Эллен Макклой - Макклой Э. Убийство по подсказке. Уэстлейк Д. «361». Макдональд Д. Д. «Я буду одевать ее в индиго»
— Посмотрите повнимательней, — указал рукой Базиль на скальпель, лежавший на столе, это тот самый, которого недоставало в сумке?
Род внимательно посмотрел на нож и поморщился, заметив темные кровавые пятна на его лезвии.
— Вполне возможно… — сказал он, покосившись на Фойла. — Но этот нож был бы на месте, в сумке, если бы я… я…
— Напротив, — возразил Фойл. — Если бы убийцей были вы, то самый надежный способ отвести от себя подозрение — это представить дело так, будто один из хирургических ножей был похищен перед самым началом спектакля. Ну теперь вы намерены сказать нам правду? — Фойл наклонился вперед, далеко выдвинув подбородок, руки его все еще были за спиной. — Я не прошу вас высказывать здесь догадки, давать какие-то клятвы. Я прошу об одном: честно рассказать нам о вашем впечатлении — был ли Владимир жив, когда вы впервые прикоснулись к нему?
Род потупил глаза. У его рта образовался какой-то трагический изгиб. Казалось, ответ у него вытаскивали щипцами.
Да.
— Был ли он жив, когда вы дотронулись до него в последний раз?
Сейчас ответы становились все более неохотными.
— Мне кажется, что был, но это лишь предположение.
— Сколько человек приближалось к нему после этого момента?
— Один.
— И кто этот человек?
— Мисс Морли.
— Спасибо, мистер Тейт. На сегодня достаточно.
Род встал со стула и, спотыкаясь, побрел к проходу между кулисами. Вдруг он остановился. Там, в тени, отбрасываемой аркой просцениума, стояла Полина.
— Род! — она схватила его за руку, подняла на него глаза. — Не отчаивайся. Все будет хорошо. Я отвезу тебя домой.
— Я доеду сам.
Голос его звучал глухо, хрипло, и он побрел, тяжело волоча за собой ноги, к своей гримуборной.
Базиль встал со своего кресла и пошел навстречу Полине.
— Ах, это ты, Базиль! Ну что, теперь ты вместе со стаей?
— Извини, но я просто хочу докопаться до истины. Это лучшее целебное средство. Почему бы тебе не помочь?
— Что я могу сделать?
— Ну если ты дизайнер по костюмам, то должна разбираться в тканях, фактуре, цвете. Нам нужен человек, который мог бы обшарить весь театр — артистические, костюмерные, подсобки — и попытаться отыскать длинный плащ, или пальто, или халат, который может укутать с головы до ног человека среднего роста и выглядеть издалека черным после наступления сумерек. Может, возьмешься?
— Почему бы и нет. — Она отвернулась с безразличным видом.
Фойл с удивлением прислушивался к их разговору. Когда Полина скрылась за кулисами, он упрекнул своего приятеля:
— Разве тебе неизвестно, что мой лейтенант уже дал это задание нашему человеку минуту спустя после того, как услышал твой рассказ о той фигуре в темном плаще.
— Ей нужно чем-то заняться, — серьезно ответил Базиль. — Кроме того, всегда интересно располагать несколькими сведениями, а затем сравнить их…
Леонард Мартин все еще был в темном парике, в тулупе с широкими плечами, в высоких сапогах Греча, этого полицмейстера, но он уже им не был. Тихий голос, вкрадчивая улыбка, которой он ответил на приветствие Фойла, (пили его собственные, Леонарда Мартина.
— Мне очень понравилась ваша игра, — начал, обращаясь к нему, Базиль. — У Сарду Греч — просто случайная фигура, отнюдь не профессионал, а вы в своем отлично разработанном скетче показали истинного полицейского за работой.
Леонард был приятно удивлен.
— Я рад, что вам понравилось. Большинство людей предпочитают маловыразительных лиц как на сцене, так и на экране.
