Агата Кристи - Почему же не Эванс?
— Так прямиком и врезалась в каменную ограду. Машина — вдребезги. А она лежит на земле, не шелохнется, а шляпа просто всмятку. Этот джентльмен.., он мимо ехал в своем автомобиле…
Он продолжал разглагольствовать — пока от него не отделались монетой в полкроны.
Франки, пользуясь моментом, шепталась с Джорджем.
— Джордж, милый, это не повредит вашей карьере? Вас не лишат диплома или чего-нибудь в этом роде?
— Возможно, — уныло отозвался Джордж. — То есть если это когда-нибудь выплывет наружу.
— Не беспокойтесь, Джордж, не выплывет. Я вас не подведу, — сказала Франки. И искренне прибавила:
— Вы отлично справились. В жизни не видела вас таким разговорчивым.
Джордж со вздохом посмотрел на часы.
— На осмотр отведу еще три минуты, — сказал он.
— А как быть с автомобилем?
— Договорюсь с каким-нибудь гаражом, чтобы его забрали.
— Прекрасно.
Джордж все поглядывал на часы. Наконец с явным облегчением сказал:
— Пора.
— Джордж, — сказала Франки. — Вы сущий ангел. Только я не знаю, чего ради вы это делали.
— Я и сам не знаю, — сказал Джордж. — Очень глупо было ввязываться. — Он кивнул Франки. — Пока. Не скучайте.
— Там видно будет, — сказала Франки, сразу вспомнив невозмутимый и маловыразительный голос — с едва уловимым американским выговором.
Джордж отправился на поиски обладательницы этого голоса. Оказалось, она ждет его в гостиной.
— Что ж, — коротко подытожил он. — К счастью, все не так уж плохо. Легкое сотрясение, и оно уже проходит. Но день-другой ей следует побыть здесь, никуда не трогаться. — И с важным видом прибавил:
— Это, кажется, леди Франсез Деруэнт.
— Что вы говорите! — оживилась миссис Бассингтон-Ффренч. — Тогда я хорошо знакома с ее кузенами… Дрейкоттсами.
— Не знаю, быть может, ее присутствие крайне вас стеснит. Но если бы она могла побыть у вас день-другой… — Джордж замолчал.
— Ну, разумеется. Все будет в порядке, доктор…?
— Арбетнот. Кстати, я поеду мимо гаража, так что могу позаботиться об автомобиле.
— Буду вам очень благодарна, мистер Арбетнот. Какое счастье, что вы как раз ехали мимо. Я полагаю, завтра ее должен посетить местный врач — на всякий случай.
— Едва ли это необходимо, — сказал Джордж. — Главное сейчас не тревожить ее.
— Но мне так будет спокойнее. И надо сообщить ее семье.
— Я сообщу, — сказал Джордж. — А что касается лечения… Э-э-э.., видите ли, как я понял, она последовательница «Христианской науки»[26] и категорически не желает иметь дело с докторами. Мое присутствие особого удовольствия ей не доставило.
— О, Господи! — только и сказала миссис Бассингтон-Ффренч.
— Но с ней все будет в порядке, — успокоил ее Джордж. — Уверяю вас.
— Вы действительно так полагаете, доктор Арбетнот… — с легким сомнением сказала миссис Бассингтон-Ффренч.
— Совершенно в этом уверен, — сказал Джордж. — До свиданья. О, Господи, я забыл в спальне один свой прибор.
Он быстрым шагом прошел в спальню, метнулся к постели.
— Франки, вы последовательница «Христианской чауки», — торопливо прошептал он. — Не забудьте.
— Но почему?
— Пришлось так сказать. Это был единственный выход.
— Ладно, — сказала Франки, — Не забуду.
Глава 12
В стане врага
«Что ж, вот я и в стане врага, — подумала Франки. — Теперь все зависит от меня самой».
Послышался стук в дверь, и вошла миссис Бассингтон-Ффренч.
Франки чуть приподнялась с подушек.
— Мне страшно неловко, — сказала она слабым голосом. — Столько из-за меня беспокойства…
— Пустяки, — сказала миссис Бассингтон-Ффренч. Франки вновь услышала этот приятный, невозмутимый голос, едва заметный американский выговор и вспомнила: ведь отец говорил, что один из гэмпширских Бассингтон-Ффренчей женился на богатой американке. — Доктор Арбетнот говорит, что вам нужен абсолютный покой, и через пару дней вы совсем оправитесь.
Франки понимала, что тут бы ей следовало возразить или ужаснуться пережитому кошмару, но боялась попасть впросак.
— По-моему, он славный, — сказала она. — Он был очень добр.
— Да, на редкость толковый молодой человек, — сказала миссис Бассингтон-Ффренч. — Очень удачно, что он как раз тут проезжал.
— Да, не правда ли? Но на самом деле я, конечно, не нуждалась в его помощи.
— Вам вредно разговаривать, — продолжала хозяйка дома. — Я пришлю горничную. Она принесет вам все необходимое и уложит вас в постель.
— Вы так добры.
— Ну что вы.
Она вышла, и Франки вдруг сделалось неловко.
«Славная она, — подумалось ей. — И такая доверчивая». Франки вдруг почувствовала, что ведет себя далеко не лучшим образом по отношению к хозяйке дома. До этой минуты она только и представляла, как безжалостный Бассингтон-Ффренч сталкивает с утеса свою ничего не подозревающую жертву. Второстепенные же участники драмы ее совершенно не интересовали.
«Что ж, — решила Франки, — придется пройти и через это. Но лучше бы она не была такой славной».
Всю вторую половину дня и вечер Франки проскучала, лежа в своей затемненной комнате. Миссис Бассингтон-Ффренч заглянула пару раз, чтобы справиться, как она себя чувствует, но тут же уходила.
Однако наутро Франки уже отдернула шторы и выразила желание побыть в чьем-нибудь обществе. Хозяйка дома немного с ней посидела. Выяснилось, что у них много общих знакомых и друзей, и к концу дня они стали почти подругами. Франки все больше терзали угрызения совести.
Миссис Бассингтон-Ффренч несколько раз поминала своего мужа и маленького сына Томми. Похоже, она была женщина без затей, глубоко любящая свою семью. Однако Франки почему-то вообразила, что она не очень-то счастлива. Время от времени в ее взгляде сквозила тревога, что никак не вязалось с душой, пребывающей в мире с самой собой.
На третий день Франки поднялась с постели и была представлена хозяину дома.
Это был крупный мужчина с тяжелой челюстью и добрый, но каким-то отсутствующим взглядом. Немало времени он, кажется, проводил, запершись у себя в кабинете. И все же Франки подумалось, что он очень любит жену, хотя почти совсем не интересуется домашними делами.
Семилетний Томми был здоровый, шаловливый малыш. Сильвия Бассингтон-Ффренч явно души в нем не чаяла.
— У вас здесь так славно, — со вздохом сказала Франки.
Она лежала в шезлонге в саду.
— Не знаю, из-за ушиба ли или из-за чего-то еще, но у меня совсем нет желания двигаться. Лежала бы тут и лежала.
— Ну и лежите себе на здоровье, — сказала Сильвия Бассингтон-Ффренч своим спокойным, отстраненным тоном. — Нет, правда, я говорю это не из вежливости. Не спешите возвращаться в город. Знаете, ваше общество доставляет мне такое удовольствие, — продолжала она. — Вы такая живая. С вами мне гораздо веселей.
