П. Никитин - Похождение Шерлока Холмса в России
Граф замолк.
На улице слышался шум.
— А теперь — последнее доказательство, — проговорил граф снова.
С этими словами он прошел в кабинет и, надавив в одном из инкрустированных угловых шкафов камень, открыл потайной ящик.
— Вот мой дневник, — произнес он, подавая Холмсу толстую тетрадь. — По почерку и чернилам вы узнаете, что он был написан давным–давно. Вот письма бандита, а вот и мое завещание, сделанное десять лет тому назад, в котором я открываю настоящее имя Ирры и завещаю ей, в случае моей смерти, все свое состояние. А теперь, господа, я попрошу передать меня в руки полиции.
Графиня, рыдая, упала к ногам мужа, обхватив руками его колени.
Мы молча стояли перед ними, не зная, на что решиться.
XIV
Прошел месяц.
Процесс графа был окончен, ему вынесли оправдательный приговор.
Раненый пират волей–неволей признался во всех своих преступлениях и, переданный английскому правительству, окончил свою жизнь на виселице.
Вскоре и раджа Бен–Али узнал об участи своей дочери.
Радости его не было конца.
К графу от него приехала пышная депутация и в сопровождении ее супруги поехали к вновь обретенному отцу графини Ирры.
Шерлок Холмс и я получили богатые подарки и долгое время были в переписке с графом и его женой, пока время и другие события не отдалили в нашей памяти это таинственное дело.
Загробный гость
I
Я только что выпил чашку послеобеденного черного кофе в ресторане гостиницы Руфа, когда Шерлок Холмс вошел в зал.
Был уже третий день, как мы приехали в Харьков, проездом из Севастополя.
Собственно говоря, нам совершенно не нужно было заезжать в Харьков, но мы остановились здесь, поскольку были свободны и хотели посмотреть город.
Он оказался совершенно неинтересным, и я целые дни проводил у себя в номере за дневником, который начал вести с момента нашего приезда в Россию.
В промежутках между работой я ходил в ресторан, понемногу гулял, и вообще вел самую праздную жизнь, мало интересуясь городом и его обитателями.
Но если я предавался отдыху в полном смысле этого слова, то Холмс вел совершенно иную жизнь.
Этот человек, казалось, не мог провести ни одного часа праздно. Он бродил по городу и его окрестностям, изучал народ, знакомился с нравами, завязывал знакомства, как будто ему предстояло провести здесь весь остаток своей жизни.
Поэтому мы целыми днями не виделись и каждый из нас жил своей особой жизнью.
Постоянным прогулкам Холмса способствовало и то обстоятельство, что местная полиция, а через нее и весь город, с быстротою молнии узнали наши имена, и к Холмсу лезли со всех сторон самые разнообразные люди, беспокоившие его разными пустяками или являвшиеся к нему единственно ради праздного любопытства.
Отделаться от таких господ можно было только уйдя из дома, а так как мой друг сам очень любил разного рода экскурсии и наблюдения, то полувынужденное постоянное скитание не доставляло ему никакого огорчения.
Итак, я только что допил чашку послеобеденного кофе, когда Холмс вошел в зал.
Заметив меня, он весело улыбнулся и, подойдя к столику, сел рядом со мною.
— Вы избрали благую долю, Ватсон, — проговорил он. — Кайфовать — вещь хорошая, и я сожалею, что не обладаю вашим характером.
— Вы прямо с прогулки? — спросил я.
— Да, — ответил он, указывая кивком на свои запыленные сапоги. — Но сегодня мне не удалось отделаться так дешево. Меня все–таки настигли.
— Да? Кто же? — полюбопытствовал я.
— Один из местных уроженцев. Сравнительно молодой человек. Он настиг меня на восьмой версте от города, по дороге в Чугуев. Я хотел было попросить его убираться ко всем чертям и дал ему понять, что мне тягостны разговоры о пустых делах, но он, несмотря на это, стал рассказывать мне одну преинтересную историю, прося моей помощи, и вскоре так увлек меня, что я совершенно забыл о своем протесте.
Прекрасно зная, что пустое дело не заинтересовало бы Холмса, я почувствовал что–то интересное и не мог не высказать свое любопытство.
— Мой рассказ вряд ли удовлетворит вас в полной мере, — ответил, улыбаясь, Холмс. — Будет несравненно лучше, если вы подождете минут десять–пятнадцать. Тот человек, о котором я вам говорил, придет сюда, и так как на ходу я не мог толком расспросить его, то попрошу при вас повторить рассказ.
— Прекрасно, — согласился я. — Однако я по всему вижу, что вы снова приметесь за работу и обогатите ею еще раз мой дневник…
— Весьма вероятно.
— Здесь в Харькове?
— Нет, в Москве. Поэтому, если я соглашусь, то нашему отдыху скоро наступит конец.
— О, я знаю, что вы привыкли в таких случаях пользоваться первым попавшимся очередным поездом! — воскликнул я. — Не хотите ли чашечку кофе?
— Пожалуй, выпью… — согласился Холмс. — Пообедать я уже успел по пути.
Он подозвал лакея и заказал кофе.
— Доброго здоровья, мистер Холмс! — раздался вдруг за моей спиной мужской голос.
Вслед за этим к нашему столу подошел мужчина лет двадцати восьми, довольно красивый румяный блондин чисто русского типа.
Поздоровавшись с Холмсом, он вопросительно взглянул на меня.
— Мой друг и товарищ доктор Ватсон, — поспешил отрекомендовать меня Холмс.
— Иван Андреевич Серпухов. Очень приятно познакомиться, тем более что я с большим интересом всегда читал ваши мемуары, переведенные на русский язык, — проговорил любезно молодой человек.
Мы пожали друг другу руки, и Серпухов занял свободное место за нашим столом.
— Итак, вы согласны выслушать меня более подробно, многоуважаемый мистер Холмс? — с оттенком просьбы спросил он. Холмс улыбнулся.
— Ваша история не принадлежит к числу обыкновенных, и, признаться, интересует меня, — ответил он, отхлебывая маленькими глотками кофе.
— Очень, очень вам благодарен, — с чувством произнес Серпухов.
— Но… — перебил его Холмс. — Мой друг, доктор Ватсон, еще не слыхал ее, да и я, вероятно, упустил много подробностей, а потому мне было бы желательно, чтобы вы рассказали ее с самого начала, не упуская ни малейшей детали.
— О, я сделаю это с величайшим удовольствием…
— И, вероятно, не откажетесь выпить с нами по чашечке кофе и рюмочке хорошего коньяку?
Серпухов поклонился и заказал себе кофе.
II
— Семья наша — купеческая, — начал он после небольшой паузы. — Отец мой и матушка родились в Харькове, здесь же и венчались и только после свадьбы, приблизительно через год, переехали в Москву, где отец открыл свое торговое дело.