— Хотелось бы мне посмотреть вас на сцене, — ухмыльнулся Фойл. — Глядишь, и удалось бы найти какой-то ключик, случайную подсказку. Вам знаком какой-нибудь из этих предметов?
— Нет.
— Никогда не приходилось раньше видеть вот это? — и Фойл протянул ему зажигалку.
Но Леонард до нее не дотронулся. Его руки неподвижно покоились, как и прежде, на коленях. Он просто наклонил [олову, вытянул ее поближе к зажигалке и занял прежнее место.
— Нет, думаю, что нет.
Фойл положил зажигалку на стол.
— Итак, вы дважды подходили к Владимиру, не так ли?
При упоминании этого имени довольная улыбка исчезла с его губ. Руки, лежавшие спокойно на коленях, слегка вздрогнули. Очевидно, он тоже это заметил, так как торопливо засунул их в карманы брюк.
— Первый ваш выход… — начал Фойл, заглядывая в блокнот лейтенанта. — «Входит Греч, решительно второпях, из единственной двери, расположенной слева. Он быстро, возбужденно подходит к двустворчатой двери и широко, обеими руками, ее распахивает…» Ну и что произошло дальше?
— Ничего. — Леонард начал говорить низким, достаточно напряженным голосом, но не теряя контроля над собой. — В алькове никого не было, кроме Владимира, лежащего на кровати. Перед иконой горела свеча. Была зажжена лампада. Я постоял рядом с ним около минуты, делая вид, что рассматриваю его, повернувшись при этом спиной к публике. Потом я пошел по сцене направо, где должен был произнести следующую реплику.
— Во второй раз вы подошли к нему как раз перед своим уходом со сцены, — продолжал читать указания по ходу пьесы Фойл в блокноте лейтенанта. — «Греч встает из-за стола и направляется в альков, к кровати…» Что происходило на сей раз?
— Я несколько мгновений смотрел на Владимира, снова стоя спиной к зрительному залу. По мнению Мильхау, публика должна видеть лишь лицо Ванды. Все для нее, как обычно. Затем я вытащил из кармана револьвер, прошел по сцене, бросив следующую фразу: «Люди, за мной, мы настигнем его!» После чего я вышел в левую дверь.
— Теперь постарайтесь быть повнимательней и хорошенько подумайте. Был ли Владимир еще жив или уже мертв в тот первый раз, когда вы посмотрели на него?
— Не знаю.
— Ну а во второй?
— Не знаю.
— Бросьте, мистер Мартин! Должны же вы были что-то заметить! По словам доктора Уилинга, который видел первый акт с четвертого ряда, то есть сидя почти рядом, в самом центре, вы по сути дела оба раза возились с его постелью. Не заметили вы там кровь? Никакого бугорка в том месте на одеяле, где из груди торчала ручка скальпеля?
— Ничего подобного я тогда не заметил.
— Ну а если бы в этот момент было что-либо подобное, то, вероятно, заметили бы?
Этот вопрос, казалось, сбил Леонарда с толку. Какая-то зловещая тень промелькнула в его глазах. Фойл, воспользовавшись его замешательством, продолжил:
— Даже если вы не заметили никаких признаков, подтверждающих, что Владимир был в этот момент жив или мертв, то все же у вас должно сложиться собственное мнение, общее впечатление, основанное на каких-то мелочах, пустяках, которые вы все же заметили. Все же вы находились довольно близко от него, ближе, чем даже сейчас и от нас, и могли даже дотронуться до него рукой. Вы, вероятно, не отдавали себе отчета в том, что он уже был мертв или умирал, когда вы предполагали, что он играет роль умирающего. Теперь вам известно, что он умирал на самом деле в какую-то минуту в первом акте пьесы. Не могли бы вы бросить взгляд назад в свете этих, ныне известных фактов и сказать, когда же это печальное событие произошло? Вы ведь нисколько не менее наблюдательный человек, чем мистер Тейт, это бесспорно!
