Чарлз Тодд - Одинокая смерть
Они подошли к машине Нормана. Прежде чем в нее влезть, Норман вытер мокрое лицо. Ратлидж замешкался, слушая Хэмиша, потом решительно отсек не дававший покоя голос и сел вместе с Уокером на заднее сиденье.
Пока они выбирались на дорогу, скрипя шинами по траве, Норман заметил:
— Проклятая погода для такого дела. Говорил вам, не хочу, чтобы убийства переместились в Гастингс.
Ратлидж достал носовой платок, влажный и холодный, намокший плащ тяжело давил на плечи, вода хлюпала в ботинках.
— Но что привело сюда Хартла? — спросил он.
Они направились к полицейскому участку. Норман мрачно ответил:
— Это теперь ваша работа. Но мне оттого не легче.
В машине неприятно пахло мокрой шерстяной тканью. Когда они подъехали к участку, Норман обернулся к Ратлиджу:
— Где оставили свою машину? Около магазина рыбацких сетей?
— У подножия фуникулера.
— Я пошлю туда кого-нибудь, пусть подгонят сюда. Заходите внутрь.
Они прошли в участок. Там казалось еще холоднее, потому что не было солнца, чтобы согреть помещение. Норман попросил дежурного сержанта принести горячего чая из ближайшей таверны.
Помещение участка было гораздо больше, чем в Истфилде. Кабинет Нормана находился в коротком коридоре слева. Справа — подвал с камерой. Оттуда раздавалось монотонное, громкое пение.
— Он не совсем нормальный, — объяснил Норман и закрыл дверь в кабинет, отсекая пение. — Мы иногда помещаем сюда, ради него самого, когда его сестра не может его контролировать.
Он хотел сесть на свое место за столом, но передумал, порылся в ящике стола, достал пачку листов бумаги и протянул Ратлиджу и Уокеру:
— Вот, подложите на стул, а то прилипнете к сиденью.
Потом открыл шкаф, достал полотенце и начал вытирать лицо и волосы.
— Ну, Уокер, расскажите, что вы знаете об этом человеке.
— Он был на войне со всеми остальными. Очень спокойный, уравновешенный, с ним не было связано никаких скандалов — ни до, ни после войны. Пришел работать в мебельную фирму «Стулья Кентон» резчиком по дереву. Его отец всегда хвастал, что у сына талант.
Норман бросил взгляд через стол на Ратлиджа:
— Фабрика имеет неправильное название. На самом деле стулья, столы, кресла, кровати изготавливают с помощью оборудования, а потом вручную делают отделку. В наше время полно отелей, которые заказывают мебель, эти отели расплодились на побережье в последнее время, они хотят иметь качественную мебель, прочную, чтобы могла выдержать плохое обращение отдыхающих. Они наняли с дюжину людей, так? — Он посмотрел на Уокера.
Тот кивнул:
— В лучшем случае пятнадцать. Как правило, мастерство краснодеревщиков передается по наследству от отца к сыну.
— Их мебель пользуется спросом, и фирма хорошо известна, они расширили свое производство. И занимаются теперь еще и строительством коттеджей, — сказал Норман.
— Дед Кентона начинал свой бизнес в сарае, — добавил Уокер. — На Кентонов работали три поколения Хартлов.
— Так что его привело в Гастингс? — не унимался Норман. — Если он работал на Кентона, что он тут делал?
— Понятия не имею, — ответил Ратлидж. — Мне нужен отчет доктора как можно скорее.
— Мы уже знаем, что вызвало смерть. Вы же видели его горло. Но был ли он убит на скале, или его притащили туда мертвого? Что вы думаете? В такой проливной дождь все следы давно смыты, если там они были — крови или борьбы.
— Единственное, что остается, — проследить его действия. Если он был здесь, в Гастингсе, с какой-то целью, почему не вернулся в Истфилд в тот же день? Или вечером? Что он здесь делал ночью и где останавливался?
— Я пошлю моих людей поспрашивать в местных гостиницах и пабах.
Дверь открылась, вошел констебль с деревянным подносом, видавшим лучшие времена. Края были выщерблены, а украшение в центре, в виде нарисованной гирлянды роз, поцарапано и облуплено. Но фарфоровый китайский чайник, чашки, кувшинчик с молоком и сахарница были безукоризненно чистыми и, вероятно, недавно купленными. Норман встал, взял поднос у констебля и сам разлил чай по чашкам. Они молча пили некоторое время горячий чай, благословляя этот живительный напиток. Ратлидж почувствовал, как благодатное тепло разливается по телу, и, с благодарностью поставив пустую чашку на стол, подытожил:
— Давайте соберем информацию и потом обменяемся ею.
— Так чье теперь это расследование — ваше или мое? — спросил Норман.
Ратлидж не был настроен сейчас разбираться в тонкостях юрисдикции.
— Главный констебль передал дело Ярду. Думаю, он согласится, что смерть Хартла вписывается в общую картину преступлений, которыми я занимался по своему прибытию в Суссекс.
— Но расследование должно проводиться здесь.
— И здесь тоже. Но вы сами сказали, что смерть Хартла относится к серии наших убийств.
Норман допил чай.
— Разберемся по ходу дела, — ответил он. — Я делаю свою работу и не стану вмешиваться в вашу. Посмотрим, не остались ли следы пребывания убитого в Гастингсе. Если узнаете что-нибудь у себя в Истфилде, сообщите. Главное — найти причину, зачем Хартл здесь появился; узнав это, вы облегчите мне задачу.
— Я поговорю с его работодателем. — Ратлидж поднялся. — Мой автомобиль, вероятно, уже подогнали, спасибо за чай. Я свяжусь с вами.
Уокер допил чай одним глотком и последовал за Ратлиджем.
Норман проводил их молчанием.
Дождь все еще лил, когда они садились в машину.
— Едем в Истфилд? — спросил Уокер.
И услышал в ответ:
— Мне бы хотелось вернуться на то место.
Бедный Уокер не мог заглушить стона отчаяния. Ратлидж повернулся к нему:
— Вы можете оставаться в машине.
Подъехав к обрыву, Ратлидж попытался найти хоть какие-нибудь следы. Принимая во внимание погодные условия, это было почти безнадежно, но он надеялся на свое острое зрение.
Голос Хэмиша пробился сквозь шум дождя и ветра: «Брось ты это».
Поиски увенчались лишь находкой монетки в полпенни, которая наверняка валялась здесь месяцами, если не годами. Ратлидж поднял ее — на него смотрело бородатое лицо Эдуарда VII. Он вернулся в машину и спросил Уокера:
— Вы знаете доктора, который был здесь сегодня утром?
— Не очень хорошо. Доктор Томпсон. Его прозекторская находится где-то на Хилл-стрит.
— Давайте поищем. — И Ратлидж вернулся в город.
После нескольких попыток они отыскали табличку с именем доктора на одном из домов. Медсестра доктора, высокая худощавая женщина со сладким выражением лица, открыла им дверь и провела в прозекторскую.
Тело, находившееся на столе, было прикрыто простыней. Мокрая одежда лежала в стороне. Доктор Томпсон мыл руки и повернулся, когда они вошли. Узнав их, он сказал:
