Агата Кристи - Хлопоты в Польенсе
— А остальные домашние? Обладают ли они подобной рассудительностью?
— Леди Аствелл, пожалуй, даже любила громкие сцены. Она ни чуточки не боялась своего мужа, всегда давала отпор и отвечала порой очень метко. Вскоре они мирились Сэр Рьюбен был глубоко привязан к ней.
— Ссорились ли супруги в тот вечер?
Трефузиус бросил несмелый взгляд в сторону собеседника и ответил не сразу.
— Полагаю, что да. Почему вы об этом спросили?
— Естественно, я не знал об этом, — объяснил Пуаро, — но все представляется мне так, как если бы они повздорили.
Он искусно перевел разговор на другую тему.
— Кто еще был за ужином?
— Мисс Маргрейв, мистер Виктор Аствелл и я.
— Как прошел остаток вечера?
— Мы перешли в гостиную. Сэр Рьюбен не последовал за нами. Он ворвался туда минут через десять, чтобы устроить мне нагоняй из-за какой-то чепуховой обмолвки в письме. Я поднялся вместе с ним в кабинет в башню и исправил то, что требовалось. Потом вошел мистер Виктор Аствелл и объявил, что желает говорить с братом наедине. Я возвратился в гостиную к дамам. Не прошло, однако, и четверти часа, как сэр Рьюбен принялся трезвонить, и Парсонс передал мне, чтобы я немедля шел к сэру Рьюбену. Когда я переступал порог кабинета, мистер Виктор Аствелл оттуда выходил. Он так толкнул меня, что я еле устоял. Видно было, что он взбудоражен. Это очень импульсивный человек. Думаю, он меня даже не заметил.
— А сэр Рьюбен ничего не сказал вам по этому поводу?
— Он пробормотал: «Виктор спятил. Не удивлюсь, если на днях он убьет кого-нибудь в приступе ярости.»
— Вот как? У вас есть какие-либо соображения, что могло привести его в невменяемое состояние?
— Увы, никаких.
Пуаро не спеша повернул голову и бегло взглянул на секретаря. У него сложилось впечатление, что Трефузиус сказал больше, чем первоначально хотел. Но и на этот раз Пуаро не пожелал настаивать.
— Что же последовало дальше? Продолжайте, пожалуйста.
— Я работал с сэром Рьюбеном над бумагами около полутора часов. В одиннадцать пришла леди Аствелл, и сэр Рьюбен сказал мне, что я могу быть свободен.
— И вы ушли?
— Да.
— Сколько времени, по-вашему, леди Аствелл оставалась наедине со своим мужем?
— Даже не представляю. Ее комната на втором этаже, моя на третьем. Я не мог слышать, когда она вернулась к себе.
— Понятно. — Пуаро стремительно встал. — Теперь проводите меня в башню.
Секретарь безмолвно прошел вперед. Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж, дошли до самого конца коридора, где находилась обитая дверь, которая выходила на площадку еще одной, маленькой лестницы. Лесенка привела их к другой двери, и они оказались на месте преступления: в кабинете в башне.
Это был обширный зал, его потолки представлялись вдвое выше, чем во всем остальном доме. Стены украшало оружие дикарей: стрелы, копья, кинжалы. Вообще вокруг были развешаны в изобилии разные диковинки, почти все африканского происхождения. Письменный стол занимал оконный проем. Пуаро сразу направился к нему.
— Именно здесь нашли сэра Рьюбена?
Трефузиус молча утвердительно кивнул.
— Если я правильно понял, его ударили сзади?
— Его ударили одной из этих палиц, — пояснил секретарь.
— Они ужасно тяжелые. Смерть, очевидно, наступила мгновенно.
— Это подтверждает мысль, что преступление непреднамеренное. Крупная ссора, кто-кто хватает почти бессознательно первое попавшееся орудие…
— Да. Но это отягчает обвинение против бедняги Леверсона.
— Труп нашли склонившимся вперед, на письменный стол?
— Нет. Он упал на пол, боком.
— Это весьма любопытно, — произнес Пуаро.
— Почему любопытно? — тотчас заинтересовался Трефузиус.
— А вот почему, — охотно отозвался Пуаро, указывая пальцем на запекшееся пятно неправильной формы на полированной поверхности стола. — Это кровь, мой друг.
— Может быть, просто брызги? Их могли оставить позже, когда уносили труп.
— Возможно, возможно, — не отрицал маленький бельгиец. Есть в комнате другая дверь, кроме той, в которую мы вошли?
— Вот здесь. Видите, где лестница?
Трефузиус отдернул штору, которая драпировала самый близкий к двери угол кабинета. Оттуда узкая лестница вела на верхний этаж.
— Первоначально башенку построили для любителя-астронома, Винтовая лестница ведет в круглую комнату, где у него некогда стоял телескоп. А сэр Рьюбен устроил там себе вторую спальню и иногда ночевал в ней, если засиживался допоздна.
Пуаро легко взбежал по ступенькам. Круглая комнатка была обставлена самой незамысловатой мебелью: раскладная кровать, стул и туалетный столик. Он заметил, что другого выхода из комнаты не существовало, и удовлетворенный спустился в кабинет, где его ждал Трефузиус.
— Вы слышали, когда вернулся мистер Леверсон?
— Нет. В это время я уже крепко спал.
Пуаро не спеша обошел кабинет.
— Ну, что ж, — процедил он наконец. — Думаю, здесь больше ничего интересного нет. Хотя… не будете ли вы любезны задернуть шторы?
Трефузиус с привычной расторопностью сдвинул тяжелые бархатные занавеси перед окном.
Пуаро зажег верхний светильник, прикрытый стеклянным шаром, свисающим с потолка.
— В исправности, конечно, и настольная лампа? — спросил он.
Секретарь включил массивную настольную лампу с абажуром зеленого стекла, которая стояла на письменном столе. Пуаро потушил плафон, потом несколько раз зажигал и гасил его.
— Хорошо, — сказал он. — Здесь я окончил. Спасибо за вашу помощь, мистер Трефузиус.
— Всегда рад служить, — ответил секретарь. — Ужин в семь тридцать, сэр.
В задумчивости Пуаро отправился в отведенную ему комнату и нашел там исполнительного Джорджа, который уже распаковывал вещи своего хозяина.
— Мой милый Джордж, — произнес Пуаро спустя несколько минут. — Я очень надеюсь встретить сегодня за ужином некоего господина, который меня весьма интригует. Человека, который вернулся из тропиков, Джордж, и обладает тропическим темпераментом, как утверждают окружающие. Человека, о котором Парсонс рвался рассказать мне, а вот мисс Маргрейв не упомянула вовсе. У покойного сэра Рьюбена был препаршивый характер, Джордж. Предположим, что такой горячка, как он, оказался рядом с другим, еще более запальчивым субъектом. Вполне мог произойти взрыв, как думаете?
— Не обязательно, месье.
— Не обязательно?
— Нет, то есть да, месье. У меня была тетушка Джемина, с языком змеи, настоящая мегера. Она мучила свою бессловесную сестру, которая жила вместе с ней, это было ужасно. Чуть не уморила ее своей злобой. А вот если ей осмеливались давать отпор, тогда совсем другое дело! Она тотчас присмиреет, настоящая овечка! Чего она совершенно не выносила, так это тихонь. Тех, кто ей потакал.
