Тайна Дома трех вязов - Мюссо Валентен

– Это Моро попросил нас сделать перерыв. У него закончились сигареты – знаете, те самые, его любимые английские, – и он хотел сходить за ними к себе в комнату.

– Я помню, как месье Моро упоминал о сигаретах, но к тому времени игра уже прервалась. Он даже отказался взять мои.

– Нет-нет, уверяю вас, он уже давно увидел, что его портсигар пуст, и раздражался. Вы, наверное, заметили, что он много курит. Он был на грани…

– То есть вы совершенно уверены, что именно мистер Моро остановил игру?

– Абсолютно уверен! И мадам Лафарг ему очень помогла.

– Что вы имеете в виду?

– Она стала ерзать на стуле. Как будто хотела в туалет. Она так много выпила за игрой!

Доктор Вотрен, к сожалению, был гораздо менее категоричен. Он считал, что устроить перерыв хотели все. Мадам Лафарг хотела пойти и «припудрить носик». Генерал был разочарован тем, как идет игра, ведь с самого начала он был уверен, что сможет одолеть противников. Что касается журналиста, то сначала он много хвастался, но потом ему стало скучно.

– Я думал, что мадам Лафарг упоминала, что хочет «попудрить носик», когда вы остались одни в гостиной.

– Вы уверены? Возможно, я ошибся…

– А месье Моро жаловался во время игры, что у него закончились сигареты?

Вотрен смущенно поморщился. Ему с самого начала игры было известно, что портсигар почти пуст, но журналист не жаловался, потому что был очень занят игрой.

Когда последний свидетель ушел, лейтенант раздраженно заявил:

– Это невероятно! Четыре свидетеля, и все говорят разное… Они же играли за одним столом!

– Странно, но не очень, сказать по правде. Свидетели обычно видят только то, что хотят видеть, и то же самое касается тех, кто пересказывает разговоры. Все мы так или иначе видим и слышим то, что нам близко.

– Мы на верном пути! Все их версии правдоподобны, но «правдоподобны» не значит «истинны». А что, если никто и не пытался останавливать эту чертову игру? Что, если телефонный звонок не имеет к убийству никакого отношения?

– Вы правы, лейтенант. Возможно, мне следует быть менее категоричным в этом вопросе. Но если моя гипотеза ошибочна, то я не знаю, как быть дальше.

Чтобы тщательно исследовать кабинет графа, Кожоль и его ассистент потратили не меньше двух часов. Полицейский славился своей дотошностью: если на месте преступления можно было найти улики, он их непременно находил.

– Ты не ошибся, – заявил он, когда работа была закончена, – браунинг никак не мог быть орудием убийства. Ни следа пороха: из этого пистолета не стреляли уже очень давно. С другой стороны, на нем было несколько хороших отпечатков пальцев, и все они принадлежали графу: я сравнил их с теми, которые сделал Гийомен.

– Логично, ведь только он и держал его в руках. Что еще?

– Много отпечатков нашлось на столе, но их тоже оставил Монталабер.

– Понятно. Я и не питал никаких иллюзий.

– Что касается остального, то особо похвастаться нечем. Я осмотрел дверь и замок и согласен с тобой: сомневаюсь, что ключ повернули снаружи. Технически это возможно, но на металле остались бы царапины. Что касается окон, то шпингалет снаружи не задвинуть, как ни старайся.

Он указал на окно, которое разбили, чтобы войти в комнату.

– Здесь у нас целая мозаика отпечатков. Твои, Моро и графа. На другом окне мы нашли отпечатки пальцев генерала, но я помню, как ты говорил, что сам попросил его подергать задвижку… Иначе говоря, все отпечатки находятся там, где и ожидалось. Насколько я понимаю, одной экспертизой это дело не решить. Здесь явно какой-то трюк.

– Трюк?

– Да, знаешь, как в мюзик-холле… Однажды я видел, как фокусник на сцене исчез, а буквально через несколько секунд появился в глубине зрительного зала; очевидно, что тот, кто исполнял роль фокусника, был просто дублером и скрылся в откидном люке. Большинство подобных трюков не провернуть без сообщника.

– Ты хочешь сказать, что убийца действовал не один?

