Рекс Стаут - Приглашение к убийству
– Я обещал комментарии, а не вещественные доказательства, – напомнил Вульф. – Кстати, вот ещё один, объясняющий положение и характер раны на голове мистера Луэнта, а также направление нанесенного удара. Предположим, что я – мистер Хак. Я сижу в кресле-каталке в своём кабинете, уже начало шестого, и со мной мой шурин, Герман Луэнт. Я решил, что он должен умереть, так как представляет для меня смертельную опасность. Он нанял Ниро Вульфа, частного сыщика, который не растрачивает времени и таланта по пустякам, и затеял среди моих домочадцев расследование под предлогом слишком абсурдным, чтобы быть истинным. Я не только знаю, что моя жена не оставила бы брату денег втайне ото всех, но уверен, что он и сам знает: она бы никогда этого не сделала. Вдобавок в беседе с экономкой, секретаршей и сиделкой помощник Вульфа Гудвин якобы в шутку высказал предположение, что одна из них отравила мою жену. Мне сообщили об этом. Выяснить, кто именно, вы могли во время сбора показаний.
– Мы выяснили, – подтвердил Кремер. – Это была мисс Рифф.
Вульф иронически усмехнулся:
– Прекрасно. Итак, я решил, что шурин что-то заподозрил относительно кончины своей сестры и, следовательно, представляет для меня смертельную опасность. Для полноты картины добавлю: опасность заключалась в открытии факта, что я отравил свою жену – его сестру, – подмешав яд в тарелку с артишоками. Целью, конечно же, было завладеть её миллионным состоянием. Мистер Хак, очевидно, не может доказать, что Луэнт не входил в его кабинет между шестнадцатью и семнадцатью часами?
– Нет. В половине пятого он посылал за ним мисс Рифф. Он говорит, что Луэнт пробыл у него десять минут и затем ушёл.
– Мисс Рифф присутствовала при их разговоре?
– Нет. Она уходила из дома по поручениям.
Вульф кивнул.
– Великолепно. Справедливости ради, мистер Кремер и джентльмены, хочу заметить, что у меня было по сравнению с вами одно крупное преимущество. Вы ведь не видели, как мистер Хак передвигается на своей колеснице, не так ли?
Они ответили, что нет.
– Я тоже не видел, но мистер Гудвин мне это описал. Зрелище, я вам скажу, впечатляющее. Именно его описание и послужило отправной точкой для моих выводов. В настоящий момент мистер Хак, похоже, не горит желанием продемонстрировать свою машину. Что ж, это можно будет сделать позднее. Теперь вернемся назад: итак, я – мистер Хак, я сижу в своём кресле, в своём кабинете. Время приближается к пяти. – Вульф вытащил из кармана носовой платок и скомкал его в правой руке. – Это – пресс-папье, тяжёлый шар из зелёного мрамора, я просто приготовил его. Оно здесь, на полочке моего кресла прижимает какие-то бумаги. Теперь ты, Арчи, – мистер Луэнт. Встань, пожалуйста, напротив меня… впрочем, можешь и сидеть. Чуть ближе, так более естественно. Теперь я поднимаю правой рукой пресс-папье, левой беру бумагу, чтобы показать тебе, но листок выскальзывает у меня из пальцев и падает на пол. Естественно, прежде чем послать за тобой, я потренировался, чтобы уронить его как можно более естественно. Ты наклоняешься, чтобы подобрать его – ты делаешь это не задумываясь, ведь я калека, – и в этот момент я бью тебя пресс-папье.
Я нагнулся, и он легонько хлопнул меня по затылку. Я не собирался прикидываться, падая замертво, но и распрямляться сразу тоже не годилось, поэтому я ограничился тем, что опустился на колени.
– Господи спаси, – пробормотала миссис О'Ши в мертвой тишине.
Вульф продолжал:
– При таком положении – я сижу, ты склонился – удар как раз приходится на череп снизу вверх. Теперь мне нужно двигаться так быстро, как позволяет моя физическая неполноценность. Двадцать секунд мне достаточно, чтобы убедиться: второго удара не требуется, ты мёртв. Выше пояса я здоровый и сильный, и ещё через двадцать секунд ты уже лежишь, переброшенный через мои колени и прикрытый пледом, без которого я никогда не показываюсь. Я нажимаю кнопку, берусь за рычаг. Мне нужно перевезти тело на другой этаж. Это, конечно, риск, но я вынужден на него пойти.
– Но где улики, чёрт возьми? – прорычал Мандельбаум.
– Вы их отыщете, и чем скорее, тем лучше, – ответил Вульф. – Начните с выяснения, подходит ли пресс-папье по форме ко вмятине на черепе. Думаю, вы обнаружите, что подходит. Исследуйте клетчатый плед, служивший покрывалом при транспортировке трупа, – вы обнаружите на нём волосы с головы Луэнта. Вы уже пришли к выводу, что Луэнта убили не в его комнате. Что ж, попробуйте объяснить, как был переправлен труп, если не при помощи кресла мистера Хака. Признаться, очень жаль, что, когда мистер Гудвин стоял у двери в комнату Луэнта и смотрел, как мистер Хак, появившись в своём кресле из лифта, направляется к себе в комнату, уже вечерело и освещение в коридоре было тусклым. У Гудвина острое зрение, и при более ярком свете он, вероятно, заметил бы, что бугор под пледом неестественно велик. Конечно, появление Гудвина вынудило мистера Хака на время укрыться с грузом в своей комнате, но мистер Гудвин почти сразу ушёл – он отправился звонить мне из автомата, – и мистер Хак закончил транспортировку. Завершающий этап, видимо, оказался для него самым трудным, потому что дверь в комнату Луэнта была слишком узкой для его кресла. – Вульф повернулся к Мандельбауму, который все ещё стоял возле дивана. – Но лично мне в качестве улики больше нравится другая деталь. По сути, её одной достаточно, чтобы сделать вывод. Вы тщательно допросили всех нас и знаете, о чем шла речь в той комнате незадолго до обнаружения трупа: в присутствии пяти свидетелей я вытягивал из мистера Хака обещание заплатить мне крупную сумму денег. В обмен на что? В обмен на встречное обещание, что мистер Луэнт больше не будет никому досаждать своими обвинениями! Неужели мистер Хак такой редкостный осел, что согласился на эту сделку, зная, что Луэнт ещё жив? Ведь весть о ней – через мистера Тейера или кого-то ещё – наверняка достигла бы ушей Луэнта, и он, решив, что я предал его, взяв отступного у врага, удвоил бы свою подозрительность, вместо того чтобы отбросить её. – Вульф покачал головой. – Нет, не подлежит сомнению, что в тот момент мистер Хак уже знал о смерти Луэнта. Но есть и другой аспект: дело в том, что, соглашаясь на моё предложение, он признавался в своей виновности. Он думал, по крайней мере в тот момент, что я его шантажирую, и решил уступить. Я прижал его при свидетелях, а чтобы выяснить, как много мне известно и насколько я окажусь сговорчив, ему требовалось остаться со мной наедине. Не страшись Хак правосудия, он рассмеялся бы мне в лицо, обозвав остряком, а когда я перешел от просьб к требованиям, послал бы за шурином и донес ему на меня. Но вы знаете, как он вместо этого поступил, и посмотрите-ка на него сейчас.
