Джорджетт Хейер - Завещание
Она повернулась, чтобы уйти, но помедлила.
– Хорошо, но если вы думаете, что вам удастся что-то узнать обо мне, то вы глубоко ошибаетесь.
– Хотите, заключим пари? – предложил он.
Но она уже ушла. Мистер Эмберли усмехнулся, наклонился, чтобы поднять платок, который пастушка обронила, и направился в холл.
ГЛАВА V
Большую часть следующего утра мистер Эмберли провел, подремывая в саду, что его кузина Филисити назвала отвратительной леностью. Жаркое солнце натолкнуло ее, всегда настроенную оптимистически, на мысль повесить гамак. Мистер Эмберли осмотрел его и одобрил ее идею. Через час после завтрака Филисити нашла его развалившимся в гамаке, пыталась его расшевелить, но безуспешно, и с презрительной миной отправилась играть в теннис.
Но ему недолго пришлось наслаждаться одиночеством. Вскоре после полудня появилась его тетка и слегка ткнула его зонтиком от солнца. Он открыл глаза, посмотрел на нее с молчаливым укором и вновь закрыл глаза.
– Дорогой Фрэнк, это так по-деревенски. Но ты должен встать. Случилась досадная вещь.
Не открывая глаз, мистер Эмберли пробормотал фразу, которую давно знал наизусть:
– Бриджи не прислали рыбу, и если я не буду ангелом и не съезжу в Аппер Неттлфоулд, то ленча не будет.
– Нет, ничего подобного. По крайней мере, я так полагаю. Речь идет о человеке, который досаждает сейчас твоему дяде.
– Какой человек? – поинтересовался мистер Эмберли.
– Полковник Уотсон. В гостиной. Должна ли я его пригласить на ленч?
Мистер Эмберли наконец пришел в себя. Он сел в гамаке, свесив свои длинные ноги.
– Я прощаю вас, тетя Марион, – сказал он. – Очень мило с вашей стороны, что пришли и предупредили меня. Только отнесу книгу. Ни в коем случае не приглашайте его на ленч.
Леди Мэтьюс улыбнулась:
– Я тебе так сочувствую, дорогой. Но дело не в предупреждении. Он разговаривает с дядей уже полчаса. Ну, ты знаешь людей такого типа. Эдакий золотой стандарт. Такой ограниченный и неуместный. Он пришел по делу. Что-то очень связанное с законом, но не собирается уходить. Если бы он только сказал Хамфри, что хочет видеть тебя. Мы только сейчас догадались. Но он не говорит. Это чисто моя интуиция. Пойдем, дорогой. Будь с ним погрубее, и тогда он не захочет остаться на ленч.
– Хорошо, буду грубым, очень грубым, – сказал мистер Эмберли и спрыгнул с гамака.
– Очень мило, Фрэнк, но лучше не очень груби, – сказала тетя с сомнением.
Когда мистер Эмберли вошел через стеклянную дверь в гостиную, в поведении главного констебля проявилось одновременное удивление и удовлетворение.
– А, Эмберли, привет! – сказал он, поднимаясь и пожимая ему руку. – Так вы все еще здесь! Приятный сюрприз. Как поживаете?
– Погружен в апатию, – сказал мистер Эмберли. – Только начинаю приходить в себя.
Казалось, его ответ представил полковнику удобный случай, на который он надеялся. Он засмеялся и сказал:
– Погружен в апатию. Но это же не означает скуку?
– Пока еще нет, – ответил мистер Эмберли.
Его дядя внезапно прыснул от смеха, но постарался скрыть его кашлем.
– Вам следует занять чем-то свои мысли, – сказал полковник шутливо. – Может быть, вы захотите помочь нам в нашем деле об убийстве?
Мистер Эмберли предпочел расценить это как шутку. Тогда полковник Уотсон отбросил шутливый тон и сказал:
– Серьезно, мой дорогой мальчик, я буду рад, если вы поможете нам. Это очень интересное дело. Вполне в вашем духе.
– Вы очень любезны, сэр, но едва ли вы нуждаетесь во вмешательстве любителя в столь профессиональные дела.
Тут полковник понял, что ему не нравится мистер Эмберли. Оглядываясь назад, он не мог припомнить, чтобы когда-либо тот нравился ему. Эти суровые глаза имели обыкновение смотреть на тебя презрительно, а ироническая улыбка вызывала раздражение. Парень чертовски высокого мнения о себе, это факт. Ясно, что он не собирается как об одолжении просить о разрешении помочь в расследовании этого, несомненно, непростого убийства. Полковник тянул с ответом, борясь с искушением принять слова Эмберли всерьез и больше не связываться с ним. Ему доставит особое удовольствие просто перевести разговор на довольно тривиальные темы, поболтать немного, а затем уйти, оставив этого несносного молодого человека лишь жалеть, что он был бесцеремонным.
Мысль эта была заманчивой, но полковник ее отбросил. Про себя он довольно печально признавал, что не был исключительно умным человеком, но надеялся, что ему хватит ума не ударить лицом в грязь. Хорошо инспектору говорить, что они сами прояснят все это таинственное дело, как только узнают некоторые факты, но полковник Уотсон был невысокого мнения о способностях инспектора расследовать какое бы то ни было таинственное дело. Да, он хороший служака и неглупый человек, но бесполезно игнорировать факты, подобные дела ему не по силам. Конечно, он не хочет звонить в Скотланд-Ярд. В этом полковник вполне с ним согласен, он сам не хотел звонить в Скотланд-Ярд. Он ненавидел высококвалифицированных парней, приезжавших из Ярда, и был недоволен тем, что им надо было звонить в Ярд как можно раньше, до того как остыл след, и не брать все дело в свои руки. В действительности, если подумать, то эти парни были еще хуже, чем Фрэнк Эмберли. Он грубее, чем они, потому что они лишь беспокоились о том, чтобы скрыть пренебрежение к тому, как велось дело до них, а он без всяких экивоков осуждал то, что, по его мнению, было ошибочным в расследовании. И, по крайней мере, он не относился к полицейским как к двоечникам, и надо отдать ему должное хотя бы по делу Билтона, он не стремился приписывать успех себе одному.
Полковник понимал, что ему не следовало советоваться с юристом. Это было не по правилам, а он не любил нарушение правил. Ему надо было подавить свою гордость и позвонить в Ярд сразу же. Он позволил инспектору взять над собой верх, а теперь он боится обращаться в Ярд, поскольку они совершенно оправданно начнут жаловаться на то, что время потеряно и след остыл. Возникнет масса неприятностей. Вот почему в целом будет лучше привлечь молодого Эмберли. Ну, не так уж он и молод. Должно быть, лет тридцать пять. Но все таки слишком молод, чтобы насмехаться над старшими. Да не в этом дело. Нельзя отрицать, что парень необыкновенно проницателен. Да, лучше позволить Эмберли подумать над этим делом. Кроме того, он хорошо известен в Ярде, и значит, полковника не упрекнут за привлечение к расследованию постороннего. Если в Ярде узнают об этом, то возражать не будут. А ведь действительно, с делом Билтона он справился мастерски.
Инспектор, конечно, будет в ярости. Он забыть не может, как этот молодой дьявол послал его за двадцать миль по ложному следу, а потом в оправдание заявил, что послал его туда, чтобы он не мог помешать довести дело до конца.