– Я в этом уверен. Вдвоем это было бы возможно: один наблюдал за обстановкой и занимался дверным замком, а другой совершил убийство. Действуя сообща, они могли сэкономить несколько драгоценных секунд. Кто первым подошел к двери кабинета?

– Доктор и мадам Лафарг.

– Интересно! Ты вроде упоминал, что эти двое не очень-то жалуют друг друга…

– А вдруг они просто притворяются? Что может лучше развеять любые подозрения в соучастии, чем наглядная холодность и враждебность?

Глава 17

Когда каждая минута на счету

Прикусив в уголке рта потухшую сигарету, Кожоль вошел в библиотеку. Форестье уединился там, чтобы перечитать записи, сделанные лейтенантом, и хорошенько все обдумать.

– Люсьен возвращается в Париж, он мне больше не нужен. Я же сначала хотел остановиться в деревенском трактире, но теперь предпочитаю остаться здесь. Я попросил Анри подготовить для меня комнату.

– Отличное решение. Всегда рад поболтать со старым другом.

– Огонька не найдется?

Форестье достал великолепную золотую зажигалку.

– Я помню эту зажигалку, – с грустью заметил Кожоль. – Подарок от Клары на твой пятидесятый день рождения…

– Да. Всегда держу ее при себе.

– Нам всем не хватает Клары.

– Знаю.

Повисло молчание, которое Кожоль поспешил прервать, чтобы не погрузиться в печальные воспоминания.

– Ты хотел попросить Люсьена что-то проверить?

– Да, нужно снять отпечатки пальцев у подозреваемых и сравнить их с данными в Центральном архиве.

– Зачем? Их личности и так установлены. И я сомневаюсь, что их когда-нибудь арестовывала полиция. Или ты говоришь о дворецком?

– Не только. Просто хочу проверить… Особых результатов не жду, но попробовать ничего не стоит.

– Это ты зря. Люсьену предстоит перерыть кучу файлов в архиве – то еще веселье! Ты уже забыл, какой там бардак?

– Едва ли… Не прошло и пяти месяцев, как я вышел на пенсию, если ты вдруг забыл.

– Кстати, мне только что звонил наш общий друг Буассонар. Он проверяет наших подозреваемых со своей стороны. Привлек еще пару коллег и выясняет, нет ли в жизни гостей графа чего-нибудь необычного.

– Прекрасно.

– А ты как тут? До чего-нибудь додумался?

Форестье в отчаянии вскинул руки.

– Головоломка нам досталась еще та. Вроде бы я все логично разложил, но картина не складывается. Если дом сыплется, дело в фундаменте, а не в отделке.

Кожоль указал на лист бумаги, на котором комиссар что-то чертил перед его приходом.

– Что это?

– Хронология событий. К сожалению, в этом случае каждая минута на счету. Малейшая ошибка – и мимо…

– Можно взглянуть?

– Смотри.

Полицейский взял записи и прочитал вслух:

• 10:00: звонит телефон. Монталабер выходит из гостиной и идет в кабинет.

• 10:01: Гранже, Моро, Анри и я уходим по своим делам. Вотрен и Лафарг остаются в гостиной. В то же время граф, оказавшись один в кабинете, начинает разговаривать по телефону.

• 10:03: конец телефонного разговора.

• Примерно в это же время граф включает граммофон. Зачем, если телефонный разговор окончен? Или он включил его перед тем, как повесить трубку? Какую роль сыграл этот аппарат в истории?

• 10:03–10:06: Что делает граф? Думает о разговоре, который только что завершился? Почему он сразу же не выходит из кабинета?

• 10:06: Убийца входит в кабинет и приближается к графу. Возможно, он обменивается с ним парой слов, чтобы укрепить уверенность в себе.

• 10:07: конец концерта. Убийца стреляет. Выстрел и стук (пистолет брошен на пол? тело жертвы ударилось о стол?).

• Я в этот момент нахожусь в библиотеке.

• Моро спускается по лестнице, возвращаясь из комнаты.

• Вотрен сидит у камина в гостиной.

• Лафарг выходит из туалетной комнаты.

• Гранже стоит на крыльце и курит.

• Анри возвращается из погреба, куда он ходил, чтобы взять еще пару бутылок.