Найо Марш - Занавес опускается: Детективные романы (Форель и Фемида • Пение под покровом ночи • Занавес опускается)
— Да, от ведер толку не будет, но я нашел грязный обрывок одной из тряпок.
— И куда же вы сложили эти ваши аппетитные находки?
— Изабель раздобыла мне чемодан, — сухо сказал Фокс. — Я объяснил ей, что должен купить себе пижаму, поскольку вынужден заночевать в деревне, и намекнул, что мужчины не любят ходить со свертками под мышкой. Чемодан я обещал вернуть.
— Слуги не засекли вас, когда вы забирали свои трофеи?
— Нет. Видели только, как я взял банку со смесью. Но я дал им понять, что фирма, выпускающая эту смесь, находится на подозрении у полиции и мы хотим проверить доброкачественность ее продукции. Думаю, они мне не поверили. Учитывая, как ведут себя Анкреды, полагаю, слуги догадываются, в чем дело.
— Только дурак бы не догадался.
— Я выяснил еще два обстоятельства, которые могут нам пригодиться, сэр, — сказал Фокс.
Родерик очень живо представил себе его посиделки с горничными. Потягивая чай, Фокс, без сомнения, рассыпался в комплиментах, вежливо шутил, вовремя сочувствовал и, казалось, даже не задавал никаких вопросов, но получал все нужные ответы. В играх такого рода он был непревзойденным мастером. Подкинув своим радушным собеседницам пару безобидных намеков, он получал в награду кучу всяких сплетен.
— Создается впечатление, мистер Аллен, что мисс О., говоря словами Изабель, всего лишь дразнила сэра Генри, не более того.
— Вы хотите сказать?..
— Если верить Изабель, интимных отношений не было, — степенно сказал Фокс. — Как говорится, либо только после свадьбы, либо никогда.
— Ясно.
— Кроме того, Изабель утверждает, что до истории с анонимными письмами между мисс О. и сэром Седриком была взаимность.
— Что еще за взаимность? Говорите человеческим языком, бога ради!
— Мисс О. обронила несколько намеков, по которым Изабель догадалась, что после соблюдения приличествующего трауру срока мисс О. все равно превратилась бы в леди Анкред. Фигурально говоря, не мытьем, так катаньем.
— Боже мой! Что за созданье человек![53] — воскликнул Родерик. — Если это правда, то странные фортели молодого баронета во многом можно объяснить.
— Но предположим, мисс О. все-таки проделала какой-нибудь фокус с термосом. Тогда, мистер Аллен, нам придется уточнять, знал сэр Седрик о ее замысле или нет?
— Да, наверно, придется.
— Я понимаю, это глупо, — Фокс потер нос, — но всякий раз, когда расследование доходит до такой стадии, я неизбежно задаю себе вопрос: а подходит ли тот или иной человек по своему типу на роль убийцы? Я знаю, это глупо, потому что убийцы бывают разные и какого-то одного типа нет, но я все равно задаю себе этот вопрос.
— И сейчас вас интересует мисс Оринкорт?
— Да, сэр, совершенно верно.
— Ничего страшного я в этом не вижу. Да, действительно, всем убийцам присуща лишь одна общая черта — повышенное самомнение, а в остальном никто еще не вывел четкого и удобного стереотипа. Но если вы мысленно восклицаете: «Нет, по характеру этот человек никак не может быть убийцей!» — не нужно себя за это презирать. Характер, хорош он или плох, еще не показатель.
— Вы помните, что рассказывал Баркер про крыс в комнате мисс Оринкорт?
— Да.
— Он, в частности, упомянул, что предложение использовать крысиную отраву напугало мисс О. и она была категорически против этой идеи. Скажите, сэр, будет ли себя так вести молодая женщина, если у нее зреет замысел кого-нибудь отравить? Вряд ли. Тогда чем же объяснить ее поведение? Случайностью? Сомневаюсь. Скорее, она хотела создать впечатление, что яд вызывает у нее ужас, хотя, может быть, это предположение тоже очень далеко от истины. И разве призналась бы она с такой готовностью в авторстве этих глупых проказ? Вы ее, конечно, ловко поймали, однако у меня создалось впечатление, что больше всего ее встревожил сам факт изобличения в хулиганских проделках, но при этом она вовсе не тревожилась, что мы протянем логическую нить дальше и у нас возникнут подозрения другого толка.
— Больше всего на свете ее тревожил вопрос о завещании, — сказал Родерик. — Они с Седриком придумали все эти идиотские шутки с целью восстановить старика против Панталоши. Полагаю, акты вандализма — это тоже работа мисс Оринкорт, а Седрик, вероятно, предупредил ее, чтобы в своем художественном творчестве она ограничилась сухими участками холста. Мы твердо знаем, что это она купила «изюминку», а Седрик признался, что подложил «изюминку» в кресло. По моим догадкам, именно она намазала краской перила, с этого и началась серия шуток. Но задумали они все вдвоем. Он ведь почти сознался. И возможно, ее сейчас тревожит лишь одно: она боится, что про ее хулиганские штучки пронюхают газеты и это повлечет за собой опротестование завещания.
— Да, но…
— Знаю, знаю. Наконечник звонка — я помню. Хорошо, Фокс. Вы молодец, отлично поработали. А теперь, думаю, нам имеет смысл поговорить с миссис Миллеман Анкред.
4Беседа с Миллеман внесла в ход расследования некоторое разнообразие: в отличие от своих родственников Миллеман не страдала аффектированными театральными манерами, отвечала на вопросы прямо и не позволяла себе пространных отступлений. Родерика и Фокса она приняла в гостиной. Ее незатейливый туалет — вполне обычные блузка и юбка — плохо сочетался с обстановкой этой комнаты. Во время разговора Миллеман трудилась над вышивкой, той самой, которая ужаснула Агату своим чудовищно безвкусным сложным узором и которая, как утверждала Миллеман, подверглась преступному нападению Панталоши. Рассказ Миллеман не опровергал уже имевшуюся информацию, но и не подкреплял ее ничем существенным.
— Мне бы хотелось, чтобы вы поделились с нами вашим собственным мнением о случившемся, — дослушав ее, сказал Родерик.
— Вы имеете в виду смерть моего свекра? Вначале я считала, что его смерть — результат несдержанности за ужином и нервного срыва.
— А когда пришли письма, ваше мнение изменилось?
— Я не знала, что и подумать. Да и, скажу я вам, трудно сохранить ясную голову, когда все вокруг так беснуются и вообще ведут себя глупо.
— Теперь насчет той книги в судке для сыра…
— Она вон там, — перебила его Миллеман и кивнула на застекленную витрину. — Кто-то уже положил ее на место.
Родерик подошел к витрине и поднял крышку.
— Если не возражаете, я эту книгу на время заберу. Значит, вы видели, как мисс Оринкорт ее читала?
— Она ее разглядывала. Однажды вечером, перед ужином. Недели три назад.
— Вы могли бы поточнее рассказать, как это происходило и как мисс Оринкорт вела себя? Она была в гостиной одна?
