Жорж Сименон - Мегрэ в суде присяжных
Сообщение Ваше, который провел там ночь, то сидя на ступеньках, то подходя к двери, лишь только из квартиры доносился малейший шорох, вызывало некоторое недоумение.
Вскоре после ужина, во время которого Мераны почти не разговаривали, Жинетта прошла раздеться в спальню. Жюсье подтвердил, что с улицы видел ее тень в окне, когда она снимала через голову платье.
Муж в спальню не вошел. Жинетта вернулась в столовую сказать несколько слов, затем, наверное, легла. Меран продолжал сидеть в кресле в столовой.
Позднее он несколько раз поднимался с кресла, шагал из угла в угол, иногда останавливался, снова холил и усаживался в кресло.
Около полуночи жена опять пришла поговорить с ним. С площадки Ваше не мог различить слова, но слышал два голоса. По тону разговор не походил на ссору, скорее это был монолог молодой женщины, в который муж время от времени вставлял короткую фразу или только одно слово.
Жинетта вновь легла, судя по всему — одна. В столовой продолжал гореть свет, и в половине третьего молодая женщина еще раз позвала мужа.
Меран не спал, так как сразу кратко ответил ей. Ваше полагал, что она плакала. Он даже слышал монотонную жалобу, прерываемую всхлипываниями.
По-прежнему без злобы муж отослал ее спать, а потом, видно, и сам наконец задремал в своем кресле.
Немного погодя в квартире над ними заплакал ребенок. Послышались приглушенные шаги, а с пяти часов начали подниматься жильцы, зажглись лампы, запах кофе заполнил лестничную площадку. Уже в половине шестого какой-то мужчина, шедший на работу, с любопытством посмотрел на инспектора, которому негде было спрятаться, потом на дверь квартиры Меранов и, кажется, все понял.
С шести часов наружное наблюдение вели Дюпе и Барон. Дождь перестал, с деревьев падали капли. Из-за тумана лаже вблизи ничего не было видно.
Лампа в столовой продолжала гореть а в спальне было темно. Вскоре из дома вышел небритый, в помятом костюме, который он так и не снимал на ночь, Меран и направился к бару на углу. Там он выпил три чашки черного кофе и съел несколько рогаликов. В ту минуту, когда Меран собирался нажать ручку входной двери и выйти, он словно спохватился и, вернувшись к стойке, заказал рюмку коньяку, которую выпил залпом.
В расследовании, произведенном весной, отмечалось, что Меран не пьяница, употребляет немного вина за едой и иногда летом выпивает кружку пива.
Меран шел пешком до улицы Рокет и не оборачивался, чтобы узнать, следят ли за ним. Дойдя до своего магазина, он на минуту задержался перед закрытыми ставнями и, не заходя внутрь, свернул во двор и открыл ключом застекленную мастерскую.
Он довольно долго стоял, ничего не делая, посматривая на развешенные по стенам инструменты и рамки, лежащие в углу доски и стружки. Пол дверь просочилась вода и образовала на цементном полу небольшую лужицу.
Меран открыл дверцу печурки, подбросил в нее мелкие щепки и остаток угольных брикетов, но в тот момент, когда собирался чиркнуть спичкой, передумал и, выйдя из мастерской, закрыл за собой дверь.
Он шел долго, снова без определенной цели. На плошали Республики он снова вошел в бар, выпил еще рюмку коньяку, пока официант смотрел на него с таким видом, будто спрашивал себя, где он видел это лицо.
Обратил ли на него внимание Меран? Два или три прохожих также обернулись ему вслед, потому что утром под крупными заголовками Гастон Меран оправдан, его фотография была напечатана в газетах.
Этот заголовок, эту фотографию он мог заметить во многих киосках, но не полюбопытствовал купить газету. Меран сел в автобус, минут через двадцать вышел на площади Пигаль и направился к улице Виктор-Массэ.
Он остановился перед домом с вывеской «Гостиница „Аев“ — меблированные комнаты», принадлежавшим Николя Кажу, и долго, пристально рассматривал фасад. Потом, когда он снова, двинулся в путь, видимо, желая вернуться к Большим бульварам, походка его была нерешительной. Он иногда задерживался на перекрестках, как если бы все еще не знал, куда идти. По дороге Меран купил себе пачку сигарет.
По улице Монмартр он достиг Рынка, и инспектор чуть было не упустил его в толпе. В Шатле Меран также одним махом выпил третью рюмку коньяку и, наконец, добрался до набережной Орфевр.
Теперь, когда совсем рассвело, желтоватый туман стал менее густым. Мегрэ у себя в кабинете по телефону принял донесение инспектора Дюпе, продолжавшего вести наблюдение на бульваре Шаронн.
— Жена поднялась без десяти восемь. Я видел, как она раздвинула шторы, открыла окно и выглянула на улицу. Похоже на то, что она высматривала мужа. Возможно, не слышала, как он ушел, и удивилась, что его нет лома. Кажется, патрон, она меня заметила.
— Неважно. Если она тоже выйдет, старайся ее не прозевать. На набережной Гастон Меран заколебался, он смотрел на окна уголовной полиции так же, как только что смотрел на окна отеля с меблированными комнатами. В половине десятого Меран направился к мосту Сен-Мишель, собрался перейти через него, но вернулся назад и, миновав часового, вошел под своды здания. Казалось, помещение ему знакомо. Видно было, как он медленно поднимается по серой лестнице и останавливается не для того, чтобы перевести дух, а потому, что продолжает колебаться.
— Патрон, он идет, — предупредил по телефону инспектор Барон из кабинета на первом этаже.
И Мегрэ повторил находящемуся у него Жанвье:
— Он идет.
Они прождали долго. Меран все еще в нерешительности бродил по коридору, подходил к двери, собирался постучать, не дожидаясь, пока о нем доложат.
— Кого вы ищете? — спросил его старый Жозеф, бывший судебный исполнитель.
— Я хотел бы переговорить с комиссаром Мегрэ.
— Пройдите сюда. Заполните бланк.
Держа в руке карандаш, Меран как будто опять собрался уйти, но вышедший из кабинета Жанвье спросил:
— Вы к комиссару? Пройдемте со мной.
Все происходившее, вероятно, казалось Мерану кошмаром. У него было лицо человека, проведшего бессонную ночь, глаза покраснели.
От него несло табаком и спиртом. Однако пьяным он не был. Меран последовал за Жанвье. Тот открыл дверь, пропустил его перед собой и прикрыл ее, не заходя в кабинет.
Мегрэ сидел за столом, по виду погруженный в чтение какого-то дела. Некоторое время он не поднимал голову, а затем, взглянув на посетителя, проговорил вполголоса, без всякого удивления:
— Одну минуту.
Он что-то надписал сначала на одном документе, потом на другом, рассеянно пробормотав:
— Присядьте, пожалуйста.
Меран не сел, он стоял неподвижно. Наконец, не выдержав, спросил:
— Вы, может, думаете, я благодарить вас пришел?
