Джун Томсон - Тайны Шерлока Холмса (сборник)
Спешу уточнить, что отношения эти были достаточно невинными и ограничивались перепиской и редкими свиданиями у меня в кабинете в неприемные часы, когда бедная женщина делилась со мной своими бедами и тревогами. Она была несчастлива в браке. Муж ее, совершеннейшая скотина, отличался особой жестокостью и подлостью, хоть и занимал весьма почтенное положение в обществе. К моменту нашего знакомства я уже много лет был вдовцом. Нас сблизили одиночество, взаимное уважение и симпатия, которую мы испытывали друг к другу. Вот, собственно, и всё.
Однако же поведение наше было в высшей степени безрассудным, поскольку в обществе его могли истолковать самым превратным образом. Огласка грозила этой даме бесчестьем бракоразводного процесса, в результате которого у нее наверняка отняли бы детей. Я рисковал лишиться лицензии за нарушение профессиональной этики.
Я полагал, что могу безоговорочно доверять миссис Роули. Только когда я заикнулся о продаже практики, уходе на покой и переезде за город, моя экономка показала свое истинное лицо. Она пригрозила мне, что в случае несогласия с ее планом предаст огласке мои отношения с той леди, которые, надо сказать, к тому времени уже сошли на нет, поскольку моя бывшая пациентка уехала с семьей из Лондона.
Миссис Роули заявила, что сняла копии с писем, которые писала мне та леди и которые я столь неосмотрительно хранил у себя в столе в память о наших отношениях. Кроме того, миссис Роули всякий раз записывала даты наших тайных свиданий и содержание бесед, которые, как оказалось, подслушивала, укрывшись в соседней комнате. Она намеревалась сообщить все эти сведения супругу той леди, если я не соглашусь на выставленные мне условия.
– Но чего вам было бояться после ухода от дел? – удивился великий сыщик.
– С профессиональной точки зрения бояться мне, мистер Холмс, действительно было нечего, однако не забывайте, что мое доброе имя, равно как и репутация той леди, по-прежнему находились под угрозой.
– И какие именно условия выдвинула миссис Роули? Насколько я понимаю, они были некоторым образом связаны с вашим решением открыть эту клинику?
– Совершенно верно. Миссис Роули заявила, что больше не собирается находиться у меня в услужении. Она потребовала продать кабинет на Харли-стрит, а на вырученные деньги купить это поместье и устроить здесь частную лечебницу. Поскольку она имела определенный опыт работы с больными, то заявила, что станет здесь сестрой-хозяйкой. Нам предстояло сделаться равноправными партнерами, но при этом контроль над средствами и клиникой должен был находиться в ее руках.
– То есть, по сути дела, распоряжалась здесь она одна? – уточнил Холмс.
Вместо ответа доктор Кумбс понуро кивнул.
– Когда именно миссис Роули предложила помещать в клинику пациентов, подобных полковнику Уорбертону? Насколько я понимаю, это было ее идея? – спросил мой друг.
– Да, мистер Холмс. И, к моему безграничному стыду, я вынужден признать, что не нашел в себе сил дать ей достойный отпор, когда она предложила мне пойти на эту низость. Я не знал обо всех деталях ее плана, и это единственное, что я могу сказать в свое оправдание. Примерно через два месяца после начала работы клиники миссис Роули заявила, что у нас пустует несколько палат, а у нее есть на примете один бывший пациент, с которым она состоит в переписке и которому несколько недель в нашей лечебнице, несомненно, пошли бы на пользу. Я не стану называть его фамилии, хотя вы найдете ее в книге счетов и личных бумагах миссис Роули. Вскоре после приезда этого человека мне стало очевидно, что он совершенно здоров и прибыл в клинику по принуждению, являясь жертвой шантажа и вымогательства. Плата, которую вносили за лечение он и другие несчастные, была куда выше, чем у обычных пациентов. На протяжении последующих двух лет через мою лечебницу прошло немало таких мужчин и женщин.
– Не думаю, что миссис Роули двигала лишь жажда наживы, – мягко проговорил Холмс, искоса взглянув на женщину, которая сидела неподвижно с каменным лицом и смотрела прямо перед собой. – Доктор Кумбс, вам когда-нибудь доводилось наблюдать за кошкой, играющей с мышью? Если да, то вы наверняка замечали, как кошка наслаждается мучениями своей добычи. Сперва она отпускает ее на свободу, а потом снова хватает лапами и подбрасывает в воздух. Деньги играли не последнюю роль, но главным было иное! Игра! Наслаждение страданием жертв! Вот что ее восторгало! Вот что доставляло ей наслаждение!
В этот момент дверь отворилась и в кабинет вошел полковник Уорбертон – живое воплощение тех страданий, которые миссис Роули причиняла своим жертвам.
Я никогда прежде не мог и вообразить, что человек способен столь сильно измениться. Высокий, статный, бурлящий энергией мужчина превратился в жалкую развалину, бледное подобие себя самого. Полковник в нерешительности замер на пороге, неуверенно поглядывая на саквояж, который сжимал в руках.
– Мой добрый друг! – вскричал я, кинувшись ему навстречу с надеждой, что мне удалось скрыть потрясение, которое я испытал при виде произошедшей с ним перемены.
Когда мы пожали друг другу руки, я с облегчением увидел, как на осунувшемся, изможденном лице моего давнего друга проступила улыбка.
– Уотсон! Как же я рад вас видеть после долгих лет разлуки! – воскликнул он, но тут же резко переменился в лице и мертвой хваткой вцепился мне в руку. – Во имя всего святого, неужели вы тоже попали в сети этой гадкой женщины?
– Нет-нет, что вы! – поспешил успокоить я. – Как раз наоборот. Я приехал сюда, чтобы вас освободить. Преступления миссис Роули раскрыты, и вы, старина, теперь свободны!
Посчитав неуместными долгие объяснения, я представил Уорбертона инспектору Дэвидсону и Холмсу, а затем вкратце рассказал, как мы оказались в «Айви-хаусе».
Вскоре мы с Холмсом и Гарольдом Уорбертоном отбыли в Гилфорд, оставив в клинике инспектора, приступившего к допросу миссис Роули и доктора Росса, против которых полицейский выдвинул целый ряд обвинений. Кумбс уже частично признал свою вину, равно как и вину миссис Роули.
Только когда мы устроились в уютном купе первого класса и поезд, набирая скорость, помчал нас в Лондон, полковник выразил готовность поведать нам, как пал жертвой шантажа миссис Роули.
Будучи не только другом Гарольда, но еще и врачом, я вздохнул с облегчением, увидев, что мой армейский товарищ уже немного пришел в себя после ужасного испытания и держится несколько более уверенно.
По признанию Уорбертона, он свел знакомство с миссис Роули в бытность младшим офицером. В те времена его часть стояла в Олдершоте[21]. Отец Уорбертона заболел воспалением легких, и Гарольду разрешили отлучаться из полка, чтобы навещать больного. При таких вот обстоятельствах он и познакомился с миссис Роули, которую по настоянию семейного врача наняли сиделкой к его отцу. В те времена она представлялась всем как мисс Хардинг.
