П. Никитин - Черный ворон: Приключения Шерлока Холмса в России т.2
— Так они ехали с вами на пароходе до самого Ростова? — спросил, наконец, довольно громко первый голос.
— Да, — ответил Тараньян. — Я уже описал тебе их наружность.
Несколько секунд длилось молчание.
Затем первый голос заговорил снова:
— Мало вероятия, что это они, но от них ожидать можно всего. Но если этой собаке действительно пришло в голову снова перекочевать в Россию, так он на этот раз не уйдет отсюда живым.
Эта фраза была произнесена с бешеной злобой и в голосе человека, произносившего ее, мне послышались знакомые ноты.
Однако, сколько ни ломал я себе голову, я так и не смог припомнить, где я слышал этот голос.
Через несколько секунд голоса, снова было понизившиеся до шепота, опять зазвучали громче:
— В три дня мы кончим, если только со стороны Марка не будет задержки. Уж больно трусит эта собака!
Больше мы ничего не могли разобрать. Вскоре недалеко от нас блеснуло несколько вспышек электрического фонаря, а через несколько минут после этого несколько таких же вспышек показались на рейде.
После этого все стихло и лишь спустя несколько минут недалеко от нас послышался плеск воды.
— Ага, поехали обратно! — шепнул мне Холмс. — Нам нечего особенно торопиться. Мы должны дать им возможность удалиться на приличную дистанцию, иначе малейший шум с нашей стороны может спугнуть молодцов, и тогда мы погубим все дело.
Прождав несколько минут, мы, крадучись, возвратились к нашей лодке, еле отыскав ее в ночной темноте и чуть не разбив себе носы о прибрежные камни.
Снова понеслись мы по морской поверхности, зорко всматриваясь вдаль. И наконец, как и незадолго перед этим, стройный темный силуэт яхты вырисовался перед нами.
Держась от нее в почтительном отдалении, мы объехали кругом нее, не заметив ничего подозрительного.
Вдруг сильный всплеск воды донесся до нашего слуха.
Мы остановили лодку, стараясь держаться на одном месте.
Наши глаза до того привыкли к темноте, что теперь мы видели то, чего не замечали раньше.
То, что происходило около яхты, заставило нас удвоить наше внимание. Около яхты не было решительно никаких судов, ни барж, ни лодок, а между тем, сильные всплески повторялись равномерно через каждые 10–15 минут.
На бортах яхты не было заметно ничего подозрительного и никакого движения, а между тем, очевидно, что-то тяжелое и громоздкое падало по временам откуда-то в море.
— Они что-то разгружают, — пробормотал тихо Холмс. — Вернее, что-то выбрасывается в море, и нам необходимо достать ключ к этой разгадке.
— Странно, что им приходится бросать эти предметы здесь? — удивился я. — Неужели они не могли выкинуть их за борт где-нибудь в открытом море, не подвергаясь опасности быть открытыми?
— Очевидно, это делается с целью, и я уверен, что выбрасываемые предметы бросаются не зря и не для того, чтобы покоиться вечным сном на морском дне, — задумчиво проговорил Холмс. — По всей вероятности, в бортах есть окна, через которые они что-то выбрасывают; иначе мы заметили бы хотя какое-нибудь движение на палубе.
Странная таинственная работа продолжалась часа два и вдруг все смолкло.
Мертвая тишина воцарилась на рейде.
Густой мрак начал едва заметно разбиваться и нам надо было поскорее убираться вон, чтобы не быть замеченными.
По приказанию Холмса, я снова налег на весла и наша лодка направилась прямо к пристани Добровольного Флота.
И было действительно время, так как, когда мы подъехали к пристани, стало уже настолько светло, что мы, несмотря на дальность расстояния, могли ясно рассмотреть самую дальнюю часть одесского мола.
Оставив лодку на попечении прибрежного сторожа, которому мы посулили дать хорошо «на чай», мы отправились в город, где и провели время до вечера, гуляя по городскому саду и обходя разные улицы.
X.Меня брала злость. Было ясно, что около нас творилось нечто таинственное и непонятное, а между тем, все наши ночные наблюдения не дали нам абсолютно никакого положительного результата.
Видимо, эта же мысль удручала и Холмса, так как весь день он казался очень задумчивым и почти ничего не говорил.
Только около пяти часов, когда мы подошли снова к нашей лодке и прилегли на дно, чтобы поспать до вечера, он произнес, закутываясь в одеяло:
— В нашем распоряжении еще три ночи. Если мы не успеем за это время ничего открыть, нам придется проститься с надеждой, так долго лелеянной мною. Хорошо ли вы, Ватсон, слышали голоса людей, разговаривавших вчера на берегу?
— О, да! — ответил я. — Один из них, без сомнения, принадлежит Тараньяну, но другой голос показался мне давно знакомым голосом, хотя я, сколько ни напрягал своей памяти, не могу вспомнить, где и когда я его слышал.
— Зато я хорошо запомнил его! — произнес Холмс, сжимая губы.
— Вы помните его? — спросил я с живейшим любопытством.
— О, да! Я помню его слишком хорошо! — ответил серьезно Холмс. — Этот голос, безусловно, принадлежит Борису Карцеву…
Я вздрогнул от неожиданности.
— Черт возьми, Холмс! Вы — настоящий пророк и ясновидец! — воскликнул я, вспоминая, как Холмс еще несколько недель тому назад высказывал свои предположения относительно Карцева и широкой контрабанды на Черном и Азовском морях.
Губы Холмса скривились торжествующей улыбкой.
— Мое счастье не обмануло меня и, надеюсь, теперь этот бандит уже не вырвется так легко из моих рук! — проговорил он сурово. — Второй раз он не вырвется от меня так просто и вряд ли ему удастся миновать хороших кандалов!.. А теперь, Ватсон, давайте воспользуемся временем, чтоб хорошенько поспать!..
Завернувшись в наши одеяла, мы заснули крепким сном, утомленные похождениями предыдущей ночи и хождением по городу.
Вероятно, было часов около 10, когда мы проснулись.
Попросив меня посторожить лодку, Холмс ушел на берег и, спустя полчаса, вернулся назад в сопровождении шести человек полицейских, одного околоточного и пристава.
Приведенные городовые были вооружены револьверами и винтовками.
— Не удивляйтесь, Ватсон, такому многолюдному обществу! — произнес Холмс весело. — Облава должна совершиться сегодня или никогда. Поэтому я счел необходимым заявить о сделанных мною открытиях местной полиции. Кстати, вряд ли бы нам двоим удалось справиться с этой шайкой бандитов, которые, конечно, встретят нас не особенно дружелюбно.
Посадив весь отряд в лодку, мы двинулись вдоль берега, сопровождаемые удивленными взорами проснувшихся лодочников.
XI.Тихо двигались мы вдоль берега, стараясь не производить веслами ни малейшего шума.
