, и оглядел дом.
— Была тут у меня одна мысль, — сказал я. — Казалась даже заманчивой, но теперь, думаю, с ней можно распроститься.
Внутри дом оказался просторнее, чем выглядел снаружи. Комната, в которой сидели мы, была гостиной. Обстановка скромная, на полу из сосновых досок лоскутный ковер, у стены круглый стол, рядом два стула. Сквозь открытую дверь виден угол большой черной плиты.
Паттон кивнул, его глаза смотрели на меня без злобы.
— Я услышал машину, — сказал он, — и понял, что едет она сюда. Но ты здорово подкрался. Твоих шагов я вообще не услышал. Я тут немного поинтересовался тобой, сынок.
Я молчал.
— Надеюсь, ты не обижаешься, что я называю тебя сынком? — спросил Паттон. — Не стоило бы мне вести себя запанибрата, но никак не могу избавиться от этой привычки. Любой, у кого нет длинной седой бороды и артрита, для меня «сынок».
Я сказал, что он может звать меня как ему заблагорассудится. Я не из обидчивых.
Паттон усмехнулся.
— В телефонном справочнике Лос-Анджелеса — куча детективов, — сказал он. — Но вот по фамилии Марло только один.
— А почему вы решили туда заглянуть?
— Ты, конечно, можешь назвать это грязным любопытством. Но учти, что Билл Чесс сказал мне, что по профессии ты что-то вроде сыщика. А сам рассказать мне об этом ты не побеспокоился.
— До этого просто еще дело не дошло, — сказал я. — Извините.
— Никакого беспокойства. Меня вообще-то не просто чем-то обеспокоить. Какое-нибудь удостоверение у тебя есть?
Я достал бумажник и показал Паттону то, что он просил.
— Да, для такой работы ты неплохо сложен, — удовлетворенно произнес он. — И по лицу твоему не особо чего поймешь. Я так понимаю, ты собирался произвести здесь обыск?
— Угу.
— Я сам тут уже порядком пошарил. Как только вернулся, так прямиком сюда. То есть, сначала на минутку заскочил в свою хибару, а потом уж сюда. Да только я не предполагал, что и ты захочешь обыскать дом. — Он почесал за ухом. — Даже и не знаю, как поступить. Так кто, ты говоришь, тебя нанял?
— Дерек Кингсли. Чтобы я отыскал его жену. Она сбежала от него месяц назад. Отсюда. С Оленьего озера. Поэтому я и начал отсюда. Предполагается, что уехала она с одним мужчиной. Но сам мужчина это отрицает. Я подумал, что, может быть, здесь удастся что-нибудь выяснить и напасть на след.
— И напал?
— Нет. Точно известно, что она доехала до Сан-Бернадино, а потом до Эль-Пасо. В Эль-Пасо след теряется. Но я только начал поиски.
Паттон встал и открыл входную дверь. Внутрь ворвался пряный сосновый запах. Паттон откашлялся и сплюнул с крыльца, снова сел и принялся ерошить свои мышино-каштановые волосы. Его голова с заломленным на затылок стетсоном имела какой-то непривычный вид, как любая голова, с которой почти никогда не снимают шляпу.
