Хью Пентикост - Ложная жертва
По-прежнему не сводя глаз с дороги и не глядя на своего пассажира, Питер спросил:
— А скажи, Чарли, способен ли был твой приятель Уинтерс, ну скажем, на легкий шантаж?
Чарли усмехнулся:
— Ну если уж только на очень легкий. Этот парень не был способен вообще ни на что серьезное. Он мог мечтать выиграть миллион на тотализаторе, но уж если бы вздумал кого шантажировать или чего спереть, то только ради каких-нибудь грошей. Короче, обыкновенный мелкий жулик.
— А как у него было насчет крутизны?
— Да ну, ты что? Он всегда был шестеркой.
— А тот другой — Джерри Кристи?
— Вот о нем ничего не могу сказать, маэстро. Я его совсем не знал, один раз только нажрались вместе — в прошлое воскресенье. На войне-то он был героем, да только потом весь вышел. Одним словом, оба они были парни прямо скажем невезучие.
— Или зарвавшиеся, — предположил Питер, глядя на дорогу перед собой, где уже замаячили светящиеся контуры загородного клуба.
— Уж не знаю, о чем ты там замечтался, маэстро, — сказал Чарли, — но если хочешь, я могу расписать тебе всех жуликов по категориям. Всего четыре. Первая — парни, что держат целые синдикаты. Они играют по большим ставкам, и играют наверняка. Для них нет преград, и, нравится тебе это или нет, они управляют большой частью нашего мира. Во вторую категорию входят те, что получают распоряжения от первой. Они делают грязную работу и хорошо за это получают. Третья группа — головастые одиночки. Они зарабатывают немалые деньги собственными мозгами, но всегда рискуют загреметь за решетку, если кто-нибудь окажется умнее. Они садятся в тюрьму, а потом выходят и начинают все сначала. Ну и наконец, четвертая группа. Наш Джек Уинтерс принадлежит именно к ней. Такие способны урвать только на один день. Они доставляют нам массу неудобств, при них вечно нужно держаться за бумажник, но их не стоит принимать всерьез. Поэтому, если не возражаешь, я снова задам тебе вопрос: зачем этой леди нужно было убивать их?
Питер свернул к подъезду загородного клуба.
— Между нами говоря, Чарли, я начинаю сомневаться, она ли это сделала.
Чарли усмехнулся:
— Знаешь, маэстро, я всегда верил в твою проницательность. Сам-то я сомневался в этом с самого начала. Что бы там ни натворили Джек Уинтерс со своим дружком, этого все равно было бы недостаточно для такой бойни.
Из клуба все так же громко лилась музыка, машин на стоянке хотя и поубавилось, но народу по-прежнему было много.
— Сколько это еще будет продолжаться? — спросил Питер.
— Пока не останется ни души, — ответил Чарли. — Частный клуб — никогда не закрывается. Во времена Уолтера Хагена профессионалы сами веселились тут до упаду. Сейчас-то они все давно по постелям, зато полно разной левой публики, вроде меня, маэстро. Мы-то и торчим тут до последнего. Ну ладно, спасибо, что подвез, и я надеюсь, тебе удастся вытащить твою девчонку из неприятностей.
— А ты, Чарли, держи ушки на макушке. Хорошо?
Чарли вышел из машины и, захлопнув дверцу, уставился на Питера словно сова.
— Знаешь, Питер, не очень-то мне светит влезать во все это. Не люблю я партизанской войны. А у меня есть ощущение, что где-то в кустах притаился хороший стрелок, и, поверь, мне совсем не хочется стать его мишенью. Эти слова могли бы сойти за совет и для тебя, если бы ты его, конечно, принял. Знаешь, белый саван нам, конечно, всем к лицу, только жизнь куда более симпатичная штука…
День выдался на редкость долгим, но наконец перешел в ночь. Питер не имел ни малейшего представления о том, как поступить дальше. Не знал он, и как искать Эллен. Можно, конечно, было вернуться в отделение и очистить свою совесть относительно Говарда Делафилда. С другой стороны, можно было лечь поспать — что ему сейчас было просто необходимо — и таким образом подождать, какой оборот примет игра. Он поймал себя на том, что по-прежнему не испытывает желания выдавать Эллен и Говарда до тех пор, пока не переговорит с девушкой самолично. Теперь он был абсолютно убежден, что Эллен сильно рискует ради Говарда. Питер боялся навредить ей и поэтому хотел дать ей возможность рассказать ему свою версию.
Он подъехал к темному мотелю, лишь кое-где освещенному чугунными фонарями. Большинство постояльцев, очевидно, уже спало. Питер поднял верх «ягуара», чтобы внутрь не проникала роса, и медленно побрел по аллее. Часы показывали почти два ночи. Нога ныла. Его всегда мучила эта тянущая тупая боль, когда он подолгу без отдыха проводил на ногах.
Внезапно из-за угла ему навстречу выплыла темная фигура. Человек был на несколько дюймов выше Питера и, судя по комплекции, весил добрые две с половиной сотни фунтов. Черный костюм в темноте казался шоферской униформой. Широкое расплывшееся лицо наискось пересекал глубокий шрам. По одному виду было ясно, что перед Питером профессиональный боксер.
— Мистер Стайлс? — спросил хриплый голос.
«Да, такого трудно завалить», — подумал Питер и ответил:
— Да.
— Я ждал вас. Мистер Делафилд распорядился привезти вас к нему, независимо от того как поздно вы вернетесь.
— Который мистер Делафилд? — осведомился Питер.
Незнакомец улыбнулся:
— Здесь есть только один мистер Делафилд, приятель. Мистер Сэм Делафилд. И мне велено отвезти тебя к нему.
У Питера нервно подернулась скула.
— Пожалуйста, передайте от меня привет мистеру Делафилду. Я думаю, ему и без меня не скучно.
Улыбка сделалась шире.
— Что такое, приятель? Разве я говорил с тобою грубо? Мистер Делафилд считает меня культурным. Ну да ладно, грубо или не грубо, а мы с тобой сейчас поедем к нему.
— Это что, приказ? — невозмутимо уточнил Питер.
— Можешь считать, что так. Ну что, поехали?
— Думаю, нет.
— Думать можешь сколько угодно, — сказал амбал. — У тебя, приятель, насколько я знаю, с ногой проблемы? Так, может, лучше не усугублять? — Огромная ручища протянулась к Питеру.
Что случилось в следующее мгновение, сторонний наблюдатель даже не успел бы разглядеть. Перенеся вес на здоровую ногу, Питер схватил амбала за руку и, крутанув, перебросил его через себя. Две с половиной сотни фунтов боксерского веса изо всех сил шмякнулись об стену и обмякли как мешок с мукой. Бледный как мел Питер стоял над ним, тяжело переводя дыхание. По лицу его расплылась довольная улыбка — давненько ему не доводилось упражняться в навыках, полученных за время службы в морской пехоте.
Наклонившись, он расстегнул у громилы-шофера пиджак и вынул из висевшей под мышкой кобуры пистолет. Сунув его в карман, он быстро зашагал к «ягуару», сел в машину и завел двигатель.
Пять минут спустя лощеная белая машина, визгнув тормозами, остановилась перед парадным входом в роскошную резиденцию Сэма Делафилда. Окна нижнего этажа все как один светились огнями. Питер вышел из машины и позвонил. Почти сразу же дверь ему открыл крошечный японец в белой ливрее и, гостеприимно улыбнувшись, изрек:
