Энтони Беркли - Дело об отравленных шоколадках
— Необычайно убедительно, — вздохнул Роджер. — и вы собираетесь доложить свою версию полиции, сэр Чарльз?
— Я полагаю, что, не совершив этого, я выкажу тем самым непростительное небрежение своим гражданским долгом, — сэр Чарльз был высокопарен. Он был явно доволен собою и не мог этого скрыть.
— Хм! — Судя по всему, мистер Брэдли отнюдь не разделял самодовольства сэра Чарльза. — Куда же в вашей версии делись шоколадки? По-вашему, она их здесь изготовила или привезла с собой?
— Разве это так существенно? — отмахнулся сэр Чарльз.
— Я бы счел существенным увязать ее действия по крайней мере с ядом.
— С нитробензолом? Можно увязать ее действия с покупкой шоколадных конфет. Это для нее сложности не представляло. И то, что в качестве яда она выбрала нитробензол, можно отнести к ее уже установленной сообразительности.
— Понятно, — мистер Брэдли разгладил усики и вызывающе взглянул на сэра Чарльза. — Если хорошенько подумать, то вы вовсе не доказали виновность леди Пеннфазер в этом деле. Вы доказали только вероятность мотива и возможность преступления.
У мистера Брэдли неожиданно оказалась союзница, которая приняла его сторону.
— Именно так! — воскликнула миссис Филдер-Флемминг. — Как раз это я и хотела сказать. Если вы вашу версию сообщите полиции, сэр Чарльз, вам, я думаю, спасибо не скажут. Мистер Брэдли прав, вы совсем не доказали, что леди Пеннфазер виновата или что-то в подобном роде. Я уверена, вы заблуждаетесь, и очень сильно.
Сэр Чарльз был так ошарашен, что на мгновение лишился дара речи. Он так и сидел, широко округлив глаза.
— Заблуждаюсь? — единственное, что он выдавил из себя. Очевидно, возможность собственной ошибки никогда не приходила ему в голову.
— Наверное, лучше сказать — вы не правы, — сухо поправила себя миссис Филдер-Флемминг.
— Но, мадам, — впервые в жизни сэр Чарльз не находил слов. — Почему? Почему я не прав? — слабо сопротивлялся он.
— Потому что я в этом уверена, — отрезала миссис Филдер-Флемминг, не утруждая себя объяснениями.
Пока Роджер наблюдал эту сцену, совершалась медленная перемена и в нем. Прежде он находился под гипнотическим воздействием сэра Чарльза и, поддавшись напору его доводов и его самоуверенности, вынужден был принять его версию. Теперь его мнение изменилось на прямо противоположное. Теперь он полностью отрицал версию сэра Чарльза. Пропади все пропадом, но у этого парня, у Брэдли, голова все же покрепче. Он действительно прав. В версии сэра Чарльза были такие прорехи, что, будь он защитником леди Пеннфазер, наверняка бы заметил, что в каждую из них может проехать карета, запряженная шестеркой лошадей.
— Конечно, — в задумчивости вымолвил он. — Ничего нет необычного в том, что до своего отъезда за границу леди Пеннфазер имела постоянный счет в фирме «Мейсон и сыновья». Так же как совершенно обычная вещь для такой фирмы, как «Мейсон», вместе с копией счета об оплате присылать благодарственное письмецо. Как сказал сам сэр Чарльз, это делают многие старые, уважающие себя фирмы. И тот факт, что бланк, на котором было напечатано письмо, уже однажды использовали для подобной цели, ничего необычного в себе не содержит. Это очевидно, и кто бы ни был убийцей, он обязательно постарался бы заполучить этот фирменный бланк. Так что положительные ответы на три вопроса, из которых исходил сэр Чарльз, по-моему, не более чем случайное совпадение.
Сэр Чарльз повернулся к новоявленному противнику как разъяренный бык.
— Да, но вероятность случайного совпадения была крайне ничтожна, просто мизерна! — взревел он. — И если это действительно совпадение, то самое невероятное за всю мою практику.
— Ах, сэр Чарльз, вы во власти предубеждений, — мягко проговорил мистер Брэдли. — И все ужасно преувеличиваете. Вы выставляете один шанс против миллиона. А по моим прикидкам, тут скорее один против шести. Раскладки и комбинации, сами понимаете.
— К черту ваши раскладки, сэр! — в бешенстве зарычал сэр Чарльз. — И ваши комбинации туда же!
— Господин президент, — обратился Брэдли к Роджеру, — где записано в правилах нашего Клуба, что один из его членов может в оскорбительном тоне пройтись по поводу нижнего белья другого члена Клуба? Кроме того, сэр Чарльз, — он повернулся к противнику, — я не тот, в чьих правилах ходить в подобном тряпье, и я даже в раннем детстве в нем не ходил.
Только президентское кресло и положение, к которому оно обязывало, помешало Роджеру присоединиться к смешкам, пробежавшим вокруг стола. Чтобы ссора не разбросала Клуб, он решил остудить страсти.
— Брэдли, по-моему, вы уклонились от темы. Сэр Чарльз, я отнюдь не намерен разрушать вашу версию и, кроме того, не могу не оценить блестящую манеру, в которой вы ее изложили. Но если она заслуживает права на существование, то должна устоять под натиском любых аргументов, выдвинутых против нее. Только и всего. И я в самом деле считаю, что вы придаете слишком большое значение ответам на ваши три вопроса. Что бы вы хотели об этом сказать, мисс Дэммерс?
— Я согласна, — твердо произнесла мисс Дэммерс. — То, как сэр Чарльз настаивает на особой важности своих трех вопросов, напоминает мне известный трюк авторов детективных романов. Насколько я помню, он сказал, что если три его вопроса получат положительные ответы, то это будет означать, что виновность подозреваемой окончательно доказана, как если бы сам сэр Чарльз видел собственными глазами, как она впрыскивает яд в шоколад. Его доводы покоятся на весьма шатких основаниях, поскольку убедительность положительных ответов весьма мизерна, а ведь сомнительны сами шансы получить такие ответы. Иными словами, он навязал свое решение, не подкрепленное ни доказательствами, ни солидной аргументацией.
— Вы считаете, авторы детективов как раз этим и занимаются — навязывают свое решение? — поинтересовался Брэдли с кроткой улыбкой.
— Несомненно, мистер Брэдли. Я часто замечала это и в ваших книгах. Вы так навязчиво подаете свою мысль, что читателю ничего не остается, как принять ее, не оспаривая. «В этом пузырьке, — говорит сыщик, — красная жидкость, а в этом — синяя. Если обе жидкости окажутся чернилами, то из этого мы заключаем, что они были приобретены для того, чтобы заполнить пустые чернильницы в библиотеке. И это заключение единственно подлинное, как если бы мы прочли мысли убитого преступником человека». А между тем красные чернила могла купить служанка, чтобы покрасить свитер, а синие купил секретарь для своей авторучки; да мало ли других объяснений. Но они просто-напросто отметаются. Разве не так?
