Жорж Сименон - Мегрэ и убийца
Отрицать это причин у Мегрэ не было.
— Не связаны ли, случайно, эти два дела?
— Господа, в настоящий момент я не могу ничего сказать.
— Но вы ведь не ответили «нет»?
— Напрасно вы делаете из этого выводы.
— Вы были этой ночью в Жуи-ан-Жозас, верно?
— Не отрицаю.
— На каком основании?
— Коллега Грожан ответит более авторитетно.
— Это ваши люди напали в Париже на след грабителей?
По обеим сторонам дверей в кабинет следователя, между жандармами, на двух скамьях, сидели в наручниках четверо мужчин, арестованных ночью, и не без удовольствия наблюдали за происходящим. Из глубины коридора появился коротконогий тучный адвокат; его мантия развевалась, словно он взмахивал крыльями. Заметив комиссара, он подошел и пожал ему руку.
— Как дела, Мегрэ?
Вспышка. Рукопожатие было сфотографировано так, словно всю сцену они отрепетировали заранее.
— Кстати, а почему вы здесь?
Мэтр Гюэ не случайно задал этот вопрос в присутствии журналистов. Искусный и ловкий адвокат, он защищал, как правило, преступников высокого полета. Он был широко образован, любил музыку и театр, присутствовал на всех генеральных репетициях и крупных концертах, что позволило ему войти в «Весь Париж».
— Почему мы не входим?
— Не знаю, — не без иронии ответил Мегрэ. Низенький широкоплечий Гюэ постучал, открыл дверь и пригласил комиссара войти.
— Добрый день, дорогой господин следователь. Вы не слишком огорчены тем, что я здесь? Мои клиенты… Следователь пожал руку ему, потом Мегрэ.
— Садитесь, господа. Сейчас введут подследственных. Надеюсь, вы не боитесь их и жандармов можно оставить за дверью?
С арестованных сняли наручники. В не очень просторном кабинете стало тесно. У края стола сел письмоводитель. Из кладовки принесли недостающий стул. Четверо мужчин уселись по обе стороны адвоката; Мегрэ устроился поодаль, на заднем плане.
— Как вам известно, мэтр, я должен, прежде всего, установить личность подозреваемых. Пусть каждый отзывается, когда услышит свое имя. Жюльен Мила!
— Я.
— Фамилия, имя, адрес, место и год рождения, профессия?
— «Мила» через два «л»? — спросил письмоводитель, который вел протокол.
— Через одно.
Процедура длилась довольно долго. Демарль, человек со шрамом и бицепсами ярмарочного борца, родился в Кемпере. Был матросом, в настоящее время безработный.
— Ваш адрес?
— То здесь, то там. Всегда найдется друг, который приютит.
— Другими словами, у вас нет постоянного места жительства?
— На пособие по безработице, сами понимаете… Четвертый, тот, кто стоял на стреме, жалкий болезненный субъект, заявил, что он рассыльный и живет на Монмартре, на улице Мон-Сени.
— С каких пор вы входите в шайку?
— Извините, господин следователь, — прервал Гюэ. — Сначала нужно доказать, что шайка существует.
— Я хочу задать вопрос вам, мэтр. Кого из этих людей вы представляете?
— Всех четверых.
— А вы не думаете, что в процессе следствия между ними из-за различия интересов могут возникнуть разногласия?
— Сильно сомневаюсь, но если это произойдет, я обращусь к коллегам. Согласны, господа? Все четверо кивнули.
— Поскольку мы находимся на предварительном этапе расследования, я хотел бы обратить внимание на этическую сторону дела, — продолжал Гюэ с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. — Вам должно быть известно, что сегодня утром это дело пробудило большой интерес у прессы. Мне довольно много звонили по телефону, и в результате я получил сведения, которые меня удивили, если не сказать — поразили.
Он откинулся назад и закурил. Следователь несколько пасовал перед этим светилом адвокатуры.
— Я вас слушаю.
— Арест был произведен не так, как это обычно делается. Три машины, снабженные радиостанциями, причем, одна из машин набита инспекторами в штатском, останавливаются в том же месте и примерно в то же время, что и мои клиенты. Создается впечатление, что полиция заранее знала, что должно произойти. Во главе этого кортежа находится присутствующий здесь комиссар Мегрэ с двумя своими сотрудниками. Так, комиссар?
— Так.
— Вижу, что мои осведомители не ошиблись. Видимо, кто-то с улицы де Соссэ. Какой-нибудь чиновник, дактилоскопист?
— Я полагал, всегда полагал, что территория уголовной полиции ограничивается Парижем. Пусть даже большим Парижем, но Жуи-ан-Жозас в него все равно не входит.
Адвокат добился, чего хотел. Он взял допрос в свои руки, и следователь не знал, каким образом заставить его замолчать.
— Не получилось ли так из-за того, что сведения о… скажем, о попытке ограбления исходили от уголовной полиции? Не ответите ли вы, Мегрэ?
— Мне нечего сказать.
— Вы там не были?
— Я здесь не затем, чтобы меня допрашивали.
— И все же я задам вам еще один, более важный вопрос. Не занимаясь ли другим делом, тоже недавним, вы напали на след этого?
Мегрэ продолжал безмолвствовать.
— Мэтр, прошу вас… — вмешался следователь.
— Одну минутку! Как мне сообщили, инспекторы уголовной полиции два последних дня следили за лавкой Эмиля Браншю. Комиссара Мегрэ дважды видели в кафе на площади Бастилии, где позавчера совершенно случайно собрались мои клиенты; он расспрашивал официантов, пытался выведать что-то у хозяина. Это так? Извините, господин следователь, я хотел только придать этому делу верную перспективу, которая вам, возможно, и неизвестна.
— Вы закончили, мэтр?
— Пока да.
— Могу я допросить первого из подозреваемых? Жюльен Мила, не скажете ли вы, кто указал вам на виллу Филиппа Лербье и сообщил о наличии там ценных картин?
— Рекомендую моему клиенту не отвечать.
— Отвечать не буду.
— Вы подозреваетесь в участии в двадцати одном ограблении вилл и замков, совершенном в течение последних двух лет при одинаковых обстоятельствах.
— Мне нечего сказать.
— Тем более, — вмешался адвокат, — что у вас нет никаких доказательств, господин следователь.
— Повторяю в обобщенном виде свой первый вопрос. Кто указал вам на эти виллы и замки? Кто — а это явно один и тот же человек — взялся продавать похищенные картины и предметы искусства?
— Мне ничего обо всем этом не известно.
Следователь вздохнул и перешел к рамочнику; Мимиль был столь же несловоохотлив. Что до матроса Демарля, тот просто стал ломать комедию. Единственным, кто отнесся к допросу иначе, был дозорный по имени Гувьон — тот, что не имел постоянного места жительства.
— Мне непонятно, что я здесь делаю? С этими господами я незнаком. В том месте я оказался, потому что искал уголок потеплее, где завалиться спать.
