Рекс Стаут - Второе признание
В семь часов вечера нас пригласили к обеду. Взяв на себя обязанности курьера, я сообщил миссис Сперлинг: в данных обстоятельствах мистер Вулф и я предпочли бы съесть по бутерброду наверху, а то и просто попоститься; надо было видеть, с каким облегчением она выслушала это известие. Но даже в столь кризисный час она не могла позволить, чтобы пострадало доброе имя ее дома, и вместо бутербродов нам доставили желеобразный бульон, оливки, нарезанные кружками огурцы, горячий ростбиф, салат из салатных листьев и помидор, холодный пудинг с орешками и цистерну кофе. Не сказать, что это было что-то неслыханное, но бросить камень в повара тоже было не за что, и, если не считать желеобразного бульона — Вулф его ненавидит — и салатной смеси, на которую он посмотрел искоса, мой патрон расправился со своей порцией без комментариев.
Я бы не удивился, вели он мне отвезти его домой сразу после библиотечной посиделки, но и его желание остаться меня не удивило. Представление, которое он им закатил, вовсе не было представлением. Ибо он не шутил ни на йоту, и я не шутил вместе с ним. А коли так, вполне естественно, что он хотел получить ответ, как только тот созреет, к тому же вдруг у Гвен возникнут вопросы или она захочет выставить какие-нибудь условия? Более того, если Гвен скажет: «Ничем помочь не могу, гоните ваши доказательства», едва ли мы вообще поедем домой. Начнутся долгие переговоры со Сперлингом, и в итоге машина повезет нас из Стоуни Эйкрз отнюдь не на Тридцать пятую улицу, а в какую-нибудь крысиную нору.
В девять часов, воздав должное звонку Вулфа, я огляделся — как бы поразмять мускулы? — и увидел поднос с кофе, остатки обеда уже унесли, а кофе оставили; что ж, это вполне подойдет. Я взял поднос и понес его вниз. Добравшись до кухни, я никого не встретил, но мне позарез требовалось хотя бы легкое общение, и я как бы между делом занялся поисками. Начал с библиотеки. Дверь была приоткрыта, и я увидел Сперлинга, он сидел за столом и проглядывал какие-то бумаги. Когда я вошел, он удостоил меня быстрым взглядом, но слов расходовать не стал.
Постояв минутку, я счел нужным сообщить:
— Мы там наверху слоняемся без дела.
— Знаю, — буркнул он, не поднимая головы.
Это явно означало, что разговор окончен, и я закрыл дверь с другой стороны. Гостиная не подавала никаких признаков жизни, и на западной террасе в поле моего зрения или слуха не попадал никто. В комнате для игр, что находилась на пролет ниже, свет не горел, я повернул выключатель, но собратьев по разуму не обнаружил. Вернувшись наверх, я доложил обстановку Вулфу:
— Кругом пустыня, если не считать Сперлинга, по-моему, он трудится над завещанием. Вы их так напугали, что все разбежались по углам.
— Который час?
— Девять часов двадцать две минуты.
— Она сказала «перед сном». Позвони Фрицу.
Мы говорили с Фрицем всего час назад, но, с другой стороны, какого черта, фирма платит, поэтому я подошел к аппарату, что стоял на столике между кроватями, и вызвал Фрица. Ничего нового он не сообщил. Энди Красицкий и еще пять человек дружно вкалывают на крыше, оранжерея в основном уже застеклена и утреннюю погоду — или непогоду — должна выдержать. Теодор еще полностью не оправился, но отобедал с аппетитом… ну и так далее.
Я повесил трубку, передал донесение Вулфу и добавил:
— Между прочим, вам не кажется, что весь этот ремонт — разбазаривание денег нашего клиента? Если Гвен решит потребовать от нас доказательств и нам придется уйти в подполье, какая разница, будет застеклена оранжерея или нет? В лучшем случае вы туда попадете через несколько лет, а то и не попадете вовсе. Я, кстати, заметил, что себе вы оставили путь к отступлению, равно как и Сперлингу, а обо мне почему-то запамятовали. Вы просто сказали, что о расположении штаба боевых действий будет знать только мистер Гудвин, а его мнения спросить не изволили. А если он решит, что он не такой тщеславный, как вы?
Вулф, отложивший книгу Лауры Хобсон, чтобы послушать конец моего разговора с Фрицем, и взявший ее снова, окинул меня хмурым взглядом.
— Ты в два раза тщеславнее меня, — грубовато буркнул он.
— Да, но действия могут быть противоположные. Вдруг я такой тщеславный, что не захочу рисковать. Не захочу лишать других того, что является причиной моего тщеславия.
— Пф. Я хорошо тебя знаю?
— Да, сэр. Так же хорошо, как и я вас.
— Тогда нечего трясти у меня перед носом красной тряпкой. Как я могу замыслить такой план, не полагаясь полностью на тебя?
И он снова уткнулся в книгу.
Я знал, что отвесил мне комплимент и я должен засиять от удовольствия, поэтому я кинулся на кровать и воссиял. Все это мне не нравилось, и Вулфу, я видел, не нравилось тоже. У меня возникло дурацкое ощущение: все мое будущее зависит от решения хорошенькой веснушчатой девушки, в принципе я не против хорошеньких девушек, с веснушками или без, но это было чересчур. Вулфа я не винил — что еще он мог сделать? Я притащил из гостиной несколько свежих журналов, но посмотреть их не удалось: я все лежал и думал, может, пойти поохотиться за Медлин и науськать ее, пусть как-то повлияет на сестру, — и тут зазвонил телефон. Перекатившись по кровати, я снял трубку.
Это была одна из служанок, она сказала, что кто-то звонит мистеру Гудвину. Я поблагодарил и тут же услышал знакомый голос:
— Привет, Арчи?
— Точно, он самый.
— Говорит твой друг.
— Слышу, что говорит. Сейчас попробую угадать. Тут с телефонами не все просто. Я сейчас в спальне, с мистером Вулфом. Когда я снимаю трубку, сразу могу звонить в город, но на твой звонок трубку сняли внизу.
— Ясно. Я сижу и смотрю на индейца, который держит бумаги. Я вышел погулять, но народу не протолкнешься, поэтому я решил прокатиться и приехал сюда. Жаль, что ты не смог прийти на свидание.
— Мне тоже. Но, если будешь сидеть и не рыпаться, может, я еще вырвусь. Договорились?
— Договорились.
Я повесил трубку, поднялся и подошел к Вулфу.
— Сол куда-то пошел, обнаружил слежку, оторвался от хвоста и приехал к нам, чтобы об этом рассказать. Он сейчас звонил от нас. Какие предложения?
Вулф закрыл книгу, заложив страницу собственным пальцем.
— Кто сел ему на хвост?
— Вряд ли знает, во всяком случае, не сказал. Вы все слышали.
Вулф кивнул и задумался.
— Ехать придется далеко?
— Как-нибудь выдержу, даже в темноте. До Чаппакуа — семь минут, до Маунт Киско — десять. Дополнительные указания будут?
Вулф ограничился тем, что раз Сол сидит у нас, пусть себе и сидит, пока не позвоним. На том мы и расстались.
Из дому я вышел через западную террасу — это был кратчайший путь к кустарнику, за которым я оставил машину, — убедившись на сей раз, что жизнь в доме все-таки теплилась. В гостиной Пол и Конни Эмерсон смотрели телевизор, а Уэбстера Кейна я застал на террасе, он там просто прогуливался. Махнув им на ходу рукой, я вышел.
