Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)
– Не нужна ли вам какая-нибудь помощь? – спросил я вежливо.
– Нет, – ответила Сьюзен, – мы совещаемся.
Я вернулся в кабинет, закрыл за собой дверь и доложил Вульфу:
– У них там совещание. Если пойти в соседнюю комнату и приложить ухо к замочной скважине, то, пожалуй, можно будет кое-что уловить. В конце концов, ведь это же ваш дом.
– Фу, – брезгливо произнес Вульф и закрыл глаза.
Я позволил себе широко зевнуть, потом потянулся и посмотрел на часы. Было без двадцати семь.
За сегодняшний день это было уже второе долгое ожидание. Без пятнадцати семь я включил радио, чтобы узнать, как «Гиганты» сыграли с «Филлисами», но и тут не услышал ничего утешительного. Хорошо было бы, конечно, как-нибудь пробраться на кухню и подкрепиться стаканом молока, ведь ужин обещал оказаться весьма поздним, но единственный путь туда лежал через прихожую, а мне совсем не хотелось мешать совещанию. Без пяти семь я напомнил Вульфу, что с минуты на минуту ожидается появление Гарольда Роллинса, но он в ответ только кивнул, даже не открывая глаз. В семь ноль две в дверь позвонили, и я вышел из кабинета.
Они все еще жужжали под вешалкой, но при моем появлении рой сразу же распался: они обернулись, и я увидел их лица.
На крыльце стоял высокий худой мужчина. Я прошел мимо группы под вешалкой, открыл дверь и сказал:
– Мистер Роллинс? Проходите.
Вообще-то лично у меня была мысль поместить Роллинса в соседнюю комнату и продержать его там, пока не закончится совещание и нам не объявят его результаты. Но если бы Вульф хотел, он бы сам мне об этом сказал, у меня же не было никакого желания вступать в противоречие с его «я», пока оно не угрожает моему. Так что я принял у Роллинса пальто и шляпу и провел его прямо в кабинет. Я уже вошел вслед за ним и закрывал за собой дверь, когда послышался голос Сьюзен:
– Мистер Гудвин!
Я толкнул дверь назад и вышел в прихожую. Когда я приблизился к мисс Тешер, она спросила:
– Это ведь один из них? Тот, которого зовут Роллинс?
– Совершенно верно. Гарольд Роллинс из Берлингтона, штат Айова, профессор истории Бемисского колледжа.
Сьюзен взглянула на своих дружков. Их головы слегка повернулись влево и вновь вернулись в исходное положение. Она посмотрела на меня:
– Мистер Вульф спрашивал, не хочу ли я как-то прокомментировать то, что он рассказал мне про мисс Фрейзи. Он поинтересовался, не считаю ли я, что здесь есть о чем поговорить. Так вот, в данный момент я ничего комментировать не буду, но обязательно сделаю это позже. Было бы просто оскорбительно ждать…
Кнудсен поспешно дернул ее за рукав, и она замолчала. Потом она гневно стрельнула глазами в его сторону и по-ястребиному резко повернула голову в мою.
– Прямо сейчас я не буду ничего комментировать, – почти провизжала она и потянулась к вешалке за пальто. То же самое сделали одновременно с ней и мужчины.
– Я, конечно, прошу прощения, джентльмены, – проговорил я как можно дружелюбнее, – но моя бабушка, которая жила в Огайо, любила спрашивать, не проглотил ли я язык. Помнится, в детстве меня это всегда очень удивляло. А сейчас думаю: может, с вами как раз и произошло такое несчастье?
В ответ – по-прежнему тишина. Я сдался, открыл дверь и выпустил гостей на улицу.
Глава восьмая
Вернувшись в кабинет, я, не подходя к своему столу, сразу же занялся освещением. В кабинете было восемь осветительных средств различного вида и назначения. Одна лампа была вделана в потолок: огромная, перехваченная обручем алебастровая чаша восточного происхождения, которая включалась настенным выключателем. Вторая размещалась на стене прямо за креслом Вульфа, третья стояла на его столе, четвертая – на моем, пятая призвана была освещать наш большой глобус, и еще три лампы предназначались специально для освещения книжных полок. Та, что размещалась на столе Вульфа, была зарезервирована исключительно для деловых занятий – таких, как, например, разгадывание кроссвордов. Лампа на стене за его спиной служила для чтения. Все остальные мне, идя навстречу пожеланиям Вульфа, надлежало держать включенными одновременно. Обойдя все выключатели, я взял свою записную книжку и удостоил взглядом Роллинса.
– Они ушли? – спросил Вульф.
– Да, сэр. Не пожелав ничего комментировать.
Роллинс непринужденно, будто у себя дома, развалился в нашем просторном красном кресле, хотя, честно говоря, ему за глаза хватило бы и кресла вдвое меньше. При этом он, в отличие от Кэрол Уилок, отнюдь не производил впечатления человека, страдающего от недоедания, – его тело выглядело вполне здоровым. На лице при беглом осмотре можно было заметить только широкий подвижный рот да очки в массивной темной оправе. Правда, если хорошенько приглядеться, можно было рассмотреть еще нос и подбородок, но для этого уже следовало как следует сконцентрироваться.
Конечно, при таких очках трудно что-нибудь утверждать наверняка, но мне показалось, что Роллинс ответил на мой взгляд.
– Вас ведь зовут Гудвин, не так ли? – спросил он.
Я признался, что это действительно так.
– Значит, это вы натравили на меня этого Янгера? Надеюсь, вы не ждете от меня благодарности? Я, во всяком случае, ее не испытываю. – Он переключился на Вульфа: – Ну что ж, не будем терять времени. Должен признаться, что я пообещал прийти сюда и выполнил свое обещание, только чтобы убить время. Я, знаете ли, оказался в жутко тяжелой ситуации, даже не вижу, как выбраться из нее, сохранив честь и достоинство. Так стоит ли еще отказывать себе в удовольствии лично познакомиться со знаменитой ищейкой? – Посетитель улыбнулся и потряс головой. – Нет-нет, я вовсе не хочу никого обидеть. Мне ли в моем положении еще кого-то обижать. Так о чем же мы с вами будем говорить?
Вульф внимательно разглядывал собеседника:
– Мне кажется, мистер Роллинс, вы слишком уж предаетесь отчаянию. Моим клиентом является фирма «Липперт, Бафф и Асса», но во многих отношениях ваши интересы в этом деле совпадают, их честь и достоинство затронуты не меньше, чем ваши. И все это еще можно спасти. Вы же вдобавок к спасенной чести можете получить еще и приличную сумму денег. Значит, вам пришлось не по вкусу предложение мистера Янгера?
Роллинс продолжал улыбаться.
– Разумеется, я знаю, что мне следует проявлять снисходительность.
– Вы имеете в виду мистера Янгера?
– Да нет, вас всех. Ведь мы с вами мыслим совершенно различными категориями, у нас разные системы ценностей. Для меня эта ситуация в высшей степени унизительна, но мне некого винить, я оказался в ней из-за своего собственного безрассудства. Даже если человек понимает, что сам вырыл себе могилу, это еще вовсе не значит, что он не испытывает отвращения при виде могильной плесени и кишащих червей. Вы можете вернуть мне мою работу?
